Павел Марушкин - Старая Контра
«А как же душа?»
«Какая ещё душа, идеалист несчастный!»
«А сам-то ты кто?»
«Я материалист».
«Ты персонажик! Ты дух бесплотный! Ты жил-то лет триста тому назад! Каким это образом ты умудряешься оставаться материалистом?!»
«Дело практики».
«Так у вас что, вроде как вырубился свет, когда я потерял сознание?» – спросил Иннот.
«У нас вообще всё вырубилось, – мрачно ответил Кумарозо. – Всё-всё. И ты просто не представляешь себе, насколько неудачно выбрал для этого время. В такой, блин, пикантный момент…»
«Да, старина. Ты уж больше так не поступай с нами!»
«Как будто я нарочно!» – фыркнул Иннот.
«Ты отвечаешь не только за себя, но и за всех нас, так что изволь быть поосторожнее!»
«Я отвечаю только за себя. Всё равно все мы – это один и тот же человек, в конце концов!»
«Ну… Это очень сложный метафизический вопрос…»
Каюкера плавно повлекло вверх. Светлячки зажжённых спичек и зажигалок и склонённые над ним лица людей, каждым из которых был он сам, постепенно отдалялись; и вместе с тем тьма рассеивалась, становилось всё светлее и светлее, пока Иннот наконец не открыл глаза.
Он лежал на узкой кровати, укрытый до горла пушистым мягким одеялом. Голова гудела, словно гнездо растревоженных шершней. Пахло лекарствами; осторожно выпростав из-под одеяла руку, Иннот нащупал на лбу толстую марлевую повязку. Под повязкой угадывалась большая шишка. Каюкер вздохнул и сосредоточился. По коже пробежали мурашки: началось экстренное самовосстановление организма. Боль в голове утихла. Иннот с интересом осмотрелся. Комната была чрезвычайно тесной – даже меньше каюты курьерского дирижабля; однако духоты, обычно присущей маленьким помещениям, здесь совершенно не чувствовалось. Серый пол, белые стены и потолок; тёмно-синяя раздвижная дверь… Небольшой откидной столик напротив кровати, уставленный лекарствами, составлял всю её обстановку. Кровать, на которой он лежал, находилась в нише; в изголовье горел мягким белым светом круглый плафон. «Похоже, с техникой у этих ребят всё в порядке», – подумал Иннот. Судя по всему, в ближайшее время ему ничто не грозило; иначе зачем бы странным обитателям башни оказывать чужаку медицинскую помощь? Рассудив так, он устроился поудобнее и прикрыл глаза. Синяки и ушибы всё ещё чувствовались, но боль с каждой минутой отступала. Незаметно для себя каюкер погрузился в сон.
Проснулся Иннот от того, что был не один. Он тихонько приоткрыл глаза. У столика, вполоборота к нему, стояла фигура в белом кимоно и синих боксёрских трусах. Негромко позвякивало стекло.
– Эй, парень! – окликнул фигуру Иннот. Тот стремительно обернулся.
– Не беспокойтесь ни о чём, вы в безопасности, – скороговоркой выпалил он.
Каюкер узнал говорившего: это был самый первый из встреченных им внутри башни.
– То есть бить меня больше не будут? – на всякий случай уточнил он.
Паренёк улыбнулся.
– Нет-нет! Это была проверка!
– Да? Гм… И что же вы проверяли?
– Я сейчас позову иерофанта, и он всё объяснит! – паренёк рванулся к двери.
– Постой! Скажи сперва, это тот самый… – начал Иннот, но собеседника уже не было рядом.
Иерофант появился минут через десять. Как и предполагал каюкер, им оказался старик, отправивший его в нокаут.
– Приветствую тебя в башне МБМ, чужеземец! – величественно выговорил он, останавливаясь на пороге и оглаживая бороду. – Не тревожься за свою судьбу; ныне тебе ничего здесь не угрожает.
– Да-а? Это хорошо… – задумчиво протянул Иннот. – А почему каждый встреченный считал своим долгом навалять мне люлей? Я даже представиться не успел!
– Таков обычай сего места, – степенно разъяснил старец. – Находясь в этих стенах, надлежит избавиться от суетных мыслей; слушать и говорить не языком, но сердцем.
– Да, впаял ты мне сердечно! – Иннот осторожно ощупал повязку.
Большая часть гематомы уже рассосалась, но прикосновение всё ещё было болезненным.
– Для непосвящённого забыть об уловках разума возможно лишь в бою, когда шелуха слов исчезает, обнажая истинную природу каждого. Вступив в поединок, мы за несколько мгновений узнали друг о друге больше, чем смогли бы за долгие часы беседы.
«Очень интересно, что можно узнать о человеке, дав ему со всего маха в лоб! Какого цвета у него подмётки, что ли?»
– И что же ты узнал?
– Достаточно, чтобы заинтересоваться твоей особой. – Старец прикрыл глаза. – Адепт Двакро, тот, за которым ты следовал, сказал, что ты необычный человек; однако тогда я не придал его словам должного значения и теперь вижу, что был не прав.
– У меня есть куча вопросов…
– Несомненно. – Иерофант чуть заметно улыбнулся. – И на некоторые из них ты можешь получить ответ прямо сейчас.
– Хорошо… Тогда расскажи мне, что это за место? Какой-то монастырь, если я правильно понял?
– Не «какой-то», чужеземец, а Монастырь Безумных Метеорологов! Это место является хранилищем древних знаний и умений, ныне покинувших мир.
– Метеорологи, насколько я знаю, должны заниматься предсказаниями погоды…
– Мы не только предсказываем погоду; если требуется, мы её создаём!
– Круто! – уважительно присвистнул Иннот. – А почему безумные?
– В этих стенах – обычные человеческие правила теряют свою силу; здесь властвуют иные принципы и законы. По меркам тех, кто живёт в лесах и городах, это безумие; но оно всего лишь является оборотной стороной мудрости…
«Ну, пошёл нести пургу», – вздохнул про себя каюкер. На некоторое время он перестал прислушиваться к голосу старца и вернулся к реальности только тогда, когда тот задал ему вопрос:
– … а теперь ответь мне: что ты чаял обрести здесь, за этими несокрушимыми стенами, в обители мудрости и силы?
– Я надеялся разузнать о тропах через перевалы. Я иду на север. Эти места безлюдны, и спросить было некого. Поэтому, когда я увидел человека, то пошёл за ним следом – сначала просто ради любопытства, потом, чтобы узнать, куда он направляется, – честно ответил Иннот.
– Но что же влечёт тебя на север? – удивился иерофант. – На моей памяти никто ещё не пытался преодолеть Туманный хребет в одиночку!
– Это долгая история… – вздохнул каюкер. – Ну, если совсем коротко, то я иду выручать друга из беды.
– Благородная цель… – склонил голову иерофант. – Не буду пока спрашивать, каким образом твой друг очутился там; всему своё время. Сейчас я вынужден покинуть тебя, но мы ещё продолжим беседу. Если тебе будет что-нибудь необходимо, обращайся к прозелиту Абаке – это тот, с которым ты уже встречался. Он будет рад показать тебе монастырь.
– Прозелит? Это слово обозначает его положение в здешней иерархии, верно?
