Gedzerath - Стальные крылья
– «А что говорит она сама? Кто она вообще такая?».
– «А у нас особо и не поговоришь» – хвастливо заявил Моу, вновь входя в привычный образ хамоватого гопника – «У меня сучки только стонут и кричат «О боже мой!», и никак иначе!».
– «Так, вы меня совсем запутали! Значит, сейчас я позову…».
– «Земнопони, на поверку оказавшаяся пегаской довольно миниатюрных размеров».
Голос, раздавшийся от огромной, неслышно распахнувшийся двери был вкрадчивым и полным достоинства, словно говоривший каждым своим словом делился какой-то важной тайной. Поперхнувшийся Хорс смолк и почтительно склонил закрытую капюшоном голову, бросив на пол рассыпавшиеся бумаги.
– «Гнедая масть, на самом деле, изобилующая бежевыми пятнами. Огромные крылья, которые без труда могут смести не то что троих – пятерых!».
Стоявшие недалеко от нас пони расступались, стремясь как можно быстрее убраться с дороги говорившего, словно их стегали плетьми. Даже Моу и Ромалла непроизвольно сделали несколько шагов назад и я мог бы поклясться, что красная кобыла бросила на меня сочувствующий взгляд.
– «И зеленые, ярко зеленые, бесстыжие глаза, в которые я так мечтал заглянуть весь этот год, сами пришли в мой дом. Это ли не удача, мой верный ученик?».
Я втянул голову в плечи, мечтая лишь об одном – оказаться как можно дальше от обладателя этого голоса. Не знаю почему, но звуки его заставляли меня едва ли не обмочиться от странного, сверхъестественного ужаса, волнами поднимавшегося из глубины этого тельца.
– «Прошу тебя, подними голову, дитя» – вкрадчиво попросил меня голос. Приоткрыв глаза, я увидел добродушно смотревшего на меня серого единорога, пристально осматривавшего меня выцветшими желтыми глазами. Его седая грива была все еще густа, пышной, взбитой пеной покрывая его голову и шею, а тонкие лучики морщинок, прорезавшие уголки глаз, выдавали в говорившем добродушное лукавство. Я замер, даже забыв вздохнуть от новой волны страха, и стоило нашим глазам встретиться, как я с ужасом увидел, как из стоявшего напротив меня единорога мгновенно уходят достоинство и спокойствие, так пугавшее окружавших его пони.
Выцветшие глаза, казалось, налились какой-то злой, волшебной силой, на миг полыхнув ярким огнем магии, заключенной в это конское тело, и опустив голову, не в силах сдерживать этот потусторонний взгляд, я услышал голос, в котором уже не оставалось ничего, кроме с трудом сдерживаемой ярости.
– «Ну что же, добро пожаловать домой, СКРАППИ РАГ!».
Глава 19. Всех до одного!
Утро встретило нас промозглым холодом не отапливаемой камеры, согреваемой лишь теплом дыхания множества тел. Десяток земнопони разных цветов сгрудились в углу холодного помещения, согревая меня своими боками. Разомлевший в тепле жеребенок беспокойно зашевелился, не желая вылезать из нагретого за ночь местечка под моим бочком, куда глубокой ночью я подгреб его дрожащее и кашляющее от холодной сырости подземелья тельце. Его измученная мать все еще спала, в то время как все больше моих невольных сокамерников начинало просыпаться, оглашая большое, холодное помещение оханьем, зевками и невнятным бормотанием.
– «Хоть бы печку какую поставили, твари!» – прохрипел отощавший, болезненного вида зеленый жеребец. Словно в насмешку, на его крупе красовалась большая сдобная булка, впрочем, отощавшая не меньше своего хозяина и печально смотревшая на мир своими сморщенными боками.
– «Не шалуйся-я, Дэйв» – протянул из угла кто-то – «А то тебя самого на оп-погрев пустим. Вон ты какой мосластый ста-ал – знатный кулеш[94] из тебя выйдет».
– «Да пошел ты» – болезненно сморщился в ответ пони с булкой – «Вы, европейцы, всегда были извращенцами и козлами».
– «Джонни! Где Джонни?» – не успевшая разгореться перебранка была прервана испуганным женским голосом, донесшимся из кучи жмущихся друг к другу тел – «О боже, где мой мальчик?».
– «Мама, я тут!» – прокричал в ответ жеребенок, вскарабкиваясь на мою спину – «Мама, гляди, у этой лошадки есть крылья!».
Выбирающиеся из общей кучи пони удивленно загомонили, когда я, поднявшись, направился к матери Джонни, неся его на своей спине, с улыбкой поглядывая на его заинтересованную мордочку. По-видимому, малыш считал все происходящее не более чем веселым приключением и весело болтал задними ножками, крепко вцепившись в тяжелый металлический обруч на моем теле. Ну, да что там говорить – дети есть дети...
Подойдя к песочного цвета земнопони, я передал ей юркого жеребенка, маленькой синей юлой крутящегося в моих копытах и совсем не торопящегося оказаться на руках… точнее, на ногах обеспокоенной матери, с робкой улыбкой забравшей у меня свое дитя.
«Господи, они используют для этого и детей?!»
– «Я так вам благодарна» – заторопилась она, принимая у меня непоседливо крутящегося жеребенка – «Джонни милый, что нужно сказать тете?».
– «Она не тетя – она лошадка!».
– «Неважно, милый! Итак?».
– «Спасибо, тетя лошадка» – застенчиво проговорил малыш, пряча мордочку в гриве матери и поглядывая на меня одним глазом.
– «Я вижу, у нас пополнение» – произнес над моим ухом чей-то голос. Обернувшись, я увидел синего жеребца с коротко остриженной зеленоватой гривой, с любопытством смотревшего на мой круп. Сложно было сказать, что заинтересовало его больше – мои тщательно прижатые к телу широким стальным кольцом крылья, моя метка, или же иные части тела, но проверять правильность своих мыслей я был совсем не намерен.
«Ну что, опять одно и то же?» – с тоской подумал я, едва ли не отпрыгивая от синего, чем-то напомнившего мне незабвенного Стива, и приготовившись биться до последнего, защищая свой организм от враждебных посягательств – «Опять маньяки, насильники и убийцы? Да что ж такое-то, когда, наконец, мне попадутся нормальные представители моего вида, а?!».
– «Будем знакомы, мисс. Меня зовут Ник» – проговорил жеребец, добродушно усмехнувшись при виде поспешности, с которой я обернулся и отступил от него на пару шагов – «Судя по вашим глазам, вы тоже попали в этот кошмар, правда? Ну что же, добро пожаловать в нашу группу товарищей по несчастью».
«Оп-па! Уже попались».
– «А я говорю – это все бред! Нас напоили наркотиками и снимают какое-нибудь реалити-шоу!».
Отвлекшись от меня, Ник повернулся к выкрикнувшему эту фразу пони, но сказать что-либо не успел. Его слова были заглушены пронзительным взвизгом проворачивающегося замка, и одновременно с этим – тихим, мерзким шипением, раздавшимся вокруг меня.
