Борис Сапожников - Театр под сакурой
— Мой отец не был реваншистом, — усмехнулся я, — а вот я — был. Именно из-за этого я начал ещё в гимназии учить японский и китайский, свято считая, что скоро грянет новая война на востоке. Отец поощрял мои увлечения и выделял деньги на учителей обоих языков. А после, на КВЖД, я уже сам учил молодых офицеров разведки китайскому.
— В наших планах пока нет спектаклей, где могла бы понадобиться ваша консультация, — кивнув, произнёс Накадзо.
— Я готов взяться за любую работу, — ответил я. — Я человек физически развитый, так что могу быть рабочим сцены или заниматься иным физическим трудом.
— Что же, — кивнул Накадзо, — нам, действительно, пора обзавестись хотя бы одним постоянным работником сцены. Поговорите с нашим директором Мидзуру Акино, она введёт вас в курс.
Я поднялся и спросил у Накадзо:
— Как мне узнать вашего директора?
— Она обыкновенно сидит за стойкой билетёра, — ответил тот, — но если её там нет, вы легко узнаете её по красному платью с пелериной.
— Я, можно сказать, уже знаком с вашим директором, — усмехнулся я, кланяясь Накадзо на прощание, тот ответил коротким кивком.
На военном аэродроме для молодого тюи автомобиля не нашлось. Хотя Сисяку-доно укатил на защитного цвета авто с эмблемой имперской авиации, конечно, если у тебя есть деньги, влиятельные родственники и титул, для тебя всё и всегда найдётся. Стараясь не думать об этом, Ютаро направился к ближайшей остановке трамвая. Уроженец Фукуоки, ни разу не бывавший в столице, Ютаро едва не потерялся в столь большом городе. Он несколько раз пропускал нужную остановку и только благодаря помощи жителей столицы смог добраться до театра. Помогавшие ему люди посмеивались над неуклюжим провинциалом, но дорогу указывали и, спустя несколько часов, Ютаро заглянул в двери Европейского театра.
— Входите, тюи, — обратилась к нему девушка в красном платье с пелеринкой, сидящая за стойкой билетёра. — Антрепренёр Накадзо ждёт вас.
— Благодарю, — поклонился ей Ютаро. — А где мне найти антрепренёра?
— Его кабинет на втором этаже, — указала на дверь девушка в платье с пелеринкой. — Лестница в конце этого коридора. Я, к сожалению, не могу вас проводить, начинается время продажи билетов на вечерний спектакль.
Ещё раз поблагодарив её, Ютаро прошёл по коридору, поднялся на второй этаж, и тут его накрыло странное наваждение.
Пропали куда-то стены и пол с потолком, под ногами вдруг оказалась скользкая от крови и морской воды палуба, в лицо ударил солёный ветер. Ютаро покачнулся, ловя равновесие, попытался ухватиться за скобу штормтрапа, но рука ткнулась в ледяной, мокрый бок палубной надстройки. Где-то просвистел снаряд, разнёс кормовой мостик, затрещал пожар…
Наваждение схлынуло так же быстро, как и пришло. Ютаро понял, что стоит в коридоре Европейского театра, опираясь на стену и пытаясь отдышаться. Поправив мундир, Ютаро прошёл дальше по коридору до двери с табличкой «Антрепренёр Токийского Европейского театра Накадзо Миёси». Из-за неё раздавались звуки гитарных переборов и пение на незнакомом Ютаро языке. Понимая, что антрепренёр сейчас занят, наверное, какого-то нового артиста прослушивает, Ютаро отступил в сторону, ожидая, когда антрепренёр освободится. Ждать пришлось недолго, не прошло и пяти минут, как дверь открылась, и из кабинета вышел молодой человек в русской, точнее уже советской, кажется так правильно, военной форме со споротыми знаками различия. Он кивнул Ютаро и быстро зашагал прочь из кабинета. Решив, что это, наверное, актёр из России, приехавший сыграть во всемирно известном театре, Ютаро зашёл в кабинет. О наваждении он и думать позабыл.
— А, Ютаро-кун! — махнул ему рукой сухопарый хозяин кабинета. — Входи, входи!
— Тюи Кусуноки Ютаро прибыл в ваше распоряжение, — отчеканил Ютаро, вытягиваясь перед ним по стойке «смирно» и отдавая честь.
— Да, да, я понял, кто ты, — кивнул тот. — Я же не просил тебя представляться по всем военным правилам и уставам. Проходи, садись, можешь считать это приказом.
Ютаро прошёл к столу и сел напротив антрепренёра.
— Ты мне вот что скажи, Ютаро-кун, — сказал тот. — Насколько сильно ты удивлён? Только отвечай честно, Ютаро-кун.
— Я просто не понимаю, что происходит, Накадзо-сан, — с максимальной частностью ответил Ютаро. — Мне вместе с погонами тюи выдали не предписание явиться к месту службы, а программку вашего театра. Когда я прибываю сюда, то… — У него просто слов не нашлось, чтобы выразить охватившее его удивление.
— Что же, Ютаро-кун, — усмехнулся антрепренёр Накадзо, — боюсь, ты удивишься куда сильней от того, что я скажу тебе. Тебе пока придётся поработать у нас билетёром, а то у Мидзуру-сан, нашего директора, и без того достаточно много забот, чтобы ещё и по полдня сидеть за стойкой. Вот ты, Ютаро-кун, и возьмёшь на себя эту работу.
— Накадзо-сан! — впервые позволил себе повысить голос на старшего Ютаро. — Я офицер флота, а вы хотите сделать из меня билетёра своего театра! Для чего?!
— Должен же кто-то выполнять эту работу, — пожал плечами Накадзо, как будто это всё объясняло.
— Но ведь не для этого я учился в Военной академии!
— Ну что же, — пожал плечами Накадзо, — возможно, ты и прав. Можешь подать рапорт о переводе на моё имя, но пока тебе придётся поработать билетёром, хотя бы то время, что я буду рассматривать рапорт.
— Это безумие какое-то, — уронил голову Ютаро. — Меня готовили воевать на самых современных доспехах духа, а теперь я буду работать билетёром в театре…
— В самом лучшем театре, Ютаро-кун, — усмехнулся Накадзо. — Завтра приступите к работе. А с остальными вашими обязанностями разберёмся позже.
— Что это будут за обязанности, Накадзо-сан, — вздохнул Ютаро, — мыть полы, чистить кастрюли, ещё что-то в этом роде?
— Не падай духом, Ютаро-кун, — усмехнулся Накадзо. — Думаю, скоро ты узнаешь обо всех своих обязанностях. А пока ступай, переоденься, нечего тут в парадной форме разгуливать.
Ютаро вышел из кабинета странного антрепренёра в подавленном состоянии. Он никак не мог понять, куда он попал и что ему теперь делать. Хотя, что делать, понятно, переодеться и идти в холл театра, сообщить директору Мидзуру-сан о том, что теперь он будет сидеть за стойкой билетёра вместо неё. Что он и сделал. Вот только где переодеться, Ютаро не знал, а потому спустился в холл как был — в парадной форме и с чемоданом.
Ютаро уже понял, кто такая директор Мидзуру, та самая девушка в красном платье с пелеринкой. Она так и сидела за стойкой билетёра, к которой успела выстроиться длинная очередь. Обойдя всех, Ютаро подошёл к ней и поинтересовался, где он — новый билетёр театра — может переодеться в гражданское платье.
