Марианна Алферова - Небесная тропа
Можно, конечно, выбросить дурацкую писанину, перекантоваться у «мамы Оли» денька три и сбежать. Но Рику сбегать не хотелось. Хотелось остаться. Надолго. Хорошо бы, навсегда. Еще вчера жизнь казалась мерзкой, все люди подлецами, а сам он был то сволочью, то Богом. Ни та, ни другая ипостась его не устраивали. Сегодня прошлая жизнь сделалась не просто вчерашней, а чужой. Рик вспоминал свое прошлое и поражался: как он мог так примитивно мыслить, так выпендриваться, стараясь самоутвердиться? Все слишком мелко, глупо и, главное, неинтересно новому Рику. Он даже не пытался оправдать свои прошлые поступки — в прежней жизни действовал другой человек, и Рик относился к нему почти равнодушно. Единственном, что привлекало в нем, прежнем, так это способность предаваться мечтам, полностью погружаться в призрачный мир, заставлять и других верить в эти фантазии. Но эта способность перешла к Рику нынешнему. Так что у Рика прежнего не осталось никаких достоинств.
Кем он был в жизни прежней? Нищим. Это было его единственное, все определяющее качество. В детстве больше всего на свете он ненавидел книжку «Принц и нищий». И еще тех, кто изобрел макароны. Пахнущие обойным клеем, серые, осклизлые, как черви, их ели вечером и разогревали утром, если, конечно, оставалось на утро. Но и макароны бывали в доме лишь после мамашиной получки, пока отец не пропивал деньги.
А мир вокруг жадно двигал челюстями, пережевывал мясо и наблюдал за Риком, ожидая, когда же тот ошибется. Рано или поздно ему придется оступиться, и он живет, ожидая, когда произойдет падение, неотвратимое, как то, что сначала человек вырастет, а потом состарится, неизбежное, как смерть в конце пути. Но самое страшное, что в час падения ему не будет снисхождения.
Господи помилуй!
В школе был друг у него Славка, и друзей все называли неразлучными. Славка подкармливал его конфетами и мороженым, а Риковы кулаки оберегали субтильного сыночка благополучных родителей. Рик непревзойден был в уличных драках — жилист, изворотлив, как дикий зверек, а удары, которыми разбивались вражеские носы, мгновенны и точны. Но Рик бросил школу, и дружба прервалась мгновенно. Поговаривали, что Славка с приятелями занялся бизнесом и процветает…
Но черт, настоящий черт, рогатенький, подленький, пахнущий серой и гниющей паутиной, черт столкнул их вновь вместе! О, Станислав Великодушный! Как щедро ты сорил деньгами перед старым приятелем, угощал водкой и почти насильно впихнул в карман несколько двадцатидолларовых бумажек, не считая…
— Подарок от меня, — повторял Славка, похлопывая Рика по плечу.
Деньги разлетелись мгновенно. Рик даже припомнить не мог, на что потратил. Ботинки новые купил, джинсы, куртку… Матери отдал половину долги раздать, да жратвы купить, ну и младшеньким что-нибудь из одежки. Не вышло. В тот же вечер отец у матери все деньги выманил и загулял с дружками — пили все, соседи снизу и сверху, из дома напротив являлись какие-то никому краснорожие личности. Даже Орестик с Клавдюнькой валялись на полу пьяные. С кем Рик подрался, и из-за чего — было уже не вспомнить. Очнулся он на лестнице, сидел, привалившись к стене, а рубашка на боку была мокрой и отвратительно липкой. Хотел встать, но не мог, хотя пьян-то был не сильно. Тело обливалось холодным потом и валилось обратно. Соседка поднималась по лестнице, глянула на него, и лицо ее сделалось белым и перекошенным, будто в треснутом зеркале… Потом откуда-то возникла девица в белом халате, похлопала Рика по плечу, тронула пальцем бок, отчего внутри Рика что-то дернулось, как живое, и крик сам рванулся из глотки. Девица поглядела на пальцы, измазанные красным, вздохнула и сказал: «Пошли, все равно нести тебя некому.» И он покорно поднялся и пошел… Когда Рик выписался из больницы, то ни новых ботинок, ни джинсов дома не нашел, да и работы своей по ремонту квартир успел лишиться. В бригаде «халтурщиков» его место занял новый расторопный парнишка.
И снова возник Славка, и снова щедро одарил… А потом…
Потом был разговор в маленьком пустом баре на углу, они со Славкой сидели за столиком у окна, а девица за стойкой перекладывала на витрине шоколадки и яростно зевала, прикрываясь пухлой ладошкой.
— Есть дело для тебя, — сказал Славка, на этот раз без дружеской улыбки, а напротив, хмуро. — Один гад мне мешает.
— Побить его надо, что ли? — предположил по старой школьной памяти Рик.
— Нет, проще. Замочить.
— Как-то не доводилось мокрыми делами заниматься, — Рик усмехнулся. И охоты пробовать нет. Драка — там просто. Я ему в нос, и он мне в нос, если достанет, конечно. А тут как?
— А тут, если ты уберешь этого типа, я тебе долг прощу. Ты мне тысячу баксов должен, или забыл?
— Не понял… — Рик почувствовал, что внутри у него противно холодеет. — Какая тысяча баксов?
— Деньги у меня брал? Брал. Так вот и гони их обратно в три дня. Или кончай этого типа. На выбор.
— Но ты же их мне подарил! — выдавил он наконец.
— Разве я похож на психа?
— Тысячу баксов? — переспросил Рик, лихорадочно пытаясь сосчитать, сколько же Славка на самом деле ему дал. Выходило никак не больше пяти сотен.
— Не волнуйся, я добавлю еще пару тысчонок, когда дело будет сделано, — расхохотался Славка и потрепал старого приятеля по плечу.
— Кто он? — Рик изобразил полную подавленность, и прикидывал тем временем, как же ему удрать из дурацкой ловушки, в которую Славка его заманил.
— Один мудила. Гребнев. Арс Гребнев. Я с ним кое-какие дела имел. А он меня кинул, — сообщил Славка, вполне поверив в Рикову покорность.
Итак, ему предложили выбирать. Жизнь человека или тысяча баксов. Не то чтобы жизнь человеческая казалась Рику какой-то высшей ценностью, он вполне мог убить во время драки или из ненависти — во всяком случае в мыслях он это допускал, — но чтобы вот так, из-за угла, как науськанный пес, кинуться на жертву. Ну уж нет! Неужели это разжиревший тип вообразил, что его, Рика, так легко прибрать к рукам?! Не выйдет. Он вернет деньги и будет свободен. Но где взять тысячу баксов за три дня? У родни в долг не наберешь, родня одна голытьба. И друзей нет таких, у кого по полкам лишние тысячи валяются. Мать сказала: коли веришь, Господь поможет и чудо сотворит. Пошел он в церковь, свечку Николе Чудотворцу поставил, потом лотерейных билетов купил десять штук — и все мимо! Не выиграл ни гроша. Только понял, что Богу на него наплевать.
Господи помилуй!
Он съездил к тетке: та всем рассказывала о своем новом ухажере — и умен он, и богат. Может, подсобит? Но ухажер оказался очередной сказочкой для подруг и родни. Покормила его тетка картошкой с мясом, в ванной разрешила помыться и дала десятку на дорогу. На прощанье сказала: «Уж ты как-нибудь!»
