Александр Мазин - Спящий дракон
– Вот теперь ты мне больше по душе, Неуязвимый! – издевательски сказал Ди Гон, озирая скованного Нила.
Великан не ответил. Ди Гон вернул ему ощущение тела, но ничего, кроме боли, это сыну Биорка не принесло.
– Скоро ты станешь моим! – Колдун похлопал Нила по втянутому животу.– Но сейчас я хочу кое-что узнать! – Ди Гон отошел на пару шагов, чтобы посмотреть великану в глаза.– Ты понимаешь меня, мой друг?
Серые глаза Нила не выражали ничего.
– Я видел,– продолжал Ди Гон, буравя сына Биорка маленькими глазками,– как Дитя покинуло вас. Кто был с ним? Кто велел ему уйти?
Нил молчал. Он чувствовал, как маг пытается проникнуть в его мысли, хоть это было Ди Гону не по силам.
– Не хочешь сказать мне такую малость? – притворно удивился колдун.– Не хочешь? Ну, ничего! Я сумею тебя разговорить… Неуязвимый!
Нил молчал. Взгляд его скользил по гобеленам, висящим на стенах комнаты. Скользил, ни на чем не останавливаясь, но все замечая.
Это были собственные покои Ди Гона. Альков, маленький бассейн с фонтаном, мозаичный пол, два каплеобразных окна.
Над головой Нила нависала исполинская мраморная голова. Кугурр. В каменные челюсти вмуровано кольцо, к которому цепями были прикованы руки северянина. А ноги Нила – к кольцам в огромных передних лапах. Издали могло показаться, что выглядывающая из стены каменная кошка держит его. Короткие цепи были достаточно прочны, чтобы удержать хоть самого живого кугурра. Будь у сына Биорка прежняя сила, можно было бы попытаться, но теперь…
Ди Гон взял Хлыст. Он отступил еще на пару шагов, и огненная лента вырвалась из короткого жезла. Длинный колеблющийся язык пламени, меняющий цвет от голубовато-белого до ярко-красного, с узким, будто взлохмаченным кончиком. Хлыст то замирал, то начинал извиваться, как живое существо. Он плясал, удлинялся, укорачивался. Не рука – мысль колдуна управляла им. Когда огненный язык завис в ладони от лица Нила, обдавая его жаром и запахом грозы, Нил почувствовал уважение к создателям такого оружия.
Колдун уловил эмоцию пленника, но принял ее на свой счет.
– Я слушаю тебя, друг мой! – произнес он голосом, в котором великан узнал собственные интонации.
Нил молчал.
– Кто это был?
Нил молчал.
– Не хочешь,– покачал головой Ди Гон.
Кончик Хлыста коснулся груди великана. Как раз напротив сердца.
Кожа в месте прикосновения мгновенно почернела, зашипев, как жир на жаровне. Вокруг вздулся пузырь, и запах горелого мяса и волос тошнотворной вонью наполнил комнату.
Впервые с того момента, как Нил лишился Дара, знакомая ухмылка растянула губы великана. В сузившихся глазах вспыхнул насмешливый огонек.
– А ты дурак, Катышок! – проговорил он.– Как тебе только пришло в голову пытать меня?
– Поговори еще! – Колдун убрал Хлыст, но не выглядел обескураженным.– Я рад, что ты не откусил себе язык! Что же до Катышка, Неуязвимый, то он умер и не обидится. А хочешь ты знать, что ждет тебя? – Лицо колдуна перекосилось от злобы.
– Не откажусь.
– Ты не умрешь!
– Не могу в это поверить! – насмешливо отозвался Нил.
– Поверишь! Душу твою… я отдам тому, чье имя ты присвоил, Неуязвимый! Душу! А тело, тело я оставлю себе! Ты понял меня? Ты станешь моросом! Моросом, Нил Биоркит! Будешь служить мне, подавать мне вино, убивать моих врагов! И твоих друзей, кстати! Нравится? Зато ты снова станешь Неуязвимым, мой друг! Правда, от тебя будет немного вонять! Но я потерплю. А первое, что ты сделаешь, Нил-морос, ты знаешь? Первое: я пошлю тебя к твоей фьёль! Я, знаешь ли, не люблю фьёльнов, противны они мне! А ты любишь, Неуязвимый! Потому пойдешь, отрежешь ее очаровательную головку и принесешь мне! А лучше принеси мне ее живой, Нил Биоркит! Хочу позабавиться с ней! Никогда не держал в руках настоящей живой фьёль! А ты хочешь позабавиться с ней, Нил Биоркит? По глазам вижу: хочешь! А? Боишься? Ссышь, плосколицый? Правильно! Но, когда я сделаю тебя моросом, ты не будешь бояться! Ничего не будешь бояться! Чего бояться моросу, если он уже морос!
Нил с каменным лицом прослушал весь монолог, а когда черный маг оборвал речь дребезжащим смешком, покачал большой, покрытой запекшейся кровью головой:
– Ты больше чем дурак, Катышок, Темная Лапка. И мне жаль тебя, а потому я скажу, кто увел твоего демона.
– Кто? – спросил весь напрягшийся Ди Гон.
– Тур!
– Ты врешь! Ты видел его?!
– Я его позвал. Можешь мне не верить! – Нил ухмыльнулся.– Лучше бы тебе не верить, а то скверно будешь спать!
– Не верю! Я сам знаю, кто это был! Странник! Он увел Дитя, но побоялся остаться, чтобы попробовать вот этого! – Колдун потряс Хлыстом.– Но он еще попробует, если не угомонится! И демон жив, я чувствую!
– Это был не Трой,– спокойно сказал Нил.– Троя я знаю. И ты его знаешь. И знаешь, что это был не он, иначе не паясничал бы передо мной. А насчет мороса… Что ж, попробуй, Катышок! Маг ты серьезный. Но со мной тебе не совладать. И все же попробуй!
– Попробую, не сомневайся! – пообещал Ди Гон.– Сегодня не тот день, а завтра, клянусь головой Хаора, ты станешь моим! А до завтра будешь висеть здесь. А чтобы ты не донимал меня болтовней, молчи!
И Нил онемел.
– Уж с тобой я как-нибудь справлюсь,– проворчал колдун и вышел.
* * *Две ночи тому назад Санти приснился странный сон.
Он увидел себя на вершине поросшего голубой травой холма. Внизу, слева от него, текла река, справа тянулись уходящие вверх холмы, а за ними – горы, вершины которых тонули в плотных облаках.
Слева от Санти – воин, держащий сиреневый стяг с гербом. Герба не разглядеть, потому что – безветрие, и шелковое полотнище обвисло на коричневом полированном древке.
На Санти – полные доспехи воина, но привычное к тяжести тело не замечает их.
Позади, за спиной Санти, в двадцати длинных шагах сомкнутыми рядами стоят воины. Его воины. Лучшие. Ветераны. А впереди, локтях в ста,– другое войско. Он видит только первую шеренгу, потому что дальше начинался склон.
Войско. Серые плащи и поблескивающие острия копий.
От шеренги отделяется человек. Капюшон серого плаща откинут, и на стальном полушарии шлема играют солнечные лучи.
В вытянутых руках человек торжественно несет длинный предмет. В полной тишине.
Человек подходит ближе. Санти слышит, как поскрипывает свежая трава под его сапогами. Бородатое лицо человека ниже значка на нагруднике Санти. Вагар. В трех шагах он остановился:
– Туринг Свант Улайвсон приветствует Да€нила, сына Асхенны!
Каждое слово, казалось, повисало в неподвижном воздухе.
– Да€нил, сын Асхенны, приветствует Сванта Улайвсона, туринга!
Санти не узнает собственного голоса, низкого и мощного, как боевая труба.
