Тамара Воронина - Зеркало перемен. 1. Дарующая жизнь
– Знаю, что больно, – проворчал Маркус, – и даже знаю, что очень больно, но ты уж потерпи, иначе шрамы останутся. А это не всем девушкам нравится. Вот Делиене вряд ли нравится…
– Причем тут она? Ты не понял, Проводник. Она не мужчину во мне видит. И я в ней не женщину. И не Странницу, как ты.
– Слышал, слышал, что ты видишь в ней надежду. А она в тебе что?
– Не знаю. Может быть, брата. Ты можешь мне поверить, я не ошибаюсь в отношении людей. Ошибался бы – не стал бы шутом. Интересно, нас ищут?
– Тебя – да. Меня тоже, но менее активно, потому что это опасно. А ее словно и не было. Как обычно.
– А если придут сюда?
– Не рассчитывай, что я стану тебя спасать.
– Меня и не надо. Ее спасай.
– Поучи меня, поучи. Не дергайся. Мужчина ты или кто?
– Я шут, а не герой, ты не забыл?
– Не герой? А кто рискнул с королевой в постель лечь? Родаг на это, по слухам, не отваживается.
– Я очень хотел прочитать Хроники Былого… ой… А это надолго, Проводник?
– С часик поболит. Нет, я могу убрать мазь, если ты хочешь таким располосованным всю жизнь ходить.
– Не хочу. Но очень уж больно.
– А у креста больно не было?
– Было, конечно… Маркус, а тебя не выследили?
– Маркус? Мы что, уже друзья?
– А у нас есть выбор?
Маркус замолчал надолго. Ага. Значит, обращение по имени – знак близости, а обычно – по службе. Лена представила себе нечто подобное в своем институте: Секретарь, Младший научный сотрудник, Заместитель директора по научной работе… Смешно. Но шут не сразу назвал ей имя по другой причине. Шуты имен не имеют. Они не имеют ничего, кроме права и обязанности говорить правду. Вопрос еще в том, насколько шут может знать правду. Истина, как известно, всегда где-то рядом, и вообще совершенно нет надобности говорить дураку что он дурак, а женщине – что у нее ноги кривые. Странная работа.
– Выбора у нас нет, – разродился наконец Маркус. – Я не могу оставить ее, а она, похоже, ни под каким предлогом не оставит тебя. И потянули же меня за язык сказать, что тебя удавят…
– Наверное, в ее мире не привыкли к крови и смерти. Неужели такие бывают?
– Я не видел. Ну все, посиди так. Нет, не надевай рубашку, размажешь.
– Хочешь, чтобы она это видела?
– Ей придется привыкать. Она быстро привыкает ко всему. И увидев твою кровь, чью-то другую воспримет уже легче. Ты не знал?
– Я никогда не видел Странниц.
– В Хрониках Былого этого не было?
– О Странницах вообще нигде не пишут. Можешь мне поверить.
– А ты можешь мне поверить, что есть такой трактат «Меч Судьбы», где пишут только о них. Я однажды видел копию.
– В этом мире? – удивился шут. – Странно. Я знаю практически все серьезные книги…
– Ты и в шуты подался, чтоб быть поближе к королевской библиотеке?
– Нет. Я… трудно объяснить. Я просто понял, что должен быть шутом.
– Однако тебе это надоело. Весь город только и говорит, что ты оказался магом, отвел всем глаза, лишил сознания палача и улетел на вороне.
– Почему на вороне?
– Ты меня спрашиваешь? Шепотом предлагают еще один вариант, но он тебе не понравится.
«На драконе», – поняла Лена и не ошиблась: шут вздрогнул и заметно побледнел. Маркус запаковал баночку, засунул ее в покосившийся шкаф и сел напротив. Теперь Лена видела только его спину, и даже спина казалась опасной. Что с него взять – мачо.
– Ты можешь навлечь беду даже на нее, шут.
– Тебя не могли выследить? – спросил шут севшим голосом.
– Люди – нет, а за магов не ручаюсь. Сам знаешь, полностью полагаться на амулеты не стоит. Я был осторожен… я всегда осторожен, что бы ты ни слышал о Проводниках, но ручаться не могу. Кругом полно стражи, хватают всех без разбора высоких худых мужчин и заставляют раздеваться прямо на улице. Никакая магия не уберет рубцы за день. Я подумал было переодеть тебя женщиной, но не получится. Ты не только выше любой женщины, твою мужскую натуру никакой грим и парик не скроют.
– Тебя тоже раздевали?
– Нет. Я старался, чтоб стража меня не видела. Проводника тоже ищут.
– Они найдут меня, – с тоской, испугавшей Лену, произнес шут. – Найдут и удавят.
– Так боишься смерти?
Шут помолчал, разглядывая обтянутые черными штанами колени, потом очень медленно поднял глаза, и Лена снова увидела сине-серый в крапинку мудро-насмешливый взгляд:
– Я нормальный, Проводник. И да, я боюсь смерти. Я хочу жить. Но случись это неделю назад, я не был бы в таком отчаянии, потому что еще не встретил ее. Когда нет надежды, умирать не так страшно. А когда она появляется…
– Ну, не каркай, – не без смущения оборвал его Маркус, – тебя пока никто не убивает.
– Ты здешний? В смысле – отсюда родом?
– Родом-то я отсюда, – непонятно ответил Маркус, – а есть разница?
– Ты должен бы знать, каков Родаг, когда задевают его достоинство. И должен бы знать, какой у него Охранитель. На моей памяти не было случая, чтобы Кир Дагот не нашел того, кого хочет найти.
– А тебя, стало быть, он найти хочет…
– Меня – особенно. Или ты думаешь, я его выделял из других? Я шут, Маркус, и я не делал разницы в правде.
– Знаешь ты ее, правду, – проворчал Маркус. – Вот чего я никогда не понимал, так это святой уверенности шутов в том, что им покоряется истина.
– А многих шутов ты знал?
Он сидел в кресле, которое вчера занимала Лена, ссутулившись, уперев локти в колени и сцепив пальцы, словно давил на него какой-то непосильный груз – то ли страх смерти, то ли тяжесть истины. Странное противоречие было на его лице: гримаса боли и страха и насмешливые понимающие глаза.
– Презираешь меня, Проводник?
– С чего ты взял? Ты правду сказал: всякий нормальный человек боится смерти.
– А ты?
– Когда был в твоем возрасте, боялся. Со временем прошло. Но ведь и ты немного Проводников встречал, так что вряд ли знаешь, чем мы отличаемся от мирных обывателей.
– А ты скажи, и я буду знать.
– Не стоит.
– То есть, – заключил шут неожиданно, – и ты уверен, что меня найдут. – Маркус опешил, а он продолжил: – Ты понимаешь, что теперь мы связаны. Ты не оставишь ее, и я тоже. Однако объяснить мне что-либо не хочешь, не видишь смысла, потому что ты меня уже похоронил. Я тебя не виню, Проводник. Ты реалист. Ты стоишь на земле прочно и понимаешь, что вывести меня хотя бы из города будет очень нелегко, а рисковать ради меня ты, конечно, не будешь.
– Собой бы я рискнул, – виновато пробормотал Маркус, – но я не могу рисковать Делиеной.
– И не вздумай. А скажи, как ты уводишь людей в другие миры?
– Сначала из города уйти надо, – признался Маркус. – Надо искать Путь, пытаться найти Врата, пересечь Границу. Это… Это очень долго. При большой удаче – дней десять. Обычно дольше.
