Павел Марушкин - Старая Контра
– Прозелит? Это слово обозначает его положение в здешней иерархии, верно?
– Да… – старец снова погладил бороду. – Те, кому выпала честь быть принятым в ряды метеорологов, зовутся прозелитами, сиречь новообращёнными…
– И они носят беленькие кимоно?
– Да. Белые, как лёгкие облачка на горизонте… Продвигаясь по тропе мудрости, прозелиты совершенствуют свою натуру, и наступает день, когда они получают звание неофитов, сиречь новичков. Путь, который суждено пройти неофиту, долог и труден; но когда тело и разум приобретают безупречность, мускулы становятся твёрже камня, а мысль – острее листа декапитария, они получают высокое звание адепта.
– Неофиты и адепты – это которые в синеньких кимоно? – уточнил Иннот.
– Серо-синие, цвета грозовых туч, – несколько раздражённо отозвался старец.
– Угу… А корифеи? Постой, дай-ка угадаю: эти носят чёрные очки, да?
– Очки – лишь символ. Они означают, что корифей способен видеть сквозь тьму и прозревать истинную природу вещей. Немногие смогли пройти этот путь до конца и выдержать Испытание; но те, кто выстоял, воистину стали неуязвимыми и непобедимыми. Буду откровенным, чужеземец: тебя оставили здесь лишь потому, что ты сумел выдержать несколько секунд боя с одним из корифеев. Такое под силу немногим людям внешнего мира, пусть даже ты и обладаешь необычайными способностями. Если бы не это, ты очнулся бы у подножия башни, так и не узнав то, что знаешь сейчас. Отдыхай, мы ещё встретимся. – И с этими словами иерофант покинул келью.
Первый вопрос, который Иннот задал прозелиту Абаке, был относительно кормёжки. Тут его, однако, ждало жестокое разочарование: питались метеорологи очень скромно, причём исключительно растительной пищей. «Наставники говорят, что есть два пути обретения силы, – поведал Абака. – Можно наращивать мощь тела, силу мускулов, но рано или поздно дойдёшь до предела своих способностей, ибо они не бесконечны. А можно совершенствовать дух, подчиняя тело ему; этот путь намного труднее, но и результаты несравнимо выше, ибо дух границ не имеет». Каюкер только вздыхал, слушая эти рассуждения.
Распорядок жизни здесь был очень строгим. В пять утра начинал звенеть электрический звонок, упрятанный где-то в толще стены. Спустя две минуты после звонка надлежало быть в коридоре, полностью одетым. При этом постельное бельё аккуратно укладывалось в находившийся под ложем рундук. Далее следовала перекличка, после чего метеорологи направлялись на внешнюю площадку, одну из трёх, опоясывающих башню. Начиналась тренировка. Немного знакомый (через посредство Воблина Плиза) с армейскими порядками, Иннот находил немалое сходство между ними и монастырскими правилами. Впрочем, жизнь метеорологов была ещё более суровой: долгие часы изматывающих тренировок, напряжённые занятия в мастерских и лабораториях башни не оставляли ни минуты свободного времени. Жизнь была строго расписана. Иннот с удивлением узнал, что обитателям монастыря не разрешается покидать башню. Это правило распространялось не только на прозелитов и неофитов, но и на адептов. Снаружи можно было оказаться, лишь получив разрешение иерофанта. Из осторожности Иннот пока не стал выяснять, относится ли это к его персоне; впрочем, у него всегда была возможность убраться из монастыря по воздуху.
Абака воспринял своё назначение гидом как праздник – для него это была единственная возможность отдохнуть от суровых будней монастырского распорядка.
– Вся наша жизнь сосредоточена в средней части башни, – охотно объяснял он Инноту. – Ну, то есть у неофитов и прозелитов. Мы здесь спим, едим, тренируемся и учимся. Внизу расположены кухни, термы и всякие механизмы, обеспечивающие монастырь всем необходимым.
– А откуда берётся электричество? – полюбопытствовал каюкер.
– Здесь часто случаются грозы, и молнии бьют в башню. По всей её длине проходит огромный громоотвод, по которому энергия стекает в подземный накопитель.
– Ты хочешь сказать, что вам удалось обуздать силу молнии?! – не на шутку заинтересовался Иннот. – Но как этот накопитель устроен?
Абака чуть смущённо пожал плечами.
– Я всего лишь прозелит – нам такие вещи не рассказывают.
– А что там ещё выше? – задрал голову Иннот.
– Над нами находится площадка Среднего Радиуса, а ещё выше – Малый.
– А потом идёт этот шпиль-громоотвод, да? А что это за круглое утолщение на нём?
– А-а, вот ты о чём… Это зал Испытания. Именно там адепты становятся корифеями – или погибают.
– Даже так? Сурово… А что там происходит?
– Это страшная тайна! – Абака сделал круглые глаза. – Я думаю, это знают лишь те, кто побывал там, а они ничего никому не рассказывают.
– Ладно, спрошу у Верховного, – небрежно обронил Иннот, чем вызвал благоговейный ужас прозелита – субординация в башне соблюдалась строжайшим образом.
Несколько дней каюкер отсыпался и знакомился с монастырём и его порядками. Питался он вместе со всеми, два раза в сутки, утром и ранним вечером; в остальное же время был предоставлен самому себе. Очень быстро обнаружилось, что попасть можно далеко не всюду: некоторые двери не желали открываться, сколько Иннот ни топтался на резиновом коврике; кроме того, было что-то непостоянное во внутренней планировке башни. Когда он поделился этим наблюдением со своим гидом, тот подтвердил – да, некоторые помещения монастыря являются подвижными и могут перемещаться внутри исполинской конструкции; правда, для чего это нужно, Абака не знал.
Черезвычайно заинтересовала каюкера местная библиотека: там он и засел, отпустив своего провожатого.
* * *
– Какой идиот сказал, что здесь будут раздавать бесплатное угощение?! – рявкнул распорядитель танцев.
– Господин мэр, – вполголоса ответил ему один из музыкантов и улыбнулся, увидев, как жирное лицо распорядителя наливается кровью.
– Ничего подобного, – вступил в беседу один из чиновников. – На плакатах ясно написано: бесплатные танцы для публики и бал с угощением в здании мэрии. В зда-ни-и, чувствуете разницу? Туда кого попало не пускают – и правильно делают, между прочим. Банкет только для важных персон. Да и где напасёшься еды на этакую ораву?
– Может быть, подкатить пару полевых кухонь и устроить раздачу бесплатной похлёбки? – робко предложил кто-то, выглядывая из окна.
Внизу волновалось людское море. Великий Джа, сколько же их там! Откуда вообще взялись эти праздношатающиеся куки, вяло удивился распорядитель. Эх, сейчас бы взять – да всю толпу на плантации, лет на пять! Жаль, нельзя. Он прочистил горло.
– Короче, будем начинать. Идите и играйте своё кумарное джанги, – он подтолкнул музыкантов к дверям. – Идите, идите. Пусть лучше подрыгают ногами, чем набивать себе брюхо. Господин мэр заботится о здоровье нации!
