akchisko_san1 - Рики Макарони и Вестники Ниоткуда
— Идет. Но вот если Нотт будет играть за вас, я пас, — заявил Эйвери еще категоричней.
Первым побуждением Рики было заверить соперника, что подобное невозможно, поскольку Дора играет ужасно, и они постараются выбрать кого‑то получше, «хотя такого, как Генри Флинт, навряд ли», о чем Рики начинал сожалеть все сильнее. Да и сама мисс Нотт, по мнению Рики, вряд ли захочет. Но тут он представил лицо Доры и прикусил язык. Одно дело – если она действительно сама откажется, и совсем другое – заранее исключить ее только лишь потому, что того требует такая важная персона, как Френк Эйвери!
— Ты что, испугался ее? – разыграл недоумение Рики и презрительно оглядел всю его толпу.
Но Эйвери проявил редкое упрямство и выдержку.
— Не твое дело, Макарони, — он смотрел в упор, скрестив руки на груди. – Но чтоб ее не было, ясно?
— Это ей решать, — холодно возразил Рики, потихоньку впадая в бешенство от того, что Френк командует.
— Отлично. Я сам ей объясню, — пообещал Эйвери и отправился с товарищами в противоположный угол гостиной.
В «Гриффиндоре», к счастью, все обстояло проще: Тони согласился сразу. Миртл ликовала.
Рики написал длинный ответ Питу, сообщив и про то, что уже переносит карты на фольгу, и про предполагаемую дуэль, и про комментарии Дика, нарушающие душевное равновесие половины школы, а главное, про своего боггарта. Он заверил брата, что дядюшка Гарри, ставший профессором, совсем ему не мешает, потому что они оба заняты своими делами. Лео подвязал письмо к лапке Весты, что гарантировало быструю доставку. Впрочем, сова Лео, как предполагал Рики, вряд ли принесет ему ответ, потому что Пит находился в колледже и не мог допустить, чтоб не владеющие магией увидели ее, а также потому, что обычно Веста вообще никому, кроме Лео, не позволяла себя трогать.
Самое время было пойти к Дамблдору с заявлением в письменном виде насчет матчей, и в устном – насчет совы, но Рики, согласно древнему правилу слизеринской солидарности, предпочел вначале поговорить с профессором Снейпом.
Он отправился в кабинет завуча один, после обеда. В подземельях было тихо, эхо далеко разносило его шаги. Рики поймал себя на том, что больше не считает подземелья неуютными и жуткими, как в первом классе. Впрочем, в «МентеСана» жизнерадостные ученики вряд ли бы к ним привыкли.
Снейп пригласил войти. Он был занят: записывал что‑то в толстый журнал, сверяя нужные сведения на разных пергаментах, так что, оказавшись в кабинете, Рики сел, не ожидая разрешения, и изложил просьбу по возможности сжато.
— Я не возражаю, — ровно произнес профессор Снейп. – Меня радует, что нарушение дисциплины ограничится беспорядками на моем уроке во вторник. А как насчет Вас, Ричард? Вы не передумали?
— Насчет чего? – не понял Рики.
— Насчет того, не кажется ли Вам в последнее время что‑нибудь необычное?
Профессор оторвался от журнала и в упор поглядел на воспитанника.
Рики почувствовал скорее раздражение, чем страх – для себя он еще с первого их разговора после возвращения решил, что не скажет. Казалось, Снейп давно должен это понять. Но вместо того он продолжает старую тактику, застает его, Рики, врасплох, когда он совсем не ждет этой темы!
— Нет, сэр, — твердо заявил Рики, сам отчетливо слыша фальшь в своем голосе. – И кстати, сэр, мне нужна сова, — попробовал он уйти от темы.
— Спроси у директора, — недовольно буркнул Снейп, махнул рукой и вновь углубился в свои бумажки, давая понять, что, раз Рики такой неблагодарный и не желает понимать своей же пользы, то разговор окончен.
Непонятно, зачем грозился Френк, но с Дорой Нотт он так и не поговорил. О его добром отношении она узнала от Артура и была сильно возмущена.
— Ты согласился на его условия? – потребовала она у Рики.
— Нет, конечно, — заверил он, радуясь, что так сделал.
— Но ты тоже надеешься, что я не стану препятствовать, — фыркнула она.
Ему стало неловко. Рики не знал, что сказать, и Дора это, очевидно, почувствовала.
— Не трудись объясняться, Уизли достаточно прямолинеен! – сказала она.
— Но если ты хочешь играть… — особый нажим Рики сделал на слове «хочешь». Дора раздраженно передернула плечами.
— Нет, не особенно. Квиддич – это не мое. Вот языком молоть у меня хорошо получается!
Она произнесла это так, словно повторяла сказанное кем‑то. Рики догадывался, кем. Собственно, не стоило любимчику профессора МакГонагол говорить такие вещи Доре, но это соображение определенно запоздало.
— Не надо мне возражать, — тон Доры вдруг сделался мягким, почти бархатным; Рики знал, так она копирует манеру Снейпа, когда тот по каким‑то причинам не хочет прямо объявлять свое недовольство.
— Я не собираюсь идти у него на поводу, — попытался оправдаться он.
— А я не собираюсь дать Эйвери повод смыться, — фыркнула Дора. – Играйте без меня, как, в общем, в любом случае получилось бы.
— Ты уверена, что все в порядке? – еще раз уточнил Рики, зная, что лучше бы он этого не спрашивал.
— Конечно, да! – заявила Дора и ушла, добавив, что найдет Френка и все ему выскажет.
Френка ей в ближайшие два часа повстречать не удалось, зато на ее пути из туалета, к своему несчастью, попался Билл Кеттлборн. О том, что именно ему следует передать Френку, было слышно на двух этажах.
Рики же хотел попросить Артура Уизли быть в подобных случаях повежливее, но встретиться вне уроков им удалось только через два дня и при обстоятельствах, не располагающих к увещевательной беседе.
Письмо из Пристанища в течение нескольких часов стало предметом живого обсуждения для всего «Гриффиндора».
— У дяди Рона сын родился, — потрясенно объявил Артур.
— Ну и что? У него же много детей? – не понял причину такого восторга Дик.
— Сына у него еще не было, — раздельно и с нажимом произнес Артур. – Каково бедняге будет ужиться с пятью девчонками? Мне теперь надо следить, чтоб совсем его не затюкали всякие Гермионы, — преисполнился сознанием глубокой ответственности Артур.
— Обязательно поздравь своих дядю и тетю от всех нас, — не забыл напомнить Эди.
В жизни Рики наладился определенный режим общения с таинственными вестниками. Теперь они связывались с ним примерно раз в три дня, обычно к вечеру. Если не знать, что «они» не различают полюсов, то по всему выходило, что «они» радуются. Вестники утверждали, что работа Рики продвигается очень быстро, что «они» давно не чувствовали таких изменений на пути к своей цели. Из этого мальчик понял, что, во–первых, при желании он тоже может отсылать им мысленные образы своих карт, и во–вторых, их мера времени очень отлична от его. Рики казалось, что карты создаются медленно, потому что мешают учеба, еда и дела Клуба.
