Лана Тихомирова - Особый соус для героя
- Спортивный зал. В подвале. Под основным залом. Серые стены. Света нет. Окно в потолке. Везде свечи. Стол в центре, - мямлил Давид, через силу. Ему больших трудов стоило подчиняться приказам доктора.
- Сколько вас в клубе?
- Пятнадцать.
- Кто главный?
Лицо Давида исказила судорога, он должен был, но не мог сказать.
- Что вы делаете? - торопливо задал доктор вопрос, пока Давида совсем не скрутило.
- Мы будем есть. И говорить. Ая будет говорить.
Доктор нахмурился.
- Что Ая говорит?
- Верить нельзя никому, - монотонно начал говорить Давид, он слегка раскачивался, - Только одному человеку можно верить. Больше Никому. Те, кому верить нельзя будут съедены. Все опасные люди, должны быть съедены.
Я ушам своим не верила. Как же так? Может, он имеет в виду съедены каким-нибудь драконом священной мести, или там съедены "Диаволом в гиене огненной…"
- Что значит, съедены? - твердо спросил доктор.
Руки Давида напряглись, лицо перекосило, задыхаясь, он процедил:
- Ая готовит из них рагу.
Меня затошнило.
- Ты веришь Ае? - продолжал допрос доктор.
- Верю.
- Ты веришь кому-то еще?
- Нет.
- Ая главная в вашем клубе?
- Нет.
- Ты не веришь главному?
- Не верю.
- Где находится клуб?
Давида скрутило очень сильно, он начал задыхаться, хрипел.
- Черт, - выругался доктор, - реанимацию.
Я нажала два условных раза на кнопку экстренного вызова.
Доктор положил бьющегося в судорогах Давида на пол.
- Держи голову, - отрывисто командовал он.
Изо рта Давида пошла пена, перемешанная с рвотой. Я положила голову больного набок и держала, чтобы он не захлебнулся.
- На счет три ты проснешься! - рычал доктор, - Раз! Два! ТРИ!
Давид расслабился и перестал биться. Он слабо открыл глаза. В палату ввалилась реанимационная бригада.
- Отбой ребята, простите, - извинился доктор, - Эпи-припадок.
- Хоть глюкозы ему дай вколю, - отозвался один из хмурых реаниматологов, - чтобы поправлялся.
Давид сплюнул остатки пены и мутно посмотрел на меня. Он был в сумерках сознания.
- Что это было? - спросил он.
- Эпилептический припадок, - тихо сказала я и погладила его по голове, - все прошло. Спи.
Мужчины уложили Давида на кровать, доктор вызвал ему сиделку. Мы быстро ушли.
- Я не знаю, на что я злюсь больше. На то, что поступил не осторожно или на то, что Давид оказался зомби.
- Зомби?
- Да. А ты думала, они такие зеленые, все черт знает в чем и вечно требуют то, чего не хватало при жизни? - иронично заметил доктор, садясь в кресло, - Давид умело, но не дальновидно проработан. Он не сказал нам адрес и имя главного их руководителя. Но он сказал нам основное. Это клуб людоедов.
- Может, он просто бредил?
- Тешь себя надеждой, как же! Надо бы обратиться по известному всем адресу, но у нас ничего, кроме несвязных фактов, рассказанных под гипнозом, - задумчиво бормотал ван Чех, - хотя… - доктор на секунду окаменел, -…знаешь, все может быть по-другому. Он же будет говорить только то, что ему сказали… То есть мучили мы его зря. Едва ли можно верить тому, что он говорит под гипнозом. Здесь его держит клятва, которую он нарушил, когда думал, что я глюк. Сегодня он уже любопытен, он понимает, где он и что я реален. И потому ничего никому не скажет. Под гипнозом он скажет только то, чему его научили под точно таким же гипнозом. Он внушаемый, как дитя. Это скорбно.
- Я только одного не пойму. У него не было никаких указаний на эпилепсию, или эпи-синдром, или хотя бы на предрасположенность к нему… У него мании, но не эпилепсия.
- Вот, - Ван Чех размашисто указал на меня ручкой, - Молодец! Хвалю и восхищаюсь! Меня с самого начала насторожили судороги. При следующем подобном допросе он просто умрет. Программа, - фыркнул доктор, - Я решил дожать, в конце концов, чем черт не шутит. Он не умер, слава Богу, да и вряд ли бы умер. У меня особо не забалуешь с этим. Думаем, Брижит, что с этим делать дальше, вот и все на сегодня, - доктор влюблено посмотрел на часы.
- Вас проводить?
- Куда? - не понял доктор и тут же расстроился, - тебя же Виктор ждет.
- Он написал, что не встретит сегодня. Я могу проводить вас, чтобы вы меньше нервничали, по поводу этой вашей преследовательницы.
- Тогда тебе придется зайти… Учти, я буду насильно тебя знакомить со своими детьми.
- Ну, это не страшно, - улыбнулась я.
- Ты так думаешь, пока их не знаешь, - хищно улыбнулся доктор.
Глава 8.
Доктор жил достаточно далеко от клиники. Пришлось нам кататься и на автобусе и на метро, а затем снова на автобусе.
Живописный спальный район, со всех сторон окруженный рекой, но деревьев там было мало, дворы в основном заасфальтированы и отданы под парковки и футбольно-баскетбольные коробки.
- Вот так я и живу, - довольно завил доктор, обводя рукой свои "владения".
- И катаетесь каждый день?
- А что такого? Когда работа находится в ближайшем дворе, это совсем скучно, а так хоть развлекаюсь, пока еду в общественном транспорте.
- Все бы вам развлекаться, - съязвила я.
- Все б тебе язвить, - в тон мне ответил доктор, - ты еще вид из окна не видела, - горделиво улыбнулся ван Чех.
Милый, чистенький подъезд, консьержка ласково поздоровалась с доктором, как с лучшим другом, ко мне отнеслась благосклонно, но насторожено. Работа у нее такая, понимаю.
Пока мы ждали лифта, я позвонила Виктору, он трубку не брал.
- Не дергайся, дитя мое, - успокоительно сказал ван Чех и погладил меня по плечу.
Лифт отнес нас на десятый этаж. Доктор позвонил в звонок перед дверью общей площадки. Откуда-то из глубин площадки послышался грохот и топот.
- Несутся, - хищно осклабился доктор и поправил свою шляпу.
- Доктор! - кричали дети, отпирая дверь.
Темноволосая девочка ростом едва до бедра доктору бросилась его обнимать и чуть не свалила с ног. Серьезный мальчик с лукавыми карими глазами сурово пожал доктору руку. Надо было видеть лицо доктора при этом. Он был убийственно серьезен и одновременно очень ласково гладил девочку по голове.
- Хотите, чтобы я так тут и умер? - наконец сказал доктор.
- Хотим! - глаза у детей загорелись.
Доктор цокнул языком.
- Добрые детки, - кинул он мне через плечо, - а главное любят меня, аж до смерти!
Он подтолкнул детей обратно к квартире и сделал знак следовать за собой.
- Вальдемар, мама плачет целый день сегодня, - серьезно сказал мальчик.
- Ты можешь звать меня вторым именем я не против, - серьезно сказал доктор, - А ты не спрашивал, почему она плачет? И почему целый день? Ты не был в школе?
Мальчик покраснел и тут же соврал:
- Был.
Доктор взглядом дал понять, что не верит ему на слово.
