Наталья Якобсон - Шанс для чародея
Моя давняя подруга с легкой улыбкой собиралась опять сделать то, к чему так пристрастилась.
- Ты хочешь отпустить всех пойманных птиц, каких только переловили люди? - насмешливо спросил я, но меня даже не удостоили ответом. Я мог лишь наблюдать.
Аллегра раскрыла клетку с разноцветными канарейками. Мне только показалось или ее волосы стали рыжими? Не огненно-рыжими, как у Камиля, а золотисто-оранжевыми, будто закатное солнце или корочка апельсина. Как же ей шло! Я невольно засмотрелся и не заметил, что выпущенные птицы садятся на мои вещи и даже на меня. В помещении все стало пестрым от них. Такое многоцветье даже в саду не встретишь. Они еще и пели.
А я смотрел на Аллегру. Интересно, если я предложу ей выйти за меня замуж, она откажется, потому что у меня ничего нет, кроме вечной неудачи, которую я вместо кошелька ношу в кармане. Деньги у меня бывают редко, беды всегда. Неудача для меня все равно, что для девушки приданое.
Настоящая леди может быть только с кем-то богатым и успешным. С кем-то вроде Эдвина. Я сжал руки так, что ногти впились в кожу до крови. Эдвину я отдал всю свою кровь до капли. Даже сейчас я смотрел на Аллегру, а думал о нем.
Возможно, это восходящее солнце позолотило ее кудри так, что они стали цветом напоминать мандариновые дольки, а, может, она нарочно изменила оттенок, чтобы не быть копией Эдвина. Она хотела меня проверить, если она не похожа больше на него, то она мне больше и не нужна. Вероятно, вскоре на ее щеках рассыплются веснушки. Ловкая фея может швырнуть даже пыль или песок так, что на лице человека появиться сыпь. Я один раз стал жертвой такой шутки и потом даже с помощью колдовских зелий слишком долго отмывался. А фея-шутница сидела на подоконнике и хохотала над тем, что я доморощенный маг, и зелья мои никуда не годятся. На самом деле магия была слишком сильной. Я обвинял ее, а не свое неумение. Я бы с радостью придушил фею, если б смог ее поймать.
Аллегре бы в отличие от меня даже веснушки пошли. Она ведь такая красивая. Засмотревшись на новую прическу, я не сразу заметил, что ее платье тоже стало многоцветным, будто сшитым из тысяч разных лоскутков или, страшно даже подумать, перьев птиц, которых она отпускала.
- Коломбина, - прошептал я. Только они наряжаются так пестро, будто сами выпущены на сцену из птичника.
Аллегра снисходительно улыбнулась, даже не отворачиваясь от клеток, в которых уже почти ничего не осталось.
- Я собираюсь последовать твоему совету и отпустить всех пойманных птиц.
- Их поймают снова.
- А я каждый раз буду их отпускать. Я хочу стать покровительницей птиц.
- Почему?
- У них есть крылья, - печально выдохнула она, будто ей самой чего-то такого не хватало.
- Зачем они нужны?
- Когда-нибудь и ты будешь сожалеть, о том, что у тебя их нет.
Она вдруг разозлилась на меня, даже кулаки сжала.
- Почему? - удивился я, немного испуганный, если она отпускает птиц, то может и меня превратить в пташку и заточить в опустошенную клетку. Она отпускала их, будто готовя место для кого-то, кому потом вечность томиться в неволе. - Почему, Аллегра?
- Потому что у твоего возлюбленного они будут.
Во сне я даже не догадывался о том, насколько она права. И лишь проснувшись, вспомнил, что мой возлюбленный и вправду теперь крылат. Когда пребывает в обличье дракона. А в облике человека? Прячет ли он чуть более изящные крылья под своим роскошным плащом? Крылья, как у семи ангелов из склепа. Я хотел бы это проверить. Снять с него плащ, а потом камзол и проверить, нет ли на его спине двух таких же параллельных разрезов, как у падшего ангела. Но для этого мне надо сначала с ним встретиться и убедить его, что я не такой подлец, как все, с кем он до этого имел дело. Что будет весьма сложно, учитывая то, что я все-таки состоял на службе у князя Ротберта. Возможно, я смогу это как-то скрыть. Я вдруг понял, почему Эдвин такой недружелюбный. Он так долго вынужден был общаться с плохими людьми, что уже не верил в существование хороших. Но я то хороший. И я это докажу. Главное, чтобы раньше он не спалил меня на месте. Опьяненный надеждой снова повстречать его, я как забыл о подобной опасности.
Я поднялся, про себя неистово ругаясь на тех, кто довел Эдвина до такого состояния, что теперь он без разговоров палит целые города и села. Став драконом, он принялся защищаться от ненужного общения тем, что сразу обжигал.
Он просто не нашел еще того друга, которому стоит доверять. Я был уверен, что таковым окажусь именно я. Я просто успею предложить свои услуги раньше других. Правда, стоит еще учесть, что сын дьявола может быть холоден от природы и ни с кем не хочет подружиться вообще. Но ведь я даже со статуями в склепе сумел поиграть в карты. Они то, пожалуй, еще холоднее.
Бросив взгляд на разоренную голубятню и разодранные чьими-то острыми коготками тушки птиц на сене, я брезгливо отвернулся. Неужели я проспал всю ночь среди голубиных трупов, и даже этого не замечал. Кто-то даже сунул пару тушек мне в сумку. Я поспешил от них избавиться. Перья и кровь испачкали мою одежду. Я долго ее отчищал. Вдали уже начало заниматься утро, когда я привел себя в порядок.
Куда теперь отправиться на поиски? И нужно ли суетиться вообще? Может лучше сесть на одном месте и подождать, пока Эдвин не явиться сюда сам? Духи поговаривали, что он любит бывать везде, но нигде не остается надолго.
- Он ищет свою империю. Лишь там он почувствует себя на своем месте, - гордо добавляли они. Хотя их то давно уже оттуда изгнали. Но они свято верили, что новый император, едва придет к власти, подарит своим даже самым провинившимся подданным всеобщую амнистию. Зная Эдвина, я полагал, что они сильно заблуждаются. Естественно за ним числился целый список потрясающих достоинств, но доброта к ним никак не относилась.
Бегать за ним я устал. К тому же меня стали изводить иллюзии. Должно быть, озорницы-феи, почуявшие, что я ищу того, кого мечтали бы заполучить и они, стали изматывать мое сознание ложными образами.
Например, мне почудилось, что я вижу его на карнавале в Ларах возле уличного театра. Его вид поразил меня, настолько, что я не мог двинуться, но еще более вид его спутницы. Коломбина рядом с ним оказалась мне знакомой. Как это жестоко. Я уже хотел разозлиться на Эдвина за такую бессердечность. Он все узнал и хотел подразнить меня, но вдруг увидел ее лицо. Это была другая девушка. Не Аллегра. Одновременно я ощутил и облегчение и разочарование. Я вдруг понял, что мне хочется снова увидеть ее.
Как хорошо, что здесь стояла незнакомка. Кавалер рядом с ней тоже оказался не Эдвином. Он даже не был белокурым. Какой-то шатен в весьма скромной одежде. Наверное, тоже актер. А мне-то почудилось, что это мой принц.
