Джордж Мартин - Танец с драконами. Книга 1. Грёзы и пыль
— И как же мне тебя называть? — спросил лорд, следуя рядом с Вонючкой по широким прямым улицам Барроутона. Охрана держалась на почтительном расстоянии.
— Я Вонючка, с позволения вашей милости.
— «Вашмилсти», — проронил Русе. И улыбнулся, кажется?
— Милорд? — не понял Вонючка.
— «Млорд». Язык тебя выдает. Хочешь сойти за простого крестьянина — говори так, будто у тебя каша во рту.
— Млорд, — поправился Вонючка.
— Так-то лучше. Ну и разит от тебя.
— Да, млорд. Виноват, млорд.
— Виноват не ты, а мой сын. Я знаю. — Они проехали мимо конюшни, мимо гостиницы с пшеничным караваем на вывеске. Из-за окон, закрытых ставнями, слышалась музыка. — Первый Вонючка вонял не оттого, что был грязен. Большего чистюли я, признаться, никогда не встречал. Он мылся три раза на дню и цветы в волосах носил, будто девка. Как-то его поймали на краже духов из спальни моей второй жены — она тогда еще здравствовала. Я велел дать ему дюжину плетей, и оказалось, что даже кровь у него вонючая. На будущий год он эти духи выхлебал и чуть не помер, но против вони это не помогло. Она была врожденным его свойством, проклятием, как говорили простолюдины. Боги, мол, таким его сделали, потому что душа у него гнилая. Мой старый мейстер уверял, что это болезнь такая, хотя парень был крепок что твой бычок. Никто к нему близко не подходил, и спал он со свиньями. Потом пришла мать Рамси и попросила дать моему бастарду слугу — мальчик, мол, совсем отбился от рук. Я и дал ей Вонючку — больше для смеху, однако они с Рамси сделались неразлучны. До сих пор не пойму, кто кого испортил — Рамси Вонючку или наоборот. — Лорд обратил к Вонючке белые луны своих глаз. — Что он шептал тебе, когда снимал цепи?
— Он… он… — Слова застряли в горле, и Вонючка закашлялся.
— Ладно, дыши. Я и так знаю. Чтобы ты шпионил за мной, а о его секретах помалкивал. Как будто у него есть секреты! Откуда, по-твоему, взялись Алин-Кисляй, Лютон, Свежевальщик и прочие? Он в самом деле думает, что они его люди?
— Его, — эхом отозвался Вонючка. Лорд явно ждал от него каких-то ответов, но что отвечать?
— Мой бастард не рассказывал тебе о своем рождении?
Это уже легче.
— Рассказывал, млорд. Вы встретили его мать случайно и были очарованы ее красотой.
— Очарован? Так и сказал? — засмеялся лорд. — Жаль, что он не певец… но ты еще тупее, чем первый Вонючка, если этой песне поверил. Охотился я на лису у Рыдальницы, гляжу — около мельницы молодка стирает. Старый мельник женился снова на девице вдвое моложе себя. Высокая, гибкая как ива, здоровьем пышет. Ноги длинные, а грудки маленькие и твердые, будто сливы — для крестьянки просто красавица. Мейстеры скажут тебе, что король Джейехерис отменил право первой ночи в угоду своей сварливой жене, но там, где веруют в старых богов, придерживаются старых обычаев. Амберы это право соблюдают, как бы ни отпирались, горные кланы тоже, а на Скагосе… только сердце-деревьям ведомо, что творится на Скагосе.
Мельник вступил в новый брак без моего ведома и согласия — стало быть, обманул лорда. За это я повесил его и осуществил свое право прямо под деревом, где он болтался. Молодка, по правде сказать, и веревки не стоила, лиса убежала, мой любимый конь на обратном пути охромел — неудачный, одним словом, день вышел.
Год спустя бабенка имела наглость явиться в Дредфорт с младенцем и заявила, будто он от меня. Мне бы высечь ее, а пащенка бросить в колодец, но глаза у него в самом деле были мои. Брат ее покойного мужа, тоже заметив это, избил ее и прогнал с мельницы. Меня это рассердило. Я отдал мельницу ей, а деверю язык вырезал, чтобы не таскался со своими баснями в Винтерфелл лорда Рикарда беспокоить. Каждый год я посылал ей кур, поросят и мешок медных звезд, а она взамен обязалась не рассказывать мальчишке, кто его настоящий отец. Мир и спокойствие всегда были моим девизом.
— Прекрасный девиз, млорд.
— Но женщина нарушила свое слово. Ты видишь, что за человек Рамси, так вот: это она его сделала таким, она и первый Вонючка. Эти двое вечно нашептывали ему о его правах. Молол бы себе зерно, так ведь нет… Он всерьез думает, что будет когда-нибудь править Севером?
— Он ваш верный боец, — выпалил Вонючка. — Он сильный.
— Быки тоже сильные. И медведи. Я видел моего бастарда в бою. Винить его не приходится — он учился у первого Вонючки, который сам ничего не умел. Свиреп, это верно, но мечом орудует, как мясник тесаком.
— Он никого не боится, млорд.
— А надо бы. Страх сохраняет человеку жизнь в этом мире, сотканном из предательства и обмана. Даже здесь, над Барроутоном, кружит воронье, дожидаясь своего часа. На Сервинов и Толхартов полагаться нельзя, мой жирный друг лорд Виман замышляет измену, Смерть Шлюхам… Амберы с виду просты, но не вовсе лишены хитрости. Рамси следует бояться их всех, как и мне. Скажи ему об этом, как снова его увидишь.
— Сказать… чтобы он боялся? — Вонючке стало плохо при одной мысли. — Если я так скажу, млорд, он…
— Знаю, — вздохнул лорд Болтон. — Кровь в нем дурная. Ему бы пиявки поставить. Они хорошо высасывают все дурное, всю злобу и боль. Нельзя мыслить здраво, если все время злишься. Но кровь Рамси, боюсь, отравит даже пиявок.
— Он ваш единственный сын.
— Пока — да. Раньше у меня был другой, Домерик. Тихоня, но одаренный. Отслужил четыре года пажом леди Дастин, три — в Долине, оруженосцем у лорда Редфорта. Играл на большой арфе, книги читал, верхом скакал словно ветер. Помешан был на конях, вот леди Дастин тебе расскажет. Даже она, сама полулошадь, не могла его обогнать. Многое обещал на турнирном поле, по словам Редфорта, а для этого надо быть поистине хорошим наездником.
— Да, млорд. Я слышал о нем.
— Его Рамси убил. Мейстер Утор сказал, что он умер от живота, а по мне — так от яда. Домерик подружился с сыновьями Редфорта и хотел, чтобы у него тоже был брат, вот и поехал на Рыдальницу за бастардом. Я запретил, но мальчик уже вырос и думал, что он умнее отца. Теперь его кости лежат в крипте Дредфорта вместе с костями умерших еще в младенчестве братьев, а Рамси остался мне. Скажи, милорд: если тот, кто проливает родную кровь, проклят, что сказать об отце, у которого один сын убивает другого?
Вонючка перепугался. Свежевальщик как-то обмолвился, что бастард убил своего законного брата, но можно ли в это верить? Умереть можно и не будучи убитым. Братья Вонючки тоже погибли, но убил их не он.
— У милорда молодая жена — она подарит вам сыновей.
— Думаешь, моему бастарду это понравится? Леди Уолда из Фреев, у них женщины плодовитые. Я к ней даже привязался, к этой толстушке. Две первые в постели молчали как рыбы, а эта вопит и подскакивает — мило, правда? Если она будет рожать сыновей столь же легко, как поглощает сласти, в Дредфорте продыху не станет от Болтонов. Рамси, само собой, их всех перебьет, да это и к лучшему. Я не доживу до их зрелых лет, а малолетний лорд — проклятие любого дома. Уолда вот только горевать будет, жаль.
