Людмила Ардова - Путь интриг
Выйдя из оцепенения, я почувствовал что-то необыкновенное, что появилось во мне — словно другая сущность прошла через мое тело.
— Ты любишь! — грустно пропел ее тихий голос. — Она прекрасна! Но мне тебя очень жаль, Льен.
— Ты не хочешь спросить, зачем я пришел?
— Я и так знаю. Но тебе не в чем каяться — ты не виноват. И тебе нужна помощь. Я помогу. Идем за мной.
Она отвела мена по тропинке, которая вела по склону горы. Мы встали над обрывом. Внизу шумела река.
— Возьми меня за руку.
Чудесная сила, словно облако, понесла нас вниз. Мы зависли над самой водой.
— Теперь ты войдешь в гору и получишь все, что пожелаешь. Меня больше не ищи — я стану частью этой горы.
— О чем это ты, Нэлла?!
— Прощай! Мой любимый! — и с этими словами она превратилась в сияющий источник, непередаваемой силы, и бил он прямо в расселину горы.
Гора, расступилась, и нога моя, сама по себе, сделала шаг. И я, внутренне содрагаясь, вошел в черную пасть. Где-то в самом центре ее бил неведомый свет: то изумрудный, то алмазный, то рубиново-красный — необъяснимое колдовство влекло меня туда.
Время моей жизни пронеслось сквозь мою голову. Я чувствовал его! Меня сжало до состояния муравья, а потом рассеяло по бесконечности! И от боли свет померк в моих глазах. Я потерял сознание.
Чудилось мне: будто дух мой оторвался от тела, и разделился на три части. И увидел я как трое мужчин вышли из Лунной горы — все вооружены и жестоки.
Один — это был я, тот, что входил в гору. Он стал злее, безумнее и смертоноснее. Второй — тоже был я! Я осознавал его именно так. Только возраст его был другой — сорок-сорок пять лет. Лицо этого человека тронуто и временем и событиями. Опыт-вот, что отличало его. Он не просто дрался, он рассчитывал. Тактика, умение и полнейшая холодная жестокость — без капли эмоций. Ему вообще было все равно — его не цепляли никакие чувства. Он точно знал: что надо делать — и делал. Это было Знание. И я вспомнил, где однажды видел этого человека — он учил меня в замке мага.
Третий — я с трудом узнал в этом старике, живущем на горе, пасущем ветельеров, хитром и нсмешливом-самого себя. Дело было не в седине, не в морщинах, а в совсем другом мышлении. Он по-иному смотрел на мир — этот старец, он знал его до мозга костей.
Он крутил им как хотел. Он был властелином, и ему это давно наскучило.
О, боги! Неужели я буду этим стариком?
Но возможно ли такое? Возможно ли, чтобы эти трое вышли из одной точки? Оказались в одном времени и месте?
Они не здоровались, не смотрели друг на друга, они не проявляли друг к другу никакого любопытсва, но действовали сообща-единой силой.
И самое страшное, непривычное и непонятное — это то, что я жил, чувствовал их единым сознанием.
В бою все трое знали толк. Кровавая резня — вот, зачем они здесь собрались. Лунная гора давно была окружена. Убийцы ждали графа Улона из Ларотума. Они не знали, что ждет их.
Три меча обрушились на их головы. Тот, что помоложе, стало быть, я, немного спешил, делал чуть больше движений, еще он был под властью гнева, полон силы ненависти. Сорокалетний — был во всем уверен и равнодушен. Он искусно делал привычную работу. И знал, что ему нет равных.
Старик вообще не напрягался — он сам вел мечи противников, а те — просто шли на его меч. Убийца шли к нему на лезвие, как тупые бараны, и он просто накалывал их на острие.
От большого отряда, окружившего Лунную гору, не осталось никого живого.
Старец и сорокалетний воин, молча, поклонились мне и растворились в зеве Лунной горы. Сознание полностью вернулось ко мне. Я больше не чувствовал за троих. Я был самим собой.
Я устало озирался вокруг — одежда была залита кровью. Я, ничего не понимая, осматривал поле битвы.
Послышались легкие шаги, и из темноты просочилось несколько белых фигур с факелами.
— О боги! Что здесь творилось? — сказал голос жреца. — Она была права.
— Где Нэлла?
— Нэлла?! О ком вы спрашиваете, глупец?!
— О вашей помощнице — молодой жрице!
— Той, что с легкостью отдала вам свою жизнь?
— О чем это вы?
— Разве вам бы хватило своей собственной силы, чтобы попасть в гору? Нэлла отдала вам все.
До меня стало медленно доходить. Так вот в чем было ее предназначение — из-за меня она погибла! Мне окончательно стало не по себе.
— Не из-за тебя, — прошелестел знакомый голос.
— Кто это? — взволнованно спросил я.
— Лунная гора, — ответил старик. — Нэлла стала ее душой, вечной хранительницей.
— Льен, прощай! — снова прошелестел тихий голос и замолчал навсегда.
Старый жрец приказал двум помощникам идти за подмогой в деревню, для того, чтобы убрать тела. Сам он не мог прикоснуться к ним, а должен был творить молитвы и обряды, чтобы очистить подножие горы от скверны — сама гора была священной и являлась источником чистоты. Особенно родник, который бил у восточного подножия.
Я попрощался с Астратерой, которая плакала у меня на груди, я прижал ее к себе, думая, что больше никогда не увижу. И никогда более не увижу развалины моего родного дома.
Один я возвращался в Ларотум. Но я знал, что все происшедшее у Лунной горы — еще не конец. Что оставались другие убийцы. И отец мой до конца не отомщен.
И на границе Гартулы, в пустынном месте меня поджидали те самые люди, к которым у меня был счет.
Меня окружили трое. Это были не благородные люди и одеты они были как разбойники.
Но вот одного из них я узнал — хорошо знакомый мне Анфран Наденци. Он тоже узнал меня — еще бы! Он обрадовался и нагло улыбнувшись, приподнял руку. Неудивительно — ведь он искал встречи со мной. Он держал руку на гарде меча в ножнах с мордой черного дракона, с красными камнями вместо глаз! Кровь прилила к моему лицу — так вот чья рука остановила жизнь старого рыцаря из Гартулы!
— Наденци, прежде, чем ты поднимешь оружие, позволь узнать — зачем ты убил старика, моего отца?
Он холодно рассмеялся и даже не думал отвечать.
Наемник дал возможность двум сообщникам напасть на меня — я их уложил. Пришлось призвать на помощь все свои возможности, весь опыт и умение. Но Наденци как-будто и не сомневался, что я разберусь с ними — он ждал свою драку. Он сам хотел убить меня. Но Наденци не знал, о моей подготовке в замке духа, он не видел, как я дрался на Лунной горе. И он был неприятно удивлен, когда понял, что дерется не только с равным себе, но что моя подготовка и мастерство уже превзошли то, чем обладал он.
Еще раз мой меч скрестился с мечом наемника.
На этот раз я нанес ему тяжелую рану. Он умирал. Кровь не была заметна на его черной куртке. Но на траве, примятой его телом, быстро растекалось пятно — оно делось все шире и шире, и Наденци стремительно бледнел.
