Стивен Браст - Сетра Лавоуд
— Да, действительно, — сказала Рёаана. — Я честно признаюсь, что мне это очень интересно. Давайте, Брюхо, если вы сможете поднять свою голову настолько высоко вверх, что будете в состоянии сказать два слова, расскажите мне, как так получилось, что вы выбрали эту профессию.
Брюхо решил поднять голову, и, с некоторым трудом, сказал, — О, это все из-за одной девушки.
— Как, девушки? — сказала Рёаана, наклоняясь вперед.
— Конечно.
— А, она отвергла вас?
— Ну, да, но не сразу. То есть она действительно отвергла меня, но уже после того, как я стал бандитом.
— Теперь, как вы понимаете, вы просто обязаны рассказать мне всю историю, — сказала Рёаана, — потому что я честно говорю вам, что умру, если сейчас вы остановитесь.
— Почти нечего рассказывать, — сказал Брюхо. — Я родился в Доме Йорича, в достаточно состоятельной семье. Это было, видите ли, за сто сорок три года до Катастрофы. Когда мне исполнилось сто двадцать лет, я стал учеником своего дяди, и стал изучать законы под его руководством. В какой-то момент он занялся процессом по защите одной юной леди из Дома Тсалмота. Она была очаровательной юной девушкой, с черными блестящими глаязами, и она так гордо держала свою голову, что можно было подумать, что она Дзур.
— Ах, продолжайте, — сказала Рёаана. — Вы должны понимать, что вас рассказ необычайно заинтересовал меня.
— Я буду лаконичен. Ее обвиняли в краже денег у ее нанимателя. Я почувствовал, что люблю ее, и когда ее признали виновной и отправили на галеры, я подкупил стражника, а другому сильно дал по голове и он не смог помешать ей убежать от правосудия; вы должны понимать, что, как помощнику адвоката, мне было разрешено видеть ее, а это, конечно, очень помогло ее освободить, но мне в любом случае не удалось бы скрыть свою роль в этом деле. Так что после того, как я помог ей убежать, мне ничего не оставалось, как уйти из города и стать бандитом.
— Ну, а это у вас получалось хорошо?
— Да, думаю, что да. У ней было что-то вроде склонности к этому занятию, а я, да, я могу сказать, что тоже был неплох.
— Я поняла. А что дальше?
— Мы постепенно двигались на запад, и, вскоре после Катастрофы, повстречались с Вадром, который убедил нас присоединиться к его банде. Катастрофа загнала нас еще дальше на запад, и вот я здесь. — Он закончил рассказ красноречивым пожатием плеч.
— Да, но вы же понимаете, что не закончили.
— Как, разве я что-то не рассказал?
— Мой дорогой, разве у вас не было чувств к этой девушке?
— Было, но не так много.
— Н-да, а что с ней стало?
— О, мы оставались вместе примерно сто лет, а это не так мало. Но, в конце концов, она была Тсалмот, а они очень изменчивы. Так что она от меня устала.
— И что она сделала?
— Она заявила, что во мне нет ничего романтического.
— Ах, это печально.
— Нет, не слишком, — сказал Брюхо. — Видите ли, она и я все еще друзья — не так ли, Йаса?
— О, конечно да, мой добрый друг.
— Как? — крикнула Рёаана, — Это вы?
— Да, действительно это я, — сказала Йаса.
— То есть то, что он рассказал, чистая правда?
— Да, так оно и есть, моя дорогая Тиаса, и он все рассказал настолько подробно, что мне не нужно рассказывать свою собственную историю.
— Конечно, но…
— Да?
— Осталась одна вещь, которую я бы хотела узнать.
— И что это? Если я знаю, я вам расскажу.
— Вы на самом деле украли деньги у вашего хозяина?
— Нет, не крала. Он хранил их в крошечной шкатулке, спрятанной в фальшивой половице его магазина. Но, конечно, я бы украла их, если бы кто-то не опередил меня; я даже не знаю кто. — И она пожала плечами.
— Восхитительный рассказ, клянусь честью, — сказал Пиро.
— И, — добавил Китраан, — я наелся.
— Как и я, — сказали все остальные.
Это объявление было встречено с большой радостью Ларом и Клари, чьи пустые желудки пели дуэтом с того момента, как они закончили раздавать еду — теперь они дружно уселись на траву и принялись поглошать то, что осталось со скоростью, прямо пропорциональной времени ожидания; а недостаток хороших обжаренных тостов они возместили пойманными птицами, которых обгладали до костей.
— Знаешь, — заметила Клари тихим голосом, — ты не должен так хорошо готовить. Если бы ты не был так искустен со сковородкой в руках, они бы оставили нам побольше.
Лар не ответил, так как был занят тем, что, используя кусочек тоста, пытался собрать все капли соуса.
Тем временем Йаса подняла свои черные глаза на Ибронку и сказала, — А теперь, моя дорогая, когда мы закончили еду и ничего не запрещает нам поговорить о делах, я надеюсь, что вы будете так добры и объясните нам, почему план с телепортацией после каждой акции не сработает. Со своей стороны я, откровенно признаюсь, нахожу эту идею восхитительной, поэтому заранее предупреждаю вас, что, если ваше объяснение не убедит меня, я собираюсь с вами поспорить.
— О, уверяю вас, что мои аргументы весьма убедительны — настолько, что я рискну гарантировать, что как только вы услышите их, вы никогда опять не зададите этого вопроса.
— Если они настолько хороши, это действительно должны быть сильные доводы.
— Сейчас вы сами будете судьей.
— Очень хорошо. Давайте выслушаем их.
Ибронка вытянула руку. Пиро взял ее, они обменялись нежными взглядами, а потом она сказала, — Вы помните, когда мы впервые оказались на Горе Дзур?
— Конечно, — сказал Китраан. — Рёаана и я искусали губы до крови, пытаясь найти способ соединить вас обоих.
— И мы более чем благодарны вам, мой дорогой друг, за то, что вам это удалось, — сказал Пиро, улыбаясь.
— Ба, иначе бы мы все сошли с ума, — сказала Рёаана.
— Верно, — сказал Китраан. — Виконт никогда не поднимал глаз от пола.
— И, — добавила Рёаана, — Ибронка исчезала на несколько часов, а потом я находила ее в каком-нибудь уголке с красными глазами.
— Ах, — сказала Ибронка, — но ты же не знала, что я делала в те часы, когда меня не было. Даю слово, что я не проводила время, размазывая слезы по щекам.
— Как, нет? — удивилась Рёаана.
— Ни в коем случае. Ты должна понимать, что я почти сошла с ума, не зная, как осмелиться сказать Виконту о своей любви, так что…
— Да? И что?
— Так что я хотела отвлечь себя. И, кроме того, — сказала она, бросая на Рёаану особый взгляд, — я не могла оставаться в твоем обществе и нескольких минут без того, чтобы ты не начинала учить меня.
— Ах, моя любимая, — сказала Рёаана, — клянусь тебе, что я делала это с самыми лучшими намерениями.
