Александр Никоноров - Раздать сценарий
— Дело не в зданиях, а в людях, сидящих внутри… — начал было я, но попытка успокоить иномирца не удалась. Он понял причину моей недомолвки.
— Вот именно! Там-то были не люди, а звери! А здесь и подавно. — Его активная жестикуляция обращала на себя внимание единичных прохожих и жителей домов. Недовольные взгляды прилагались. — Может, они тоже столичных не любят?
— Столичных нигде не любят… Так, вон столовая, надо запомнить. По идее нам сейчас налево и через три дома будет наш.
— Фига себе! Чего это у вас так расщедрились?
— Говорят, бесхозный. Все равно на время расследования. Заселяться сюда если и будут, то после нас.
— Посмотреть бы на такого дурака.
В Тихих Лесах дождь прошел гораздо сильнее. Я рассчитывал, что в глубине города будет передвигаться полегче, но ошибся. Земляная дорога сплошь в рытвинах и ямах, заполненных светло-коричневыми лужами, мутными, как кофе с молоком. Нечистоты по обе стороны дороги бурлят и стекают по сточным канавам с обеих от дороги сторон. Запах они испускают отвратительный, а одна свинья надумала во всем этом искупаться, отрадно повизгивая. Собаки попрятались в будки, коровам самая благодать — никаких слепней, жары и солнца. Вон, один горожанин повел на холм лошадь, покуда холодок.
— А по поводу мнения о столичных я тебе так скажу, Библиотекарь — многие думают: раз живешь в Энкс-Немаро, то при деньгах и жизнь у тебя не жизнь. Это слишком оскорбительное слово — сказка, феерия, восторг и сплошное удовольствие! Никто не хочет задумываться, что и у нас тоже есть проблемы, не бывает денег, полно забот, мы так же болеем и пашем, чтобы побольше заработать… Уровень жизнь иной. Вот я — сын простых крестьян. В какой-то момент они решили разводить землежоров. У них появилась своя ферма, и дела пошли в гору. Пару месяцев я прожил в столице. Заметь! Не на их деньги; ничего готового у меня не было. Оплаченный билет до Энкс-Немаро и пара серебряных, чтобы знал, каково это — добиваться всего самому, своим трудом. Жилье нашел, работал где придется: то помощником, то подмастерьем. И ничего, выживал. Да, пускай это были последние месяцы свободы перед Академией, но на тебя-то посторонний посмотрит как на зажравшегося, объясняй не объясняй. Дискриминация по географическому признаку. Самая натуральная. Иногда не знаешь, где тебе было бы лучше.
— Согласен. Столица ставит печать, клеймо — считай, что для регионов ты враг номер один.
— Не всегда, — я почувствовал прилив энергии и, радуясь общей теме, одной проблеме, продолжил: — Допустим, я родился в Энкс-Немаро. Само собой, Промышленный, Чиона, Этросия, да тот же Бирдосс меня не жалуют. Я имею в виду, что большинство тамошних жителей. Про деревни-села вообще молчу. А, простите, я виноват что ли, что родился именно здесь, в самом сердце королевства? Я выбирал или что? Теперь проклинать всю родню вплоть до того подлеца, поселившегося здесь первым? Я не понимаю логики. И не понимаю, за что же мне, как родившемуся и выросшему в Тальме, следует не любить столичного жителя, если он не будет задирать нос и кичиться своим положением.
— Вот ведь как у вас. У нас все разговоры, касающиеся города или страны, всегда заканчиваются обругиванием правительства.
Я хотел было ответить, но поднял голову и увидел конечную точку маршрута.
— Вот и наш дом. Домик. Сарайчик… Будка… — я перебирал слова до тех пор, пока не остановился на наиболее подходящем.
Библиотекарь присвистнул, окидывая постройку от крыльца до гнилой крыши; а она несомненно гнилая. Как и весь дом.
— А лачуга-то все же магическая. Простоять в таком состоянии и не обрушиться… Небось, еще и проклята да с приведениями внутри.
Покосившийся забор отстроен скорее для приличия. Большинства досок нет, а те, что косо висят на одном несчастном гвозде, выглядят донельзя жалко. Калитка представляет собой три поперечные отъезжающие вдоль забора жерди на уровне колен, живота и шеи.
— Однако… — прокомментировал Макс.
Вдоль правой стены под небольшим приделанным навесом в беспорядке лежат — как бы не прошлогодние — осиновые и дубовые пеньки, напиленные, наверное, прежними хозяевами.
Я залез в карман за ключами. На двери простой и незамысловатый замок, скорее больше для приличия и традиций, нежели в целях безопасности. Однако поддаваться он мне никак не захотел — то ли заржавело чего, то ли ключ дали неверный.
— Что, заклинило? — с поддельным сочувствием в голосе спросил Макс. — Знаешь, в другое время я бы тебе помог. Может, попытался бы взломать и ни слова не спросил бы о твоей хваленой магии, однако… — он указал рукой на окно слева от двери. На разбитое окно.
Я тяжело вздохнул и, не ответив, принялся дальше сражаться с непослушным замком.
— Хороша командировочка. Я бы за одни только условия проживания потребовал двойную оплату. Плюс еще процентов тридцать за нанесенные моральный вред и психическую травму. А за здешних злыдней вообще бы в морду дал, — Библиотекарь высказался со всем причитающимся ему неврозом и занудством.
— Есть!
Щелчок возвестил о капитуляции замка. Мой спутник шустро засеменил к двери, но я загородил ему путь.
— Раз такой деловой и глазастый, то лезь в окно!
Из дома дохнуло затхлостью, стариной, чем-то бумажным, как в библиотеке, пылью и…
— Бабушками! — объявил Макс.
— Что «бабушками»?
— Пахнет бабушками. Типичный запах однокомнатной квартиры какого-нибудь Красногорска, в которой проживает бабулька, повелительница нафталина.
— Давай осмотримся.
Штаб-квартира оказалась незамысловатой: сени, две комнатушки и все. Макс как заведенный бегал и выискивал какой-то ковер; по непонятному основанию он просто обязан был висеть на какой-нибудь стене. Как назло одно из двух окон отсутствует именно в жилой комнате, что побольше. Зато здесь же стоит и печка, а на завалинке — старая банка с плесневелым обнулином.
— Надо чем-нибудь закрыть окно, — заметил Макс, — а то так проснешься утром и все. Вуки-вуки у вас вряд ли найдешь, а девы деревенские это у-ху-ху! Кстати, здесь есть сеновал?
— Мы сюда не за этим прибыли, — уведомил я.
— А ты точно маг, а не монах? Может, это не мантия, а ряса? — спросил Библиотекарь.
— Не путай мантию с рясой. Грешно. Сейчас основная задача это дрова и окно. Потом в алемин.
Но Макс так просто не ушел. Он обшарил каждый закуток, каждый угол, пока не набрел на подпол с разбросанной внутри картошкой. Счастью пришельца не было предела. Он сломя голову вытащил ведро, вымыл в другом ведре, полном дождевой воды, и остановился.
— Твою мать! Тут же ни плиты, ни газа. Самому что ли сесть поверх сковороды?! — бранился он. — Дырявая бошка! И чего делать? О! Слу-у-у-ушай, ты же маг! А ну поджарь мне картоху! Или воду вскипяти, я не знаю, сделай хоть что-то, иначе самого сожру. Сырым.
