Наталья Резанова - Шестое действие
Он забрал из рук Анкрен злосчастную парусину и закутал ею плечи, как одеялом. Но Анкрен показалось, что при всем спокойствии Мерсер был сильно огорчен.
Она этому не удивилась.
Мерсер рассматривал балестр и боезапас к нему. Металлические части арбалета, против ожидания, не пострадали от сырости, зато остальное не радовало.
– Надо же, как не повезло. Расстрелял почти все заряды. Хорошо, что мы в Карнионе, возобновить запас можно почти у каждого оружейника. Но кто знает, когда мы до того оружейника доберемся. Придется быть осторожным.
Анкрен не ответила – она правила лодкой. После рассвета туман уполз в те морские дали, откуда появился. Небо, правда, было серое, бессолнечное и грозилось, как нередко в прежние дни, пролиться дождем; но ветер, разогнавший туман, был попутным, и Мерсер с Анкрен поспешили спустить баркас на воду.
Прибрежные обрывы, светло-коричневые, с вкраплениями дикого камня, оплетала ежевика. Виноградников и садов с моря не было видно. Только дрок, дикие ирисы и зацветающие миндальные деревья.
Поскольку Вайя не мог описать точно, где находится имение Роуэна, не миновать было того, чтобы пристать к берегу и отправиться на разведку. Из-за обрывистых берегов здесь не было рыбацких деревень, но кто знает, долго ли побережье будет пустынным. Анкрен впервые была в этих водах.
Но даже если они благополучно отыщут имение Роуэна, что с того? Мерсер вполне способен ошибаться, и лодка во время ночной потасовки могла доставить беглецов на корабль. Нужды нет, что ни одно судно в тот день гавань Нессы не покидало. Ей ли не знать, как делаются такие дела. Но если Вендель отправился за море, будут ли они продолжать погоню?
Миновал ровно год с тех пор, как Анкрен встретила этого человека, и с трудом помнила, как он выглядит. Но именно он, а не Мерсер заставил ее нарушить привычный образ жизни. Она поклялась, что заставит его «умыться черной кровью». И Мерсер твердил, что не остановится, пока не доведет дело до конца.
Покуда их устремления совпадали. Но, если плыть дальше, ей придется нарушить другую клятву: ни при каких обстоятельствах не ступать на палубу корабля. Проклятье, эта клятва и так уж почти нарушена, даже если думать, что баркас – не корабль.
– Правь к берегу, – сказал Мерсер. – Это где-то поблизости.
Анкрен давно подметила, что Мерсер видит лучше ее, причем при любом освещении. Она глянула кругом. Впереди в море убегал ступенчатый серый мыс, рядом чернело разбитое молнией старое кряжистое дерево. И вдалеке, к линии холмов, уходила масличная роща.
– С чего ты взял?
– Я это уже видел… – предупреждая следующий вопрос, ответил Мерсер. – В кабинете Роуэна, на гравюре. Дерево и мыс. Так что лучше нам за этим мысом и укрыться.
Имение – все-таки лучше было называть его виллой, ибо здесь, в Карнионе, приглашать итальянских архитекторов додумались гораздо раньше, чем в Эрде, – строили в прошлом веке, когда семейство Роуэнов числилось среди самых богатых и влиятельных. Сравнение с дворцом Убальдина было неправомерным, так как вилла и теперь сохраняла вполне достойный вид. Фруктовый сад, расположенный террасами, окружал серо-розовое здание. Широкая лестница спускалась к выложенному плитами причалу. В лучшие времена здесь швартовались собственные корабли промышленников-аристократов, ныне сменившиеся лодками. Но самой примечательной постройкой была смыкавшаяся со скальной стеной мыса небольшая башня, с виллой она соединялась изящным мостом – одной опорой ему служила садовая стена, другая была надстроена с мыса. Смотровую площадку окружали зубцы, напоминавшие о шахматной фигуре.
Но башня отнюдь не была подобна той, где до недавнего времени скрывался от мира Ормонд Олленше-Тевлис, и построена не по прихоти просвещенного магната, желавшего в часы отдохновения любоваться закатами над морем. В пору возведения виллы память о Пиратских войнах была еще свежа, и дозорная башня имела вполне практическое значение. Она была к тому же укреплена, и при необходимости обитатели виллы и башни, господствовавших над бухтой, могли вести оборону при нападении с моря.
Судя по отсутствию на камнях метин от пуль и ядер, защищаться им так и не пришлось. И благодаря тщательно выверенным, хорошо вписавшимся в ландшафт очертаниям укрепление в голубеющем вечернем воздухе выглядело игрушкой, утехой эстета. Несомненно, рисунок, послуживший основой для гравюры, висевшей в кабинете Марсиаля Роуэна, был сделан с этой смотровой площадки. Но сейчас по ней расхаживал человек, вооруженный не грифелем, а мушкетом.
И ворота, ведущие к причалу, были заперты, а за стенами из ракушечника временами бухал густой лай. В городском особняке Роуэна собак не держали, но обитатели виллы, похоже, придерживались иных обычаев. Впрочем, Орану и его управителю собаки не помогли.
– Странно, – пробормотала Анкрен. – Приходится прятаться, хотя в этот раз полицейские силы и Эрда, и Карнионы на нашей стороне.
– В нашем деле такое случается. Меня больше волнует, сколько там людей.
– Вряд ли много. Иначе бы они дозорного у причала поставили.
– Не довод. Они ждут преследователей из Нессы и следят за тем направлением.
– И дождались. Сколько бы их там ни было, нам опять придется разделиться. Усмирять собак – это по моей части.
Пока что иного решения Мерсер не видел. Хотя ему претило проникать в дом без предварительной разведки. Единственное, на чем он настоял, – дождаться ночи. Вендель и Копченый Глаз прибыли на виллу – лодка привязана у причала. Но остались ли они? Не похоже, что здесь постоянно держат дозорного на сторожевой башне. Отвлекающий маневр? Вряд ли. Хотя от Венделя всего можно ждать. И еще – даже если допустить, что Роуэн окончательно исчерпал свои ресурсы по части наемников, на вилле должны быть слуги. Как минимум повар, садовник и сторож. Может, еще и конюх. Привычка Роуэна не держать женскую прислугу на загородное имение распространяется не обязательно. Но у Мерсера было предчувствие, что женщин на вилле нет. Анкрен, конечно, при необходимости способна молчать сутками, но вообще женщину, которая за несколько часов не выдаст себя шумом, встретить очень трудно. А здесь слишком тихо.
Все же его не оставляло сомнение, что Вендель успел скрыться. До сих пор он всегда умудрялся опережать преследователей, и теперь, когда ему не мешает Роуэн, у Венделя нет причин загонять себя в ловушку.
Если только он не знает, что гонятся не за приспешниками Роуэна, а именно за ним. А знать ему неоткуда. Мадам Эрмесен упорно прикрывает в своих показаниях Роуэна-Берлингьера и точно так же должна была молчать об Эспероне. И молчала бы, не спровоцируй ее Анкрен на признание. Однако Вендель покинул Галвин раньше, чем Анкрен там появилась.
