Анна Московкина - Исток
Воин вытащил саблю из ножен.
— Было бы неплохо, будь у нас одинаковое оружие.
— Так не бывает. — Айрин положила левую руку на рукоять.
Сходились долго, медленно и неохотно. Первым напал воин, сделал выпад, рубанул, отпрянул. Айрин ушла из-под удара — уклонилась. Сабля завертелась.
У девушки не было шансов, она это знала. Воин снова атаковал. В этот раз кончик сабли чуть не задел бедро.
Хорхе сшибло с ног. Сильный удар в живот коленом, рывок.
Айрин досталась пощечина и удар по запястью. Меч и сабля шипели, истлевая в путах белой плети. Колдун часто дышал.
— Ты обещал подождать!
— Я тебя обманул. Ты не сможешь ее убить, слишком долго был рядом. — Хорхе говорил прерывисто, толчками выпуская слова сквозь сжатые зубы.
— Надоели! — рявкнул Майорин. — Устроили честные поединки, воины. Одна строит из себя бесчувственную травмированную душу, другой ей честно верит. Сопли за вами с кровью подтирать? Деритесь. Вот вам ваше оружие. — Плеть опала и растворилась в воздухе. — Убивайте друг друга. Давай, Айрин, принеси себя в жертву истории. Стань одной из тысячи таких же дур, как ты. Не пожелавших бороться за собственную жизнь. Да с кем — с самой собой! А ты убей эту дуреху. И потом расскажи об этом своей жене, которая вместе с ней росла и училась. Расскажи матери Айрин, пусть послушает, какой ты герой. Тебя даже никто не осудит.
Хорхе сплюнул прямо на драгоценный хордримский ковер.
— Ты всегда выбирал правильные решения. Решения наиболее логичные и верные!
— Выбирал. И сейчас выберу.
— Для кого же оно верно, Майорин?
— Для меня.
Хорхе ушел. Его сабля лежала на ковре.
— Я вижу тот зал, стоит только закрыть глаза. Я не могу смотреть на Валью, не могу смотреть на Жарку. Я их пересчитала, тех, кто там был. Двадцать три человека. Четверо выжили. Дарт меня охранял, он был единственным, с кем я разговаривала все это время. Сын Киаты, я так ей и не сказала. Не смогла… Он был на руках у бабки, которая за ним смотрела. Его должны были переправить. Я не заметила их, вспомнила только потом. Уже позже… Я помню всех. Лица, имена… Если бы он меня убил, было бы проще. Я просто бы проиграла поединок. А ты хочешь заставить меня с этим жить.
— И ты сможешь. Но для этого надо хотя бы попытаться. — Майорин прикрыл за собой дверь.
Девушка закрыла лицо руками и тихонечко заскулила.
Колдун свернул в коридор, вошел в пустующую комнату, сел в кресло и закурил.
— Почему не остался? — удивилась Летта.
— Не знаю, — мрачно буркнул мужчина.
Драконица уселась на подлокотник, поцеловала колдуна в висок, он слегка отстранился, посмотрел на нее. Зрачки заняли почти всю глазницу, Летта улыбалась.
— Зато я знаю, мой исток.
Кое-как наладили связь с Инессой. И получили весьма четкие инструкции: во-первых, замок занять и территорию до него считать инесской. Во-вторых, выгнать вон всех посторонних, как следует припугнув, чтобы молчали. Здесь встрял колдун, который сообщил, что посторонних не только припугнет, но и самолично проводит до Вирицы. Владычица задумалась, но колдуна отпустила.
Незадача вышла с источниками. Вроде как надо бы было источники вернуть, а вроде как и не хотелось. Проблему решил Хорхе.
— Кому обещали, тем вернем, остальные пусть так сидят.
— И много вы наобещали?
— Русалкам и в Истоковицы.
— Хорошо. Хорхе, ты и займешься. Возьми Филиппа.
— Угу.
— Я пришлю отряд, вычистить долину от магов, пусть идут в свою Цитадель!
— Я против! — опять перебил колдун. — Наши враги не Цитадель, а их оппозиция.
— У тебя есть специальное сито, через которое ты просеешь плохих и хороших? — ядовито парировала Ильма.
— Нет, — поскучнел колдун. — Но это не повод…
— Повод. Ты собрался в Вирицу? Езжай. Поговори с Орником, введи его в курс дела, пусть посодействует. Убеди брата встать на нашу сторону.
— Это предложение?
— Это приказ! Айрин заберешь с собой. А лучше отправь ее в Луар. Летта здесь?
— Да.
— Передавай ей привет, если бы не она, то лежать бы вам кучками пепла. — Ильма растаяла в воздухе.
Он устал. Все надоело и все раздражало. Надоел замок, надоела постоянная торговля незнамо кого незнамо с кем. Надоела вся бессмысленная перестановка фигур, которые на деле оказывались живыми людьми.
Зятлик, старый козел, лет тридцать как он косил под ненормального старичка. Но сохранил и память и ясность мысли.
Фотий, однажды научивший его создавать ворон-вестников. Могучий колдун. Сколько мог еще прожить… Сто, двести?
Нежад, колдун-менестрель. Дурачье… на первый взгляд.
Мальчишка Сворн. Что убедило его?
Киата…
Рудник…
Валья вряд ли сможет нормально ходить.
Айрин будет каждую ночь просыпаться от собственного крика.
Кто еще?
Дети, люди, звери… Сколько сломанных, искореженных жизней.
Он слишком устал, устал, чтобы говорить, чтобы думать, чтобы здесь находиться. Люта ни разу не улыбнулся. Оборотень постоянно оглядывается, ища пятнистую тень.
Улыбаться могла только Летта, драконы относятся к смерти немного иначе. Драконы ко всему относятся иначе.
Майорин усмехнулся. Выдохнул дым. Мысль была дурацкая. Глупая была мысль, но избавиться от нее не получилось.
Он постучал в незапертую дверь, открыл. Присвистнул и поспешил задвинуть засов изнутри.
— Хэ! Проспорила три золотых! Не почует, не почует! — кривлялся Велор. — Садись, друг мой, колдун!
— И что вы пьете?
— Рябиновку! — Летта отсалютовала кружкой. — Давно пора развеять вашу гробовую тоску.
— И усопших помянуть, — икнул эльф. — Тут хватит!
— Давно поминаете?
— Третья рюмка. А я тебе говорил — на третьей придет.
Построивший замок был человеком весьма щепетильным. Например, он не забыл обустроить места уединения на каждом этаже. Всё этим уединением порожденное спускалось по специальным желобам в выгребную яму. Высший класс, колдун искренне восхищался, пока слушал гулкое журчание в этом желобе.
Эльф с Леттой явно врали насчет третьей рюмки, оба теперь звучно сопели развалившись в обнимку на широкой кровати. Колдун медленно побрел по коридору, стараясь ступать как можно ровнее, но линии ковра все пытались вильнуть в сторону.
Дверь была не заперта.
— Мы нашли погреб Фарта, — сообщила Айрин, не оборачиваясь.
— Мы тоже, — сознался колдун. — А с кем нашли?
— С Соленом. Будешь?
— Что там у тебя? — кивнул колдун на кувшин.
— Вино. Отличное красное грионское. Лет ему эдак тридцать, вкус… Богатый был мужик Фарт, а меня всякой дрянью поил!
