Джо Аберкромби - Красная Страна
— Увидимся в Кризе. Вы даже не заметите, что меня не было.
Ро посопела, сонная и сердитая, и не стала встречаться с ней взглядом, а Пит смотрел на нее, по лицу текли слезы. Она думала, действительно ли увидит их в Кризе. Безумие, как Свит и сказал, проделать весь этот путь и просто отпустить их. Но не было смысла в долгих прощаниях. Иногда лучше сделать что-то, чем жить в страхе перед этим. Так всегда говорил Ламб.
— Езжай! — крикнула она Маджуду, прежде чем у него появился шанс переменить ее мнение. Он кивнул ей, дернул поводьями и фургон покатился.
— Лучше сделать, — прошептала она в ночное небо, взобралась в седло, повернула лошадь и ударила пятками.
Ответ на Молитвы
Темпл надрался. Он так напился, как напивался после смерти жены. Словно было что-то на дне бутылки, в чем он отчаянно нуждался. Словно пьянство было профессией, в которой он планировал достичь самых вершин. Старался больше других, разве нет?
— Вам следует остановиться, — сказал Сворбрек, выглядя обеспокоенно.
— Вам следует начать, — сказал Темпл и засмеялся, хотя он никогда не чувствовал себя менее весело. Затем он рыгнул, немного сблевнул, и смыл вкус очередным глотком.
— Тебе следует задать себе темп, — сказал Коска, который в последнее время темп себе не задавал. — Выпивка — это искусство, а не наука. Ты ласкаешь бутылку. Дразнишь ее. Ухаживаешь за ней. Выпивка… выпивка… выпивка… — он целовал воздух с каждым повторением, его веки дрожали. — Выпивка — это как… любовь.
— Хули вы знаете о любви?
— Больше, чем я бы хотел, — ответил Старик, рассеянно посмотрел пожелтевшими глазами и горько рассмеялся. — Презренные люди тоже любят, Темпл. Тоже чувствуют боль. Тоже залечивают раны. Презренные люди больше всех, возможно. — Он хлопнул Темпла по спине, отправил увядающий глоток не в то горло и болезненно закашлялся. — Но не будем хныкать, как раскаявшиеся грешницы! Мы богаты, мальчик! Все богаты. А богатые люди не должны извиняться. За Виссерин для меня. Вернуть то, что было потеряно. Что было украдено.
— Что вы отбросили, — пробормотал Темпл, достаточно тихо, чтобы не быть услышанным в суматохе.
— Да, — задумчиво проговорил Коска. — Скоро освободиться место для нового генерал-капитана. — Он обвел шумную, переполненную, душную комнату жестом руки. — Все это будет твоим.
Это была сцена натурального дебоша, втиснутая в однокомнатную хибару, освещенная одной угасающей лампой, и задымленная дымом чагги, шумная от смеха и разговоров на нескольких языках. Два здоровых северянина боролись, возможно понарошку, а возможно с намереньем убить друг друга, люди отшатывались, стараясь не попадаться на их пути. Два уроженца Союза и имперец яростно возмущались, поскольку их столик был задет посреди карточной игры, и бутылки на нем затряслись. Три стирийца передавали трубку с шелухой и сидели, блаженно развалившись на разорванном матрасе в углу, где-то между сном и бодрствованием. Дружелюбный сидел, скрестив ноги и катал свои кости между ними, снова, и снова, и снова, хмуро глядя вниз с яростной сосредоточенностью, словно ответы на все вопросы должны скоро проявиться на их дюжине граней.
— Погодите, — пробормотал Темпл, его опьяненный мозг только сейчас начинал ухватывать. — Моим?
— А кто более компетентен? Ты учился у лучших, мой мальчик! Ты во многом похож на меня, Темпл, я всегда говорил. Великие люди часто движутся в одном направлении, так говорил Столикус.
— На вас? — прошептал Темпл.
Коска потрогал свои жирные седые волосы.
— Мозги, мальчик, у тебя есть мозги. Твои моральные устои возможно иногда жестковаты, но они размякнут, когда тебе придется делать жесткий выбор. Ты хорошо умеешь говорить, знаешь, как надавить на человеческие слабости, и кроме всего прочего, ты понимаешь закон. Сильные натуры выходят из моды. Я имею в виду, для них всегда будет место, но закон, Темпл, вот где будут деньги.
— Что насчет Брачио?
— Семья в Пуранти.
— Серьезно? — Темпл поморгал, глядя через комнату на Брачио, который энергично обнимался с большой кантийской женщиной. — Он никогда о них не говорил.
— Жена и двое дочерей. Кто станет говорить о семье с отбросами вроде нас?
— Что насчет Димбика?
— Ха! У него нет чувства юмора.
— Джубаир?
— Безумен, как сливовое желе.
— Но я не солдат. Я ебаный трус!
— Замечательное качество для наемника. — Коска вытянул вперед подбородок и почесал покрытую сыпью шею кончиками пожелтевших ногтей. — У меня получалось бы гораздо лучше со здоровым уважением к опасности. Ты же сам не будешь махать сталью. Все дело в разговорах. Бла-бла-бла и большие шляпы. Это, и понимание того, когда не надо держать слово. — Он покачал узловатым пальцем. — Я всегда был слишком чертовски эмоционален. Слишком чертовски лоялен. Но ты? Ты вероломный ублюдок, Темпл.
— Я?
— Ты кинул меня, когда это было удобно, и нашел новых друзей, а потом, когда это было удобно, ты кинул их и профланировал назад и даже не извинился!
Темпл поморгал на это.
— У меня было чувство, что иначе вы бы меня убили.
Коска отмахнулся.
— Детали! Я назначил бы тебя своим преемником через некоторое время.
— Но… никто меня не уважает.
— Потому что ты не уважаешь себя. Сомнения, Темпл. Нерешительность. Ты просто слишком много волнуешься. Раньше или позже тебе придется что-то сделать, или ты никогда ничего не сделаешь. Преодолей это, и ты будешь чудесным генерал-капитаном. Одним из великих. Лучше, чем я. Лучше, чем Сазайн. Даже лучше, чем Муркатто. Хотя ты возможно захочешь завязать с выпивкой. — Коска отбросил пустую бутылку, вытащил зубами пробку из другой и плюнул через комнату. — Отвратительная привычка.
— Я не хочу больше это делать, — прошептал Темпл.
Коска отмахнулся и от этого.
— Ты все время это говоришь. И все же ты здесь.
Темпл шатаясь поднялся.
— Надо отлить.
Холодный воздух ударил так сильно, что он чуть не упал перед одним из стражников, у которого было кислое лицо от того, что пришлось стоять на часах трезвым. Он ковылял вдоль деревянного бока монструозного фургона наставника Пайка, думая о том, как близко он был к удаче, мимо волнующихся лошадей, из ноздрей которых валил пар, сделал несколько мелких шажков к деревьям, звуки попойки за ним приглушились, он сунул бутылку в снег и развязал шнуровку штанов дрожащими пальцами. Черт подери, было все еще холодно. Он отклонился назад, моргая на небо, яркие звезды крутились и танцевали поверх черных ветвей.
