Александра Верёвкина - Осколки вечности
Заворожено путешествуя руками вдоль любимого тела, я наконец добрался до лица Астрид с медитативно опущенными веками, погладил норовившую ускользнуть щеку и случайно поддел указательным пальцем слегка прикушенную нижнюю губу. Девушка неожиданно вцепилась взмокшей ладошкой в мое запястье, облизнулась, притом так, что мне пришлось сжать свободную длань в кулак, дабы не травмировать пылкую хищницу, и страстно сомкнула уста вокруг ногтя. Следом в ход пошли зубы, с их едва заметными укусами, и язык, усердно разжигающий на моей коже погребальный костер. Казалось бы, странная и даже пошлая ласка, но в исполнении моей очаровашки она вышла сугубо возбуждающей. Как-то иначе трактовать ее значение лично мне представлялось глупым.
Продолжая сводить на нет мои отчаянные попытки растянуть собственное блаженство уверенными движениями, малышка пробежалась коготками по груди и с громким стоном по-кошачьи выгнула спину, впустив меня невероятно глубоко.
— Джей, — задыхаясь, жалобно протянула она. — Не могу больше…
Я внял мольбе и с ликованием перенял инициативу у стремительно слабеющей девочки, умело подведшей нас обоих к грани. Все, что от меня потребовалось, немного увеличить темп и пару раз потревожить дразнящими поглаживаниями сгусточек чувственных рецепторов. И как только первая судорога сократила внутренние мышцы девушки, а наэлектризованная волна поднялась из недр напряженного органа, я потерял всякий контроль над собой в целом и связь с реальностью в частности. Отлично запомнился лишь могучий гортанный звук 'Агрх', сорвавшийся с языка абсолютно непреднамеренно, и громкий девичий вскрик, перешедший в скулящий полустон.
Гулкое биение сердца, отдающееся в горле, сначала ввергло меня в шок. Неужели мое? Что, в принципе, не явилось бы откровением, ведь никогда в жизни я не испытывал ничего даже отдаленно похожего. Жар и холод, спокойствие и безудержная дрожь, усталость и взрыв небывалой мощи, желание воздвигнуть рукотворный мемориал этой богине и одновременная вялость, неохота банально пошевелиться. Все проявления немыслимым образом переплетались меж собой и общими усилиями дополняли возникшую во мне пульсирующую сферу, нареченную истинной любовью. Минуту назад со мной случилось то, чего не бывало прежде: я занимался любовью. Не сексом, нет. Именно любовью.
Да, Майнер, тебя заело. Новое слово?! Напротив, абсолютно свежие ощущения. Такие, что дают прочувствовать простенький факт. До сегодняшней ночи я и не жил вовсе — существовал. В тени, во мраке, прозябал без света и не имел надежды на освобождение.
— Знаешь, что самое удивительное? — заговорил я отчасти с самим собой. — Теперь у меня есть способ увидеть цвета. Красный, желтый, оранжевый и фиолетовый…их можешь показать ты! И, будь я трижды проклят, это фантастика!
Глава 22. Друг познается в беде
POV Астрид
Психологи утверждают, будто ассоциативное мышление — один из способов детально изучить характер человека. Интересно, какой образ сложился бы в голове последователя Фрейда, выдай я свое понимание ряда терминов, вроде 'зубочистка, шелковые платки и зубы', за неземное удовольствие, феерию восторга и инопланетное блаженство? Думается, бедняжку Астрид направили бы прямиком к психиатру. И верно ведь! Я сумасшедшая. Милое, лишенное душевного здравия существо, отдавшее сердце вампиру.
Пожалела ли я хоть об одном мгновении сегодняшней ночи? Да что вы, в самом-то деле!
— Солнце мое, — радостно пропел Джей, порхнув в ванную на выросших за спиной крыльях. Я оглянулась на щекочущую нервы мелодичность его голоса и расплылась в абсолютно идиотской улыбке, вызванной блещущими переливами счастья в неповторимых лазурных глазах. — У тебя нет аллергии на пероксид водорода?
Не понимая сути вопроса, я отрицательно помотала головой и вернулась к захватывающему процессу приведения спутанных мокрых волос в порядок, ибо с минуты на минуту готова была рухнуть в обморок при виде одних лишь жадно искусанных губ. Об остальном великолепии, наподобие слабо мерцающих капель воды, стекающих с влажных смоляных прядей, вольготно расположившихся на обнаженных плечах, груди и животе, или сильных рук с выделяющимися вздутыми венками, полчаса назад дарившими моему телу и ласку, и нежность, и любовь, не говоря уж о наслаждении! В общем, смотреть на этого мужчину без риска воспламениться в мгновение ока, стало невероятно сложно. А уж когда он подошел ко мне сзади, сладко скользнул ладонями вверх по бедрам, задирая края полотенца, медленно наклонился и лизнул шею обжигающим языком, я вцепилась обеими руками в раковину, попутно обронив расческу, и почувствовала, как конечности наливаются вялостью, слабостью и раболепным подчинением.
— Ты со мной не разговариваешь, что ли? — якобы гневно поинтересовался Майнер, теснее прижимая мою попку к себе, длинными пальцами разминая судорожно втянутый животик, мягко покусывая мочку уха…Боже, не дай мне умереть в столь юном возрасте! — Учти, я умею развязывать языки. Шесть месяцев полевой практики при участии в допросах немецких солдат. У меня очень специфичные навыки, да и с изобретательностью полный порядок. Хочешь опробовать их на себе?
Ох, прощайте родители и уготованное мне местечко в раю!
— Да, — надеялась решительно выкрикнуть я, но получилось как-то испуганно, дрожаще и донельзя смущенно. Верно, потому что я в мельчайших нюансах помнила недавнее светопреставление с туго связанными руками и зубочисткой.
— Ну-у, я так не играю, — театрально поморщился Джей, комично надувая и без того распухшие губы. — А изобразить недотрогу? А обозвать меня извращенцем? Или ненасытной кровососущей тварью, на худой конец. Кстати, не сильно болит?
Он переместил свой взгляд на ярко выделяющийся на бледной коже овальный след от своих зубов, тяжело вздохнул и ласково покружил подушечками пальцев над неглубокой ранкой, ранее принесшей мне невыразимую словами негу.
— Вообще не болит, — как на духу признала я, встречаясь глазами с его отражением в зеркале. — Честно! Сначала было немного неприятно, но потом…Пообещай, что это случилось не в последний раз! Пожалуйста!
Парень осуждающе глянул на меня из-под полуопущенных черных ресниц завораживающей длины, но промолчал, что вселило в сердце некое успокоение.
— Пойдем спать, — лениво предложил он, привнося в голос доселе не слышанные уютные интонации. Обыденная, казалось бы, фраза, однако в исполнении моего любимого она приобрела все оттенки буйного праздника, восхваляющего домашнее тепло. А посему я с огромным восторгом согласилась и, извернувшись в объятии крепких рук, проделала короткий путь из ванной до спальни, нагло пользуясь услугами молодого человека, его опьяняющей силой, непринужденностью и ловкостью.
