Анна Гринь - Забудь мое имя!
***
Употребив полпузырька валерьянки, Ирка плавно отпала неподвижной и сонной, но очень спокойной тушкой на диванчик, перестав реагировать как на меня, так и на тлеющую между пальцами сигарету. Устранив возможный источник пожара и кое‑как переместив подругу на застеленную мамину постель, я решила прибраться на кухне. И тут только сообразила, что что‑то не так, как обычно. Несколько минут задумчиво мыла кружки, пытаясь определить, что же меня беспокоит. Перемыв все чашки, ложки и тарелки, и осматривая кухню в поисках чего‑нибудь еще, что стоило бы ополоснуть, я наткнулась взглядом на шеренгу мисочек на полу.
В голове что‑то больно тюкнуло. Стараясь не пугаться раньше времени, я негромко позвала:
— Тима! Тимка. Хочешь кушать? Я тебе рыбки достану!
И призывно открыла–закрыла холодильник. Когда ни через минуту и ни через две кот на кухню не явился, я начала паниковать.
Я слишком хорошо знала своего Тимофея, чтобы допустить хотя бы мысль, что он меня не услышал. Этот пушистый проглот забывал обо всем, если слышал скрип дверцы холодильника. А уж заветное слово «рыба» — его он знал лучше, чем собственную кличку! — заставляло кота на всех парах нестись на кухню. Да даже без всего этого Тим не мог оставить без внимания ни мое появление, ни наше с Иркой сидение в его любимой комнате. Такого никогда не было! Никогда!
Я прошлась по всем комнатам, проверяя закутки, где Тим любил вздремнуть. К моему ужасу кота не оказалось даже на стопке свежевыглаженного белья в шкафу!
Тихо подвывая и утирая текущие по щекам горячие слезы, я проверила входную дверь и все окна, уже на грани истерики обнаружив открытую форточку в маминой мастерской.
В секунду в голове пронеслись кошмарные картины неизбежной Тимкиной кончины. Кот последний раз был на улице еще во времена своего детства, а там собаки, зима, люди. Поскуливая, я натянула на ноги ботинки, схватила ключи и выскочила из квартиры, готовая бежать, искать, спасать любимца.
— Тим! — крикнула я, вылетев из подъезда. — Тимка, миленький. Кыс–кыс! Тимка, домой!
Из‑за начавшегося снегопада я ничего не могла увидеть дальше, чем на несколько метров. Слезы замерзали раньше, чем я успевала их стереть. Дыхание вырывалось морозным белым облачком.
— Тима! Пожалуйста, вернись! Котик! Котик! — выкрикивала я, заглядывая под лавочки, в подъезды, обдирая ладони о кусты. Падая и поднимаясь, но продолжая искать.
Страшно было даже думать, что со мной станет, если не найду Тимку. Если сегодня еще и мой кот пропадет, то я сойду с ума. Сон, рисунки на теле и кровавые глаза не испугали меня так сильно, как исчезновение единственного самого дорогого мне существа.
— Тим… — всхлипнула я, упав очередной раз и не находя в себе сил подняться.
Сколько потрясений способен выдержать человек за один день? Не знаю, похоже, я не способна на это вообще.
— Тимка, — прошептала я, чувствуя, как сознание стремительно ускользает от меня. Смутно понимая, что делать этого нельзя, легла на лавочку, подложив холодную ладошку под щеку. Глаза закрылись сами собой, звуки отдалились, смешиваясь с тихим шуршанием снега по коже.
— Лена? — прошелестел где‑то знакомый голос. — Ты что делаешь? Лена!
Сил ответить не было. Меня дернули, отрывая от лавочки.
«Оставьте, — мысленно прошептала я, погружаясь в липкое нутро беспамятства. — Тима нет. Оставьте меня здесь».
Что‑то происходило. Кто‑то куда‑то меня нес, или мне это снилось? К встревоженному мужскому голосу прибавился еще один, женский, истерично что‑то выкрикивавший. Захотелось заткнуть уши, но было лень шевелить руками.
Щекам стало горячо. Зачем и кто так ожесточенно бьет меня по ним?
Больно.
Я попыталась отгородиться от неприятных ощущений, еще глубже зарываясь в темноту. Там легко и просто. И ничего нет.
Перед внутренним взглядом предстала я сама в совершенно темной комнате. Напрягла зрение, пытаясь рассмотреть хоть что‑нибудь, но вокруг словно клубился черный туман, распадавшийся под моими пальцами на бесконечные прозрачные нити. Вдруг по ногам что‑то ударило, будто огромная змея задела меня могучим телом, скользнув мимо с негромким шуршанием.
Я так старательно прислушивалась, боясь сделать шаг, что знакомое кошачье мурлыканье заставило вздрогнуть. Из тумана выскочил Тим, по одежде, как по лесенке, взобрался на плечо, оцарапав руку когтями и ощутимо давя своим весом, и громко мяукнул.
— Что ты делаешь в моем сне? — спросила я кота, но тот не ответил, только, еще раз мяукнув, спрыгнул вниз и убежал.
Постояла на месте, но услышав его далекое мяуканье, пошла следом, замечая, как туман отступает. Здесь оказалось не так темно, но и света не прибавилось, просто теперь я могла различать предметы перед собой. Место могло бы быть сумасшедшим обмороком архитектора. Про одно могла сказать точно — то, на чем я стою, пол. Хотя бы для меня.
В центре этого места, если такое возможно при условии, что стен я не смогла увидеть, чернело нечто, похожее на воронку. Ступив еще на шаг вперед, я услышала отчетливое дыхание, спокойное и размеренное.
Еще шаг вперед. Я различила серое тельце Тима, вьющегося возле воронки. Заметив меня, кот громко муркнул и отпрыгнул в сторону, странно вздыбив шерсть.
Еще два шага. Нет никакой воронки. Да и то, что приняла за туман, таковым не является. Камень? Статуя?
Еще шаг. Неподвижная темнота напротив обрела черты. Тонкие, матово блестящие чешуйки. Длинное мощное тело. Я проследила взглядом от кончика очень медленно шевелящегося хвоста и до огромной морды.
Черный монстр приоткрыл глаза, кроваво–красные, и принялся с интересом меня рассматривать. Вдруг что‑то начало меняться. Я закрыла глаза, предпочтя не видеть. В считанные секунды воздух вокруг нагрелся и уплотнился.
— Интересно, — пробормотал хриплый низкий голос у меня над ухом, заставив вздрогнуть и открыть глаза. Но я ничего не увидела. Протянула руки вперед, но ничего не почувствовала.
— Зачем же так пугаться? — удивился голос над моей головой, а затем добавил: — Не бойся. Ты же не боялась, когда пришла сюда.
— Где я? — Никогда не мешает спросить об этом, даже если очень страшно.
— В моем сне, — рассмеялся мой собеседник слева. — Или не во сне.
— Как я сюда попала?
— Интересный вопрос, — согласился голос, и мне послышались в нем чем‑то знакомые нотки. Но откуда?
— Так что? — спросила я, когда мне так и не ответили.
— Тебе лучше знать, — отозвался голос. — Мне больше интересно другое. Откуда у тебя такое красивые глазки?
— С нашей последней встречи, — буркнула я, сообразив, на кого похож мой собеседник, и отвернулась.
— Да, первая встреча была куда интереснее, чем вторая, — ехидно заметил голос прямо передо мной, и в темноте зажглись алые угли глаз собеседника. — Могу это исправить, если хочешь? Не обещаю, что все будет, как прежде… Я только уберу этот алый цвет.
