Наталья Якобсон - Шанс для чародея
Если бы это и вправду было кошмарным сном. Но Дезель в склепе не пряталась. Я точно знал. Эти видения навеяла мне не она. Я сам напросился на то, чтобы попасть в гости к дьяволу. Меня сюда никто не приглашал. Ну, не считая гнома, явно решившегося сыграть с простачком злую шутку. Хотя, наверное, и до меня много таких одержимых храбростью дурачков забредали в проклятое место и уже никогда отсюда не выходили. Нельзя было не обратить внимания на многочисленные скелеты в нишах и трупы в разной степени разложения, вовсе не относящиеся к могилам, приготовленным для членов семьи Розье. Это были такие же случайные визитеры, как я, но вначале я их почему-то не заметил. Теперь кто-то словно поднес к моим глазам волшебное стекло, и мне открылась безрадостная перспектива. Выходит, я сам заманил себя в ловушку.
- Ты весьма даровит, - после недолгой игры вдруг заметил главный из них. Во всяком случае, он показался мне главным. Красивый и притягательный он пробуждал доселе неведомые мне эротические желания. Хотя странно, чем мрамор вообще может быть эротичен. Даже если это живой мрамор. И все же при взгляде на холодное неподвижное ангельское лицо, кровь в жилах закипала.
- Я окажу тебе одну услугу, - вдруг предложил он.
- Какую? - я надеялся, что этой услугой не будет легкая смерть вместо долгих пыток. Мне совсем не хотелось, чтобы изящные ангельские пальцы в качестве большого одолжения просто свернули мне шею. Но он не спешил нападать.
- Предскажу самое важное событие в твоей судьбе.
А, это... я уже наслышался ложный предсказаний, поверил обманчивым снам, сам много раз за деньги предсказывал судьбу доверчивым людям, проще говоря, врал и сам не слишком то верил в достоверность чьих-то слов, пусть это даже божественное создание во мраке. Я хотел любезно отказаться, но он мне этого не позволил.
Мраморная длань ангела развернула мою руку. Холодный как смерть палец провел по линиям судьбы на ладони, оставляя ощущение того, будто по коже прополз могильный червь.
- Твой путь лежит в серп крови, а не в постель волшебного императора, - произнес мраморный ангел голосом больше похожим на гробовое эхо. - Уже скоро. В момент крайней необходимости. И, может быть, в последний час твоей жизни. Все зависит от тебя. Но это самое важное, что с тобой произойдет.
- Серп крови? - я никогда не видел такого названия на карте, даже на волшебной. - А где это?
- Там ты найдешь, что ищешь, - лаконично перебил меня ангел. А потом он развернулся ко мне спиной, вернее крыльями. Они были подвижными, мраморными и тяжелыми. Их края чуть не хлестнули меня по лицу. Если б я не увернулся, то уже весь бы был в крови. А твари, выглядывающие из щелей в саркофагах, выглядели как раз такими кровожадными.
- Стой! - ангел не представился мне по имени, поэтому я не знал, как окликнуть его. Он уже не обращал на меня внимания. Его собратья также. На одну ночь они меня помиловали, но все равно указали мне на дверь. Я должен был убраться вон.
ПТИЧНИК АЛЛЕГРЫ
Вместо холодного, но все по-своему великолепного склепа мне пришлось спать на сеновале. Вначале я собирался приютиться где-нибудь в городских подвалах, но там оказалось так много крыс, что я передумал. Странно, что в склепе грызунов совсем не было. Должно быть, его обитатели успели переловить всех, чтобы выпить из них кровь.
Кровососущие статуи. Мне стало дурно при воспоминании о них, и все равно меня тянуло назад. Как и Магнус, они одновременно и очаровывали меня, и отталкивали. Я разрывался между этими чувствами, не зная, какое из них сильнее.
Конечно же, самым сильным на данный момент было желание отыскать в людской кутерьме Эдвина. Он где-то здесь, поблизости, хоть я и не вижу. Точно так же, как дракон прячется под маской юношеского невинного облика, так и сам император проклятых неузнанным бродит по толпе. Я подумал, а знает ли он уже о том, что нечисть провозгласила его своим императором. Ротберт был невысоко мнения о его догадливости. Он часто ворчал себе под нос, что мальчишка чванлив и безрассуден, у него много сил, но нет ни капли ума. Порой он так злился на Эдвина, будто сам оказался у него в заточении, а не наоборот. Мог ли существовать на свете такой узник, который, находясь в плену, сам в это время сводил с ума и порабощал своего тюремщика? Если и был, то им оказался Эдвин. К счастью, он сбежал. Или вырвался на волю посредством проявления силы. Как там произошло на самом деле, я не знал, а слухи, доносящиеся до меня из потустороннего мира, были весьма противоречивыми.
Я жаждал поскорее отыскать его и узнать все из его собственных уст. Если, конечно, он снизойдет до разговора со мной. Он ведь и вправду очень чванлив и заносчив. Это я знал по собственному опыту. Но должно же в нем проснуться хоть немного симпатии по отношении к тому, кто знал его в дни такой далекой теперь человеческой жизни. Таких давних знакомых принято считать друзьями, даже если некогда между ними, и существовали противоречия.
Недалеко от сеновала располагалась голубятня, с которой время от времени птиц воровали гарпии. Они раздирали им горло и пожирали тушки, а я не собирался вмешиваться. Забавы нечисти не мое дело. К тому же я не настолько силен, чтобы спорить с ними. Мне будет стоит труда даже вырвать у них собственный кафтан, если они захотят с меня его снять, когда я засну. Поэтому я крепко держался за все свои вещи, включая довольно тощий дорожный мешок.
Хлопанье оперенных голубиных крыльев напомнило мне вдруг о потустороннем мире. О статуях в склепе. Хоть их крылья и из мрамора, а чем-то они напомнили мне голубей. Мертвых голубея. Я прикрыл веки, и мне представилась Аллегра. То, как ее тонкие ловкие пальцы достают голубей из клеток и выпускают их на волю. Если бы она была здесь, то тут же распустила бы всю голубятню. Она так любила отпускать на волю птиц, а сама захотела провести всю вечность в неволе в царстве теней. Я не мог ее понять.
Исчезнувшая из поля зрения навсегда, она все еще оставалась моим наваждением. Стоило привычно погрузиться в грезы, и вот она уже стояла рядом. А вокруг вместо сеновала и голубятни простирался разноцветный птичник, полный самых разнообразных пташек. И вместо ночи, было ранее утро. Хотя на самом деле до него еще далеко. Но светлые румяные лучи зарницы играли бликами на цветастом оперении птиц.
Моя давняя подруга с легкой улыбкой собиралась опять сделать то, к чему так пристрастилась.
- Ты хочешь отпустить всех пойманных птиц, каких только переловили люди? - насмешливо спросил я, но меня даже не удостоили ответом. Я мог лишь наблюдать.
Аллегра раскрыла клетку с разноцветными канарейками. Мне только показалось или ее волосы стали рыжими? Не огненно-рыжими, как у Камиля, а золотисто-оранжевыми, будто закатное солнце или корочка апельсина. Как же ей шло! Я невольно засмотрелся и не заметил, что выпущенные птицы садятся на мои вещи и даже на меня. В помещении все стало пестрым от них. Такое многоцветье даже в саду не встретишь. Они еще и пели.
