Александра Верёвкина - Осколки вечности
Душу затопило неимоверным количеством умиления, что в разы увеличило боязнь ошибиться в малейшем движении. Конечно, она не первая девочка, которую мне довелось, скажем так, испортить, но раньше чувства других меня совсем не заботили. Как-то откровенно было наплевать, испытывает моя партнерша удовольствие или нет. Я платил, они подчинялись, что вполне устраивало обе стороны. А сейчас все иначе, безумно хотелось познать именно ее наслаждение.
Оттягивая непривычно волнительный момент, я до конца снял боксеры, аккуратно уложил девушку на спину, методично расслабил каждый сжавшийся в предвкушении новых ощущений мускул круговыми массажными поглаживаниями и спешно выдворил из подсознания назойливо вертящийся на языке вопрос, действительно ли она этого хочет. Ответ был предсказуем. Я видел призывно пульсирующее 'Да!' на глубине ее глаз, угадывал его же в беспрерывно покрывающих щеки и плечи поцелуях, различал сквозь впившееся в кожу на затылке подушечки пальцев. И, поддавшись уговорам изнывающего от желания зверя, осторожно провел затвердевшей плотью вдоль горячих складочек. Малышка звонко охнула мне в самое ухо и с упоением вцепилась в волосы, очевидно, порываясь выдрать густой клок. Однако на боль я обратил внимание в последнюю очередь, без остатка отдаваясь поедающему внутренности пламени, сконцентрированному по большей части в области паха. Резко выдохнув так и не использованные остатки кислорода на пылающую багровым румянцем щеку, я медленно и донельзя бережно погрузился на жалкие пять сантиметров, при этом не позволяя Астрид даже шевельнуться, чтобы не пораниться раньше времени, и сосредоточенно заскрипел зубами от не таких уж благостных восприятий. Узко, тесно, влажно, жарко и в некотором роде даже неприятно, потому что неясно, как дальше двигаться и стоит ли вообще это делать.
Девочка шумно ловила ртом воздух, добавляя моим безрадостным мыслям оттенок вездесущей паники, но в итоге все же сумела взять эмоции под контроль и под чутким руководством явно не принадлежащего мне голоса попеременно избавилась от напряжения в мышцах.
— Сладкая, — прерывисто шептал я, в перерывах между звуками легко покусывая заботливо подставленную шейку, — не бойся. Позволь сделать тебе приятное.
Простое действие возымело должный эффект, дискомфорт исчез, и на смену ему пришла вполне естественная преграда.
Если бы я заранее знал о столь шикарном списке сложностей, давно отказался бы от сомнительной затеи. Но отступать не в моих правилах, а посему я слепо дотянулся до призывно раскрытых губ и подчинил их своей томительной ласке. Минуты через две бедное сердечко наконец успокоилось и перестало выдавать пугающе сбивчивые рулады, сведенные судорогой пальцы разжались, а я облегченно вздохнул и чуть отодвинулся назад, чтобы тут же аккуратно вернуться обратно и вновь потревожить эластичное препятствие. Астрид живо отозвалась на мои старания протяжным стоном и сильнее вжала голову в подушки, стремясь выгнуть спину.
— Джей, — слабо вымолвила она, теперь уже улыбкой встречая мое следующее плавное движение.
Входить глубже я не рисковал, сосредоточенно добиваясь абсолютной безболезненности каждого проникновения, однако с каждой секундой сдерживаться становилось все сложнее. Нестерпимо хотелось сдавить в ладонях ладные бедра и заполнить собой самые потаенные уголки комкающей простыни малышки. И я дрогнул, когда с ее губ сорвалось неожиданное: 'Еще!', отчего-то принятое мной за руководство к действию.
Как и следовало ожидать, получилось слишком резко. Лицо девушки моментально исказилось неподдельной болью, реснички на крепко зажмуренных веках трижды дрогнули и увлажнились проступившими слезами, колени сильнее обхватили мои ноги, а сама она попыталась то ли подняться, то ли банально сбежать.
— Прости, — похолодел я от ужаса, с головы до пят покрываясь противным липким потом.
— Нормально, — сдавленно пробормотала Астрид, с трудом выравнивая поразительно частое дыхание. — Ты не виноват. Претензии к природе.
Она медленно приподняла веки, отчего две крупные слезинки скатились по вискам и в тот же миг бесследно исчезли на поверхности наволочки, с улыбкой окинула затуманенным взглядом мою отмеченную печатью вины физиономию и прижала горячую ладошку к щеке.
— Теперь я твоя, — осчастливлено поставила меня перед фактом девушка. — Душой, сердцем и телом. Так что будь добр, пользуйся на здоровье. Желательно начать прямо сейчас.
Пребывание в незавидном состоянии окаменелого мраморного изваяния потеряло для меня всякий смысл, когда до разваливающегося на составные части мозга дошла общая суть ее высказывания. Моя! Черт возьми, она целиком моя!
Бонус (необязателен к прочтению)
Словно старательный ребенок, удостоившийся сдержанной родительской похвалы, я алчно провел губами опьяняюще неровную линию от ее подбородка до скулы, уголком рта ощутил щекочущее прикосновение кукольных ресничек на огромных выразительно распахнутых глазах и медленно порхнул внутрь обжигающе горячего лона, уверенно поддерживая грудной стон шипящим выдохом сквозь зубы. Первоначальные чувства не шли ни в какое сравнение с теперешней приятной пыткой. Она осталась все той же маленькой, тесной и болезненно хрупкой, но ранее упущенные мелочи, вроде мягкости, нежности и обволакивающей теплоты, расплавили свинцовый пласт внизу живота и налили тело томительным блаженством.
— Какой же ты большой, — восхищенно прошептала Астрид, грациозно выгибаясь навстречу моим относительно спокойным ласкам.
— Тебе больно? — несколько раздосадовано спросил я, заталкивая в темный ящик необдуманное решение слегка увеличить темп движений.
— Ну что ты, — прерывисто расхохоталась она, в абсолютно несвойственной себе манере яростно впиваясь пальчиками в мои ритмично сокращающиеся ягодицы, заставляя быть ближе, глубже, жестче и настойчивее. Ох, плохая затея! Хотя воплощение у нее, прямо скажем, одурманивающее. Люблю развязных девочек! — Просто чуть-чуть непривычно.
Я успел позабыть начало разговора, поэтому предпочел вербальным изъяснениям более правдоподобный язык тела и увлеченно смял ладонью бархатную грудь, бережно и в то же время чувственно зажимая твердый сосочек между пальцев. Вторая рука обвилась вокруг поясницы, дабы прижать малышку теснее к себе и добиться очередного оханья сильным толчком. Сиплому: 'Джей', моментально слетевшему с пересохших губ, явно недоставало какого-нибудь непристойного продолжения, однако расстраиваться по этому поводу я не стал. Десяток лет, миллионы ночей и возведенные в нано степень часы, проведенные в моем обществе, впоследствии обязательно превратят сей райский цветок в раскрепощенную дьяволицу. Сейчас вполне достаточно ее трогательной сдержанности.
