Татьяна Каменская - Ожидание
После "чижика" по порядку следовали: лапта, балда, казаки-разбойники, и наконец, ус- тав от игр, вся ватага дружно бежала в Яр купаться. У обрывистого берега лишь в одном месте было глубже всего, почти по пояс Нике. И эта небольшая воронка во время таких набегов начинала кишеть бронзовыми телами ребятишек. Они купались в Ручье до поси-нения, до трясучки от холода.
А иной раз в Яру происходили великие битвы между двумя сторонами оврага. В этих битвах мало было побед и побежденных, но грязи, смешанной с глиной и сырым песком было вполне достаточно для того, чтобы обе воюющие стороны могли вымазаться до такого основания, что взглянув на какого-нибудь чумазого Борьку или Сашку, похожего на негра или папуаса, в конце концов, не выдержав, вдруг с готовностью упасть на теплое и приятное месиво под ногами, и катаясь в припадке дикого хохота, смеяться до боли в животе, до тех пор, пока кто-то, заикаясь от смеха, не простонет:
— Ой, не могу больше!
И вот тогда, с размаху, с разбегу, надо ринуться опять в успокаивающие воды речки-ручья, и опять купаться до посинения, пока кто-то не крикнет:
— Я домой, обедать!
И вот тогда-то, все вдруг почувствуют нестерпимый голод. Все тотчас выскочат из воды, и, забегая в высокие кусты чертополоха растущего неподалёку на берегу, ругая, на чём свет стоит эти "чёртовы колючки", скинут с себя мокрые трусики и выжмут их досуха. Для чего следует двоим мальчишкам взяться за концы трусов и каждому повернуться раз пять или шесть вокруг своей оси. О, если только материя на трусах выдержит, то это будут самые сухие трусы на свете! Даже песок стряхивать не нужно, он осыплется сам. Это не то, что девчонки! Они долго полощут в воде свои купальники или трусики, а потом, нацепив их на тонкий прутик, и помахивая ими как флагом, идут неторопливо домой. Мальчиш- ки, пробегая мимо, норовят быстро приподнять подолы их платьиц. Но девчонки бдитель- ны! Они возмущённо бьют наглеца прутиком, на который натянуты мокрые трусики, и мальчишки стараются со смехом увернуться, так и не дотянувшись до подола.
Наступает время ужина. Вкусные запахи дружно разносятся из каждого дома и двора.
Дети, глотая слюну, быстро моют руки, плюхаются на стулья, с жадностью набрасываясь на тарелку с каким-нибудь незамысловатым супом из пшена, обильно приправленным укропом и петрушкой. Редкая мать, видя такой аппетит у сына или дочери, укоризненно покачает головой. Нет! Матери знают, что аппетит у их детей разгулялся от здорового воз- духа Керкена, да от холодной воды горного Ручья, да от игр: шумных, быстрых, весёлых.
А часам к семи вечера, в старом кинотеатре, который находится неподалеку от дома Ма- рии, почти напротив местной типографии, начинают громко крутить по репродуктору мод- ные песни из разных кинофильмов. Возле дома Марии опять собирается толпа мальчи- шек. Ника, выделяясь в толпе своим ярким светлым платьицем, усаживается прямо на мягкий ковер из спорыша, устлавшего всю полянку за домом. Спорыш мягок и прохладен, так что некоторые мальчишки тут- же ложатся на живот, и, подперев подбородок двумя сомкнутыми ладонями, сосредоточенно смотрят в центр большого круга, готовые подхва-тить любую инициативу. Слышно чье-то покашливание, но и оно смолкает. Наступает минута тишины, в течение которой ясно и четко слышна песня, что несется из динамика установленного на крыше кинотеатра. Ещё секунда, и вот уже вся дружная компания на — чинает напевать песню, что так хорошо знакома и популярна…
— Где-то на белом свете, там, где всегда мороз,
Трутся спиной медведи о земную ось…
Они поют самозабвенно, эти хулиганистые мальчишки 60-х годов, стараясь попасть в тон, и не сбиться с ритма. Общепризнанный песенный авторитет Генка Фокин, по проз- вищу Фока, уселся впереди, лицом ко всей компании, и дирижирует этим импровизиро- ванным хором, с осуждением поглядывая на того, кто постоянно фальшивит в этом импровизированном хоре.
Ну, а когда через полчаса в кинотеатре начинается сеанс, и смолкает динамик, Фока, выдержав паузу, начинает затягивать своим высоким приятным голосом:
— Дунай, Дунай, а ну узнай
Где, чей подарок?
И мощный хор звонких мальчишечьих голосов, дружно подхватывал припев:
— Цвети цветок, сплетай венок,
Пусть будет красив он и ярок!
Пропев один раз, мальчишки повторяются. Поют они громко, стараясь не сбиться с ритма. Но опытный, внимательный взгляд, тот-час уличит их в неискренности. Чем гуще стано- вятся сумерки, тем чаще взоры мальчишек обращаются к большим, кованым железом дверям кинотеатра, оставшимся как память о бывшей церкви.
Иной раз песня длится до конца сеанса. Но чаще всего, примерно через полчаса, раздает- ся звук открываемого засова, и высокие, старинные двери с тихим скрипом отворяются. И тогда песня обрывается резко, на полуслове, и тут уже начинается та самая, полная аван- тюры игра, которая в глазах взрослых считалась самым обыкновенным хулиганством.
Билетёрша тетя Аня, посидев у раскрытой настежь двери, наконец, уходила куда-то вглубь темного зала по своим делам. И в это время мальчишки, подползающие по- плас-тунски, и пробирающиеся перебежками к раскрытым дверям, норовили проникнуть в ки- нотеатр, проползти между ног возмущающихся в темноте зрителей, что-бы хоть одним гла- зом увидеть тот самый, вожделенный, " До 16 лет" запрещенный фильм.
Однажды и Нике повезло. Она пробралась с мальчишками в зал, в широкий проход между рядами, и, подняв голову, увидела на огромном экране светловолосого, с пронзительно голубыми глазами мужчину, который был распят на деревянном кресте. У ног мужчины плакала молодая красивая женщина с ребенком на руках. Лицо мужчины, испачканное запекшейся кровью, выражало неимоверные страдания, его светлые волосы прилип — ли к высокому лбу, от жажды потрескались упрямо сомкнутые губы…
Что поразило маленькую девочку в этом человеке? Чем привлек её этот сильный мужест- венный мужчина, терпящий молча страдания, и не признающий их. А может Нику пора — зили его удивительно голубые глаза, полные скорби и любви к той женщине, что расп — ростерлась у ног мужчины?
— Спартак!
Это имя Ника часто слышала за закрытыми дверями кинотеатра. Она слышала звуки ударов мечей и крики раненых в жестоком бою. Но то, что она увидела на огромном экра- не, ввергло её в состояние, близкое к шоку. Так что она даже не заметила, как мальчишки гурьбой выскочили из зала, оставив её одну сидеть на полу, в душном зале кинотеатра, вдруг превратившегося по какому-то непонятному волшебству в огромное поле, сплошь уставленное деревянными крестами, на одном из которых умирал голубоглазый, светло- волосый мужчина.
