Пол Андерсон - Операция Хаос
— Это для меня большая честь. Ваша работа служила для всех большим вдохновением, — с низким поклоном сказал Лобачевский.
Ни Больян, ни Свертальф не пожелали уступить друг другу в любезности. Кот встал на задние лапы, поклонился, затем стал отдавать по-военному честь. Планшетка снова пришла в движение, выписав строку цветистых французских комплиментов.
— Кто это, все-таки? — прошипел за моей спиной Чарльз.
— Я… я не помню его биографию, — так же шепотом ответил Фалькенберг. — по припоминаю, что он был восходящей звездой на небосклоне неэвклидовой геометрии.
— Я посмотрю в библиотеке, — предложил Грисволд. — Похоже, что этот обмен любезностями может продолжаться еще долгое время…
— Похоже, — шепнула мне на ухо Джинни. — Нельзя ли их чуть поторопить? Мы с тобой уже давно должны быть дома. И если зазвонит телефон — жди очередных неприятностей.
Я изложил все эти соображения Лобачевскому, который в свою очередь объяснил Больяну. Тот написал и заверил нас, что когда возникла необходимость, он стал военным и посему, как имперский офицер, научился действовать решительно. И что он намерен действовать решительно — в особенности, когда к его чести взывают две такие очаровательные девушки. И что он без страха и упрека поддерживал и намерен поддерживать впредь свою честь на любом поле сражения. Он уверяет, что за всю жизнь ни разу не уронил ее… У меня нет намерений насмехаться над великим человеком. Для того, чтобы мыслить, его душа располагала всего лишь кошачьим мозгом, и воспринимала мир лишь через органы чувств Свертальфа.
Поэтому его человеческие недостатки предстали перед нами явно в преувеличенном виде. И поэтому ему так трудно было выразить свой гигантский интеллект и свое рыцарство.
Грисволд обнаружил кое-что о нем в энциклопедиях и работах, посвященных истории математики, и мы познакомились с биографией Больяна, пока он обменивался любезностями с Лобачевским.
Янош Больян родился в Венгрии в 1802 году. Тогда Венгрия была лишь одной из провинций Австрийской империи. Его отец, видный математик, близко знакомый с Гауссом, обучил Яноша технике вычисления и математическому анализу, когда ему не было еще и тринадцати.
По совету отца, Янош в пятнадцать лет поступил в Королевское инженерное училище в Вене. В двадцать лет он стал офицером королевских инженерных войск.
Он хорошо умел играть на скрипке и владеть саблей, поэтому встретиться с ним на дуэли было опасно. В 1823 году он послал отцу наброски своей «Абсолютной науки пространства». Некоторые высказанные там идеи были использованы Гауссом в носящих философский характер работах.
Сам Больян об этом так никогда и не узнал. В «Абсолютной науке пространства» юный венгр сделал первую серьезную попытку построения неэвклидовой геометрии. Он первым доказал, что аксиома о параллельных прямых не является логически необходимой.
К несчастью, его труд был опубликован только в 1933 году и то, как некий аппендикс к двухтомной работе его отца. Работа была написана по-латыни и носила чудовищное название. Между тем, независимо от Больяна, сходные результаты были получены Лобачевским. Труды Больяна остались незамеченными.
Похоже, что это его расхолодило. Он поселился вместе с отцом, преподавателем в Реформистском училище Мары-Базареди, и умер в 1860 году. Время его жизни совпало с эпохой нарождавшейся венгерской революции Кошута 1848 года, ее поражением и последовавшей за этим реакцией. Но в обнаруженных нами статьях ничего не говорилось о его участии в революции или хотя бы отношении к ней. Он видел отмену военного положения в 1857 году и далее рост либерализма. Правда, его страна не достигла полной национальной независимости, оставаясь в рамках двуединой монархии. Независимость была достигнута лишь через семь лет после смерти Больяна.
Хотел бы я знать, не подождала ли его душа этого события, прежде чем унестись в другие Вселенные?
Большее нам удалось обнаружить о Лобачевском. Он родился в 1803 году в Нижнем Новгороде. Его мать овдовела, когда ему было семь лет. Они переехали жить в Казань. Семья отчаянно нуждалась и все же матери удалось дать сыну хорошее образование. В возрасте восьми лет, сдав вступительные экзамены, Николай поступил в гимназию. В четырнадцать был зачислен в местный университет. В восемнадцать получил ученую степень.
В двадцать один был назначен ассистентом профессора, а в двадцать три сам стал профессором.
В его ведении оказался университетский музей и библиотека. Разницы между нами в общем-то не было — и там, и здесь царило запустение и беспорядок. Ассигнования были очень малы. Лобачевскому пришлось немало потрудиться, и через несколько лет музеем и библиотекой гордилась вся Россия. Можно добавить, что при царе Александре в его обязанности, по-видимому, входила слежка за студентами. Он ухитрялся обходиться без доносов. И правительство было удовлетворено, и студенты обожали его. В 1826 году он стал главой университета, ректором. Он строил свой университет. Строил в буквальном смысле слова. Он так изучил архитектуру, что смог самостоятельно заниматься проектированием зданий. В 1830 году, когда разразилась холера, он принял более усиленные меры по поддержанию санитарии, чем это делалось в целом по Казани, поэтому смертность среди студентов и учащихся была невелика.
В другой раз, позднее, половина города была уничтожена пожаром. Обсерватория и важнейшие здания университета оказались разрушенными. Но Лобачевский смог спасти приборы, инструменты и книги. Двумя годами позже все утраченное было восстановлено.
Уже в 1826 году он начал разрабатывать неэвклидову геометрию. Живи он не в Казани, а в Канзасе, он все равно занялся бы ею. Весть о его открытии распространялась по Западной Европе так медленно, что менее терпеливый человек полез бы на стену, но Лобачевский был слишком занят своими делами. Между тем весть распространилась. Когда она дошла до Гаусса, она произвела на него такое впечатление, что он рекомендовал Лобачевского в члены Королевского научного общества в Геттингене. Это произошло в 1842 году. Возможно, причину нужно видеть в его независимости и в злобной подозрительности царского режима ко всему чужестранному — в 1846 году Лобачевский был отстранен от должности ректора. Ему разрешили заниматься преподавательской деятельностью — не более.
Убитый горем, он искал утешения в том, что целиком ушел в занятия математикой. Зрение ослабло. Сын умер. Лобачевский работал, мечтал и диктовал свою «Общую геометрию». Эта книга, венец всей жизни, была закопчена незадолго до смерти. Умер он в 1856 году.
