Марианна Алферова - Небесная тропа
Господи помилуй!
Он съездил к тетке: та всем рассказывала о своем новом ухажере — и умен он, и богат. Может, подсобит? Но ухажер оказался очередной сказочкой для подруг и родни. Покормила его тетка картошкой с мясом, в ванной разрешила помыться и дала десятку на дорогу. На прощанье сказала: «Уж ты как-нибудь!»
Господи помилуй!
Вернулся домой, мать орет, и младшенькие, Орест с Клавкой ревмя ревут, в угол забившись.
«Твоя дружки приходили! — кричит мать. — И Славик с ними. Спросили, где ты. Я отвечаю: „Не знаю“. Тогда один схватил кастрюльку с плиты — а в ней кипяток только с огня — и Орестику на голову вылил. Я руку подставить успела, так что малого считай почти и не обожгло. А меня… смотри… — Она сунула Рику в лицо покрытую волдырями руку. — Что ж это такое?! За что?!»
«Может, Славку пришить?! Уж он-то точно погань!» — подумал Рик.
Убивая, сам становишься смертен… Глупая фраза, откуда она? Что ж, придется, как всегда, выбирать между дерьмом и тем, что еще дерьмовее.
Господи помилуй!
Тетку он выследил в сбербанке. Набрал бланков и сел за столик, сделав вид, что старательно их заполняет. А сам следил за теми, кто валюту меняет. Тетка так и просилась ему в руки: кофта ярко-желтая в пунцовые цветы на пышной груди топорщится, задница трикотажной юбкой обтянута. Баксов тетка меняла аккурат тысячу, а полученные деньги завернула в газетку и на дно авоськи для маскировки сунула.
Рик следовал за намеченной жертвой — издалека видна была ярко-желтая кофта. Едва тетка зашла в подъезд, как Рик устремился следом. И так удачно: в парадной ни души, и темень такая, будто уже ночь на дворе. Рик одной рукой схватил сумку, а другой изо всей силы толкнул тетку на каменные ступени. А в следующую секунду Рик уже мчался проходными дворами, ныряя из одного переулка в другой. Интересно, что хотела тетка купить на эти деньги? Холодильник? Телевизор? Уж верно, не человеческую жизнь.
Господи помилуй!
В тот же вечер Рик зашел к Славке. Тот был дома один. Встретил со сладкой улыбочкой на губах, будто роднее человека у Рика и не было никогда.
— Ну что, решился? — спросил Славка, смеясь.
— Решился, — засмеялся в ответ Рик, открыл сумку и показал пухлую пачку денег. — Только ничего ты, друг верный, не получишь. И мокрушником я не сделаюсь, и денег тебе не отдам. Ухожу я, исчезаю, ясно?!
— Куда исчезаешь? — не понял Славик.
— В другой мир. — И дружка изо всей силы между глаз.
Тот свалился кулем. Рик пнул Славика в живот, раз, другой. Наклонился, прошипел в ухо:
— Тронешь моих — убью.
Домой Рик больше не вернулся. Две недели деньги мотал, и уж к исходу веселья повстречались ему Серж со Светкой. Помнится, взяли они в ларьке две бутылки шампанского полусладкого, бутылку пива, две воблы и шоколад на закуску и завалились к Сержу. Остаканился Рик и позабыл, кто он и откуда, воблой заел и в самом деле уверовал, что мчался в синем трамвае над городом и сиганул вниз. Упал, но не разбился, только судьба его перевернулась начисто. И стало у него все новое: и жизнь, и жилье. И даже мама, настоящая мама у него теперь есть!..
День выдался на редкость удачный: с раннего утра, перескакивая с электрички на электричку, сумел Рик распродать две полные сумки газет, и не только вернул деньги, одолженные у «мамы Оли», но и набил на обратном пути полную сумку жратвой. Покупал он с остервенением человека изголодавшегося, пока не иссяк весь его «приварок». Он так вошел в роль, что уже в самом деле считал себя сыном, вернувшимся из дальних странствий к своей престарелой матери.
— Хорошо тут у вас, — пробормотал Рик, разомлев после еды на жаркой кухне. — Грязи многовато, конечно…
— Я не прибиралась сегодня. Не успела, — смутилась мама Оля.
— Не о квартире говорю, — махнул рукой Рик, — тут полный порядок. Я о мире вашем. Мир ужасно грязный. Но что-то есть в нем такое… вкусное…
— Та надолго к нам? — спросила она, и голос ее дрогнул.
— Неизвестно. Тут не всегда спланируешь, — усмехнулся Рик. — Сядешь в трамвай, на первый взгляд самый обычный, а он возьмет и отвезет тебя назад.
— Трамвай? — переспросила Ольга Михайловна. — Тогда не езди в трамвае. Надо же как-то оборониться.
«Оборониться…»
Вот именно! Рик вспомнил о Серже и нахмурился.
— Я заметил — дверь у тебя больно хилая, — он сделал вид, что мысль эта только сейчас пришла в голову. — Замочек булавкой открыть можно. Непорядок.
Инструментами был набит огромный старинный сундук. Нашлись и металлические накладки, и шурупы и, главное, новенький солидный замок. Целых два часа Рик возился, укрепляя дверь, вбивая в коробку металлические шпильки, чтобы нельзя ее было выбить одним ударом ноги. От профессионалов это, конечно, не защита, но Сержа остановить может. «Мама Оля» с благоговением наблюдала, как Рик работает.
— Господи, руки и тебя золотые! Весь в Сереженьку, в отца пошел! приговаривала она.
«Для надежности Сержа еще пугнуть надобно. Можно сказать, что мент им интересовался. Нет, это уже было. Лучше сочинить, что у бабки племяш в охране работает или в частном сыске. Или в ГБ. ГБ все боятся до усера. Нет, ГБ — круто, лучше частный сыск, да так и скажу…» — Рик тут же решил осуществить план.
— Ну как работенка? Нормалец? После таких трудов отдохнуть не грех. Выйду-ка я прошвырнусь. — Он чмокнул «маму Олю» в мягкую дряблую щеку.
— Надолго? — Она сразу встревожилась.
— Ты что, боишься за меня?! — Он рассмеялся. — Я же взрослый.
— Конечно, конечно, но все же… — Будь ее воля, она бы его за ручку по улицам водила. Ведь ей так и не довелось никогда водить его на прогулку за руку.
У него противно защемило в груди. Он чувствовал, что безумно, безмерно перед нею виноват. Тем — что не настоящий. А так хотел бы быть настоящим.
Прости…
Рик вышел на улицу и закурил. Над городом висела теплая и влажная июньская ночь. Интересно, честнее было все бросить и уйти? Не притворяться больше и…
Он уже прошел два квартала, когда понял, что за ним кто-то идет. Первой мыслью было — Славкины подручные выследили и явились кости ломать. Рик остановился, прижавшись к корявой стене полуразвалившегося дома, и стал ждать. Человек был один и шел не торопясь. Но шел именно к нему, Рику. Никогда прежде они не встречались: иначе Рик наверняка бы запомнил это узкое лицо с резкими чертами и длинные белые волосы до плеч.
— Признайся, что струхнул, — сказал незнакомец, подойдя вплотную.
«Что ему надо?» — лихорадочно прикидывал Рик, пытаясь вглядеться в лицо незнакомца.
Но из этого ничего не вышло: лицо тут же расплылось пятном, будто Рик слишком близко поднес к глазам страницу.
