Стивен Эриксон - Мечи и темная магия
— Оно вздрогнуло, — заметил Флапп.
— Ты бы тоже вздрогнул, — сказала Хаггз. — Но стонов больше нет. — Она повернулась к капитану. — Может, она наконец умерла?
— Ткни ее мечом, — велела Скинт.
— Кто ж меня за язык тянул, — пробормотала Хаггз, но вытащила меч из ножен и приблизилась к туше. Ткнула разок. — Ничего. — Ткнула посильнее. Вновь никакого ответа. Тогда она вонзила меч по самую рукоять. — Ха, и правда сдохла!
Арбалеты выпали из дрожащих от усталости рук.
— Визи, седлай коней. Давайте выбираться из этой дыры.
— Будет сделано, капитан.
Грейвз не спал всю ночь. Никакое количество воска в ушах не могло заглушить непрерывный хор завываний и криков, доносившийся из крепости. Никогда еще не было так плохо. Ни разу. Эти солдаты умирали тяжело. И чертовски долго.
Он запряг мула в повозку и тихим утром направился к крепости, чтобы забрать останки и ценные вещи, которые при них окажутся. Работа есть работа, так было всегда. Люди все делали, чтобы выжить. А что еще было в жизни? Да больше ничего. Вот в чем дело. И этим все исчерпывалось. Но, черт возьми, Грейвз не хотел, чтобы и мальчишка провел всю свою проклятую жизнь здесь, в Триумфе. Не хотел, чтобы он сменил его на посту, когда Грейвз наконец сдаст. Не хотел, чтобы мальчишка видел, как Стройняшка наконец проглотит свое чертово кольцо и задохнется, — а так и будет, эта шлюха не может умереть просто от старости. Он ничего этого не хотел для мальчишки.
Сердито взглянув на объятые жадностью физиономии жителей, Грейвз подвел мула к холму.
А затем остановился.
Впереди раздалось цоканье копыт.
Во главе, как и прежде, скакала капитан. За ней следовали остальные четверо. Каждый из солдат. Проклятие, пятеро, все пятеро один за другим.
Грейвз ошеломленно уставился на всадников.
Проезжая мимо, Скинт швырнула ему что-то окровавленное, и Грейвз рефлекторно поймал это. Опустив взгляд, он увидел смятый букетик полевых цветов. Пропитанный кровью.
— Пять могил, да? — ухмыльнулся следовавший за капитаном сержант. — Этого недостаточно, господин.
— Тебе придется выкопать еще девяносто пять, — встряла Визер.
— А еще одну большую, — добавила Хаггз. — Я имею в виду, очень большую. Ах да, и еще одну совсем маленькую.
Даллбриф, поравнявшись с могильщиком, взглянул на него измученными глазами:
— Проклятие, Грейвз, мы их всех убили, всех мерзавцев.
И он поехал дальше. Все они.
Грейвз взглянул на жалкие цветы в руке.
Люди делают все, чтобы выжить, напомнил он себе. Выжить любой ценой. Все подчинено лишь этой цели.
— До Благочестия два дня, — сказал Флапп, когда они медленно поднимались к далекому выходу из долины.
— А затем…
— Капитан, — позвал сзади Даллбриф.
Всадники остановились и посмотрели назад.
За ними на муле ехала Стройняшка. Старую ведьму трясло так, словно она никогда до этого не ездила верхом, и картина показалась Флаппу чертовски смешной. Но он не засмеялся.
— Да у нас попутчица! — усмехнулась Визер. — Глазам своим не верю.
Флапп открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тут вдруг заметил отблеск стали на тропе, по которой они вчера спустились в долину.
— Капитан! Я видел отсвет солнца на оружии! На середине спуска с перевала!
Нахмурившись, всадники напряженно вгляделись в даль.
— Вон там! Видите?
Взгляд Скинт наполнился неподдельным страхом.
— Он все еще преследует нас! Скачите! Чтобы спасти наши жизни, поторопитесь!
ГЛЕН КУК
Стремнина Эльба
Из летописей Черного Отряда
(перевод В. Пузия)
Глен Кук родился в Северной Калифорнии. Он служил в ВМФ США, и этот опыт сильно повлиял на его творчество. Позднее Кук учился в университете Миссури и на писательских курсах мастерской «Кларион». Его первый роман «Наследники Вавилона» («The Heirs of Babylon») был выпущен в 1972 году, за ним последовали многочисленные книги в жанрах фэнтези и научной фантастики, в том числе серия юмористического фэнтези «Приключения Гарретта» («Garrett PI»). Однако самая важная его работа — серия романов о Черном Отряде[1]; книги его успешно продаются на протяжении нескольких десятилетий и стали новым словом жанра. В настоящее время Кук живет в Сент-Луисе и полностью посвятил жизнь писательству.
Мы играли в тонк. Одноглазый был не в духе — он проигрывал. Обычное дело, если не считать того, что никто не пытался нас убить.
Ильмо раскидал карты. Одноглазый взвизгнул. Я глянул на свои:
— Еще одна раздача настолько никакая, что даже неудачной ее не назовешь.
Масло сказал:
— Ну и брехло же ты, Каркун. Ты выиграл шесть из последних десяти.
— И каждый раз жаловался на раздачу, — добавил Ильмо.
— Так ведь есть на что.
На этот раз тоже. У меня не было парных. У меня не было младших козырей и только одна фигура. Две общей масти: семерка да валет бубей. И у меня не было в запасе нескольких лет для того, чтобы собрать этот стрит.
Так или иначе, все мы знали, что у Одноглазого одна из его редких удачных партий.
— Стало быть, надо нам назначить тебя бессменным банкометом.
Я сделал ставку. Прикупил, снес и, мельком глянув, сразу же сбросил карты.
Одноглазый раскрылся с десятью. Самой крупной была тройка. Его складчатое старое черное лицо расколола усмешка, лишенная изрядного количества зубов. Он сорвал куш.
Ильмо вопросил:
— А не мухлеж?
Зрителей было человек шесть. Сегодня «Темная лошадь» осталась в нашем распоряжении. Это был питейный зал Черного Отряда в Алоэ. Владелец Маркеб Зураб пребывал в смешанных чувствах. Мы не те парни, которых он очень уж хотел бы видеть в своей таверне, но, благодаря тому что мы ошивались здесь, его бизнес процветал.
Обвинять Одноглазого никто не стал. Гоблин, восседавший на соседнем столе, напомнил Ильмо:
— Ты сдавал.
— Угу.
Одноглазый был известным жуликом. Сложно смухлевать в игре столь безыскусной, как тонк, но… Это же Одноглазый.
— Везет в картах, не везет в любви, — сказал он то, что, учитывая обстоятельства, не имело никакого смысла.
Гоблин крякнул:
— Лучше найми себе телохранителей. Женщины будут сносить двери с петель, пытаясь тебя заполучить.
Гоблиновы шпильки обычно Одноглазого заводят. У него вообще самообладание висит на волоске, задень — пойдет вразнос. Мы ждали. Одноглазый только ухмыльнулся и сказал Маслу:
— Сдавай, неудачник. И сообрази партию наподобие той, которую только что устроил мне Ильмо.
Гоблин сказал кое-что о Миссис Рукс, единственной госпоже удаче в жизни Одноглазого.
