Нил Гейман - Американские боги
Грохот и глухие удары у него в голове, это – за гранью мигрени, за гранью любой боли. Все предметы распались на крохотные бабочки, которые закружились вокруг него разноцветной пыльной бурей, а потом растворились в ночи.
Белая простыня, обернутая вокруг тела у подножия дерева, громко хлопала на утреннем ветру.
Грохот стих. Все замедлилось. Не осталось ничего, что поддерживало бы в нем дыхание. Сердце перестало биться у него в груди.
Тьма, в которую он погрузился на сей раз, была глубокой, и освещала ее одинокая звезда. Эта тьма была последней.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Знаю, что мухлюют. Но это единственная игра в городе.
Канада Билл ДжонсДерево исчезло, и мир исчез, и серо-утреннее небо над ним тоже исчезло. Небо теперь было цвета полуночи. Высоко над головой горела, сияла, мигая, одинокая холодная звезда, и ничего больше. Он сделал шаг и едва не оступился.
Тень поглядел вниз. В скале были прорублены уходящие вниз ступени, столь огромные, что ему на ум пришли великаны, которые некогда, в глубокой древности, вырубили их и по ним же спустились, чтобы никогда уже не вернуться.
Он стал спускаться вниз: свешивал ноги с кромки верхней ступени, чтобы спрыгнуть на нижнюю. Все тело у него болело, но эта была боль давно не разминаемых мускулов, а не муки тела, провисевшего на дереве до смерти.
Без малейшего удивления он заметил, что теперь одет в джинсы и футболку. Он был босиком. Его охватило глубочайшее ощущение дежа-вю: так он был одет, когда стоял посреди квартиры Чернобога в ночь, когда Зоря Полуночная пришла к нему, чтобы рассказать о созвездии под названием «Колесница Одина». Она сняла ему луну с неба.
Внезапно он понял, что сейчас произойдет. Он встретит Зорю Полуночную.
Она ждала его у подножия лестницы. Луны в небе не было, но Зоря тем не менее купалась в ее свете: ее белые волосы были лунно-светлыми, и одета она была в ту же льняную с кружевами ночную сорочку, как и той ночью в Чикаго.
– Привет, – сказала она.
– Привет, – отозвался Тень.
– Как дела?
– Не знаю, – ответил он. – Может, это еще одно видение на дереве. С тех пор как я вышел из тюрьмы, мне снятся престранные сны.
Лунный свет серебрил ей лицо (хотя никакой луны не было в черном, как чернослив, небе и тут, у подножия лестницы, даже одинокая звезда потерялась из виду), и выглядела она серьезной и ранимой.
– На все твои вопросы есть ответ, если ты хочешь его узнать. Но как только ты узнаешь ответ, ты не сможешь уже прогнать это знание.
Позади Зори тропа раздваивалась. Он догадывался, что сейчас придется решить, какой дорогой пойти. Но прежде оставалось одно незавершенное дело. Запустив руку в карман джинсов, он с облегчением почувствовал на дне привычную тяжесть монеты. Он осторожно вытащил монету, держа ее между большим и указательным пальцами: доллар со Свободой, 1922 год чеканки.
– Это твоя, – сказал он.
Он прекрасно помнил, что на самом деле его одежда лежит где-то у подножия дерева. Три женщины сложили ее в холщовый мешок, откуда достали веревки, а сам мешок завязали, и старшая из троих положила поверх мешка тяжелый камень, чтобы его не унесло ветром. И поэтому он знал, что в реальном мире доллар со Свободой лежит в кармане джинсов, а те – в мешке под камнем. И тем не менее монета у входа в подземной мир была материальной.
Тонкие пальцы Зори взяли монету.
– Спасибо. Она дважды купила тебе свободу, а теперь осветит твой путь через темные места.
Зоря сомкнула ладонь, а потом подняла руку и положила монету в вышину, так высоко, как только смогла дотянуться. А потом отпустила. Но вместо того чтобы упасть вниз, монета мягко поплыла вверх, пока не остановилась примерно в футе над головой Тени. Только это была уже не серебряная монета. Госпожа Свобода и ее корона с шипами исчезли. И на аверсе Тень увидел смутный лик полной луны в середине лета. Тень не мог решить, смотрит ли он на луну размером с доллар в футе над ним или на луну размером с Тихий океан в тысячах миль над землей? И есть ли разница между ними двумя?
– Какой дорогой мне пойти? – спросил он. – Какая из них безопасна?
– Если пойдешь по одной, другую выбрать уже не сможешь. Но ни одна из них не безопасна. Каким путем пойдешь? По пути тяжкой правды или приятной лжи?
– Правды, – сказал он. – Я слишком далеко зашел, чтобы слушать новую ложь.
Вид у нее стал печальный.
– Тогда тебе придется заплатить, – сказала она.
– Я заплачу. Какова цена?
– Твое имя. Твое настоящее имя. Тебе придется отдать его мне.
– Как?
– Вот так.
Она подняла прекрасную руку к его голове. Тень почувствовал, как кончики ее пальцев касаются его кожи, потом проникают сквозь нее в череп, глубоко входят в его голову. Что-то щелкнуло у него в черепе, отдалось в спинном мозгу. Зоря Полуночная вынула руку из его головы. Пламя, будто язычок свечи, но светящееся ярко-белым, магнезиевым светом, замерцало на кончике ее пальца.
– Это и есть мое имя? – спросил он.
Она сомкнула ладонь в кулачок, и огонек исчез.
– Было, – ответила она и указала на правую тропинку. – Тебе туда. Прощай.
Безымянный, Тень пошел по правой тропинке, освещенной луной. Обернувшись поблагодарить Зорю, он не увидел ничего, кроме тьмы. Ему чудилось, что он глубоко под землей, но, задирая голову, он все равно видел во темноте крохотную луну. Он завернул за угол.
Если это загробная жизнь, решил Тень, то она очень похожа на Дом на Скале: наполовину диорама, наполовину кошмар.
Перед Тенью вдруг оказался он сам: другой Тень в синем тюремном комбинезоне сидел в кабинете начальника тюрьмы, а тот рассказывал ему, что Лора погибла в автокатастрофе. Он видел выражение на лице второго Тени: это было лицо человека, которого покинул весь мир. Больно было смотреть на эту ранимость и этот страх. Тень поспешил дальше и, пройдя через кабинет, обнаружил, что заглядывает, как в витрину, в контору по ремонту видеомагнитофонов на окраине Игл-Пойнта. Три года назад. Да.
В конторе, как он знал, Тень-два как раз избивал до полусмерти Ларри Пауэрса и Би-Джи Уэста, обдирая при этом костяшки пальцев. Очень скоро он выйдет отсюда с коричневым пакетом из супермаркета, набитым двадцатидолларовыми банкнотами. Полиция так и не смогла доказать, что это он взял деньги: его доля выручки и еще немного сверху, ведь не следовало Ларри и Би-Джи пытаться так обобрать его и Лору. Он был всего лишь водителем, но свое дело сделал, сделал все, о чем она его просила…
А после суда никто и не вспоминал об ограблении банка, хотя всем того хотелось. Пока все держали рот на замке, у полиции не было доказательств. А все молчали как рыбы. Поэтому прокурору пришлось обвинять его в нанесении телесных повреждений, которые Тень причинил Пауэрсу и Уэсту. На суде прокурор предъявил фотографии двух пострадавших, сделанные, когда их доставили в местную больницу. Тень во время процесса даже не защищался, так было проще. Ни Пауэрс, ни Уэст как будто не в состоянии были вспомнить, из-за чего началась драка, но каждый признал, что нападавшим был Тень.
