Сергей Девкин - Тайпэн. Оскал войны
— Хм, стоило догадаться, — в тоне раджи что–то переменилось, хотя голос его явно слабел. — Будь оно этим, я бы, скорее всего, принял исход… Но так… Так, я не согласен!
Со звуком ломающихся костей и разрывающейся плоти, ребра Ранджана раскрылись, подобно раковине моллюска, и две новых руки, украшенных длинными кривыми когтями, обхватили тайпэна, сжимая его в своих объятьях с невероятной силой. Шепот раджи превратился в зловещее шипение, а старые руки, ставшие теперь верхними и казавшиеся еще мгновение назад бессильными, стиснули плечи Ханя, не давая ему пошевелиться.
— Я не хотел быть одним из вас! — взревел Отрекшийся, отрывая Ли от земли и сдавливая еще сильнее, так, что начали проминаться стальные пластины доспеха. — Но раз вы не оставили выбора мне, я не оставлю шанса и вам!
Разноцветные круги перед глазами и шум крови в ушах едва давали тайпэну чувствовать что–то, кроме сжимавших его демонических лап. У него оставалось время лишь на одну попытку, и тренированное тело Ли совместно с остатками перепуганных мыслей приняло единственное решение, продиктованное ему рефлексами и инстинктами, годами прививавшихся будущим дзи.
Качнувшись вперед всей своей массой, Хань на ничтожно малое мгновение сумел ощутить под ногами твердую землю. Вся энергия, что еще оставалась в измученных мышцах, была брошена на то, чтобы воспользоваться этой долей секунды, вызванной заминкой Ранджана. Упершись буквально одними носками сапог в покрытую сажей почву, Ли швырнул противника через плечо, сжав до зубовного скрежета рукоять своего меча, все еще пронзавшего тела сиртака.
Поток темной крови с неприятным алхимическим запахом оросил Ханя, залив разом лицо и спину. Тело Ранджана, распоротым хлюпающим мешком, покатилось вниз по склону, нелепо размахивая слишком большим числом конечностей. Мир вокруг замер, будто дыхание на вдохе, и исказился, как свет, переламывающийся через линзу «зоркого глаза».
— Ты справился, — звенящий голос Йотоки Юэ, тот который он прежде никогда не слышал, но узнал сразу же, был полон радости и спокойствия.
— Признаю, ненавидеть такого врага мне уже не под силу, — где–то совсем рядом и в тоже время в необозримо далеком месте прорычал Куанши, словно смущаясь своего внезапного признания. — Скоро увидимся, Ли.
«Все может быть в этой жизни, демон, — ответил в мыслях тайпэн Императора. — Каждый сам строит свою Судьбу и выбирает свой Путь».
— Поверь, я запомнил это, и передам отцу, он уж наверняка готовит нам встречу.
— А я напомню, если ты вдруг забудешь. И ему, и тебе, — шутливо пригрозила Йотока. — Прощай, юный Хань. Благодарю тебя за то, что дал мне еще один шанс вновь защищать свой народ и образумить заодно моих потомков. Я буду уповать на то, что больше не встречусь с тобой по ту сторону мира, но если все же ты вновь окажешься там, то помни о том, что друзья есть везде.
— Даже, если они хотят оторвать тебе голову, — со смехом прорычал Куанши.
— Идем уже, мы итак отняли у него слишком много сил.
— Ты по–прежнему пытаешься мной командовать, женщина?!
— Я по–прежнему сильнее тебя, но ты всегда можешь пожаловаться на меня родителю, — это предложение заставило Ли улыбнуться даже через сковавшую его боль.
— Как же я тебя ненавижу…
Последние слова потомка Шаарад были уже совсем неразборчивы.
— Ли!
Водопад огненно–рыжих волос хлестнул тайпэна по лицу, а толчок в грудь едва позволил удержаться на ногах. В следующую секунду Хань увидел перед собой перекошенное лицо огромного сиртака, во рту которого сверкало на удивление много золота и серебра. Фуёко, вставшая между первым воином Ранджана и Ли, успела в последний момент поймать в перекрестие двух кинжалов кривую саблю Нагпура. Он сам в это время, с неприязненным видом рассматривал появившееся из его груди окровавленное лезвие даканя, выходившее из ламелярной кольчуги наружу почти на целую ладонь.
— Катись к своему радже, — по–кошачьи прошипела Таката, обезглавливая Нагпура ударом короткого меча.
— Это было близко, — пожурила Ханя Фуёко. — Слишком близко. Не хорошо засыпать на поле боя, когда сражение еще не окончено. Разве в дзи–додзё этому не учили?
— В следующий раз мы можем и не успеть, — согласилась с кумицо Таката. — А ты совсем не заботишься о том единственном источнике, что питает наши драгоценные жизни.
— Я учту, — чувствуя слабость, Ли едва не уселся на землю, но къёкецуки успела первой подхватить его, перекинув руку тайпэна себе через плечо. — Благодарю. Что там сейчас со сражением? Сиртаки?
— Этих мы дорезали, остальных доколачивает Фанг, — хмыкнула Таката. — А ты опять неумело переводишь тему.
— Мог бы уже за это время научиться, например, у меня, — поддержала Фуёко.
— Большему все равно нечего. Лучше бы тоже поучаствовала в решении нашей главной проблемы, — оскалилась мертвый демон. — А то иногда у меня складывается впечатление, что это вообще волнует только меня.
Поддерживая Ли, къёкецуки двинулась к подножию холма, не прекращая читать тайпэну и кумицо колкие нравоучения. Фуёко, идущая сзади, лишь весело улыбалась и сверкала зелеными огнями в глазах. Она даже не стала озвучивать мысль о том, что кому–то нужно найти способ по–другому скрывать волнение и испуг за своих близких. И все потому, что сейчас раздумья оборотня занимало кое–что еще более интересное.
— Ну что же, посмотрим, кто быстрее найдет ключ от сокровищницы — глупая рыжая лисичка или умная клыкастая ледышка.
В тонких пальцах, покрытых рисунком из хны, Фуёко неторопливо вертела темное резное кольцо, будто бы выточенное целиком из лала или багрового обсидиана.
Эпилог
Улицы древней столицы встретили Ли привычным полуденным шумом и рабочей суетой многолюдных кварталов. Конечно, все это не шло ни в какое сравнение с тем буйством веселья и красок, что творилось здесь по ночам, но после небольших городков центральных провинций и тихих ухоженных деревень величественная Хэйан–кё итак производила на любого гостя просто неизгладимое впечатление. Официальное прибытие командования победоносной армии, принудившей к перемирию коварных Юнь, ожидалось только через несколько дней, и широкий проезд Юсудзаки О–ки вместе с прилегающими переулками еще только украшался гирляндами и разноцветными фонарями. Жители столицы готовились к празднику основательно, хозяева закусочных и чайных домов пересчитывали свои запасы, купцы заполняли прилавки да–дяней, а ремесленники спешили окончить все неотложные дела, чтобы не торчать в мастерских в самые веселые часы.
А повод для радости у всех жителей Империи и вправду был на этот раз немалый. По мирному соглашению, которое было подписано в Ляоляне на седьмой день весны, Нефритовый престол получал едва ли не больше, чем в случае полноценного военного вторжения в пределы южного царства. Контрибуция в пятнадцать тысяч бочонков золота, самоцветов и жемчуга, десять тысяч мешков «красного сбора» листьев таба и пятьсот подвод редких трав и алхимических ингредиентов, встречавшихся только в пределах южного царства, было лишь только привычной частью «возмещения былых обид». Согласно пунктам договора, на которых особенно настаивали дома имперских тэккэй, Юнь открывали для них все свои порты, города и колонии для ведения беспошлинной торговли сроком на триста лет. Дополнительно купцы вытребовали себе крупный безлюдный остров Аомырь, лежавший к восходу от юньского побережья, сделав его частью Единого государства. Заключив тройственный договор, дома Гжень, Ксэн и Ябэ намеревались теперь возвести там город и обустроить большую торговую гавань, но и это, по–прежнему, было еще не все.
