Максим Волосатый - Воины клевера
— Можно подумать, у меня выбор есть, — огрызнулся Ирил, но сделал это исключительно из вредности.
Полковник понял:
— Тогда смотри сюда, — он открыл сумку.
— …так что, спасибо Ирилу, теперь знаем, что происходит, — полковник поджал губы и выразительно оглядел столпившихся вокруг людей. — Мысли есть умные?
— Одновременно и хорошо и плохо, — глубокомысленно выдал Степа. — Хорошо, что это просто общий фон, и нет конкретного врага. То есть, если мы что-нибудь придумаем, планы менять не придется. А плохо, — он вздохнул, — тоже что нет конкретного врага, которого убил — и все проблемы кончились.
Полковник, внимательно слушавший эту сентенцию и честно пытавшийся найти в ней рациональное зерно, несколько секунд жевал губами, явно сдерживаясь.
— Молодой человек, — наконец с трудом родил он, — в дальнейшем я попрошу вас и всех остальных, — он поднял голову, — воздержаться от качественных оценок происходящего. У нас нет конкретного врага, у нас есть конкретная задача — добраться до объекта. Он там, а мы здесь, и выйти из-под купола-демага мы не можем. Я хочу услышать предложения на тему «что делать», — последнее слово землянин выделил голосом.
— А почему не можем выйти? — подал голос Ирил. — Можем. Ну попадем все под узор, то есть этот общий фон. И что? Он так и так заставляет нас идти к объекту. Вот и пойдем. Просто снабдим сараси Петровича, — он проигнорировал смешки, — амулетами, я пойду рядом для подстраховки. А на подходе опять накроем всех демагом.
— Мысль дельная, в принципе, — задумчиво протянул полковник. — Но есть недочеты. Идти нам долго, а по мере приближения, я полагаю, интенсивность фона будет только возрастать. Мы сейчас-то, на подступах, по полчаса очухиваемся от этой гадости, а перед объектом можем и целый день в лазарет играть. Петрович, — повернулся он к толстяку, — ты точно не сможешь купол перемещать?
Петрович отрицательно замотал головой.
— А сутки демаг держать сможешь?
— Смогу, наверное, — отозвался тот. — По тому же принципу. Это уже здесь линии хорошо подходят как опорные для купола, а там можно будет крепость строить. Вот только удержит ли демаг напряжение поля такой силы?
— Не принимается даже как версия, — отмел последний вопрос полковник. — Если это хоть на минуту допустить, то нам прямо сейчас надо домой поворачивать. Ты готов?
— Нет, — вздохнул Петрович.
— Тогда давайте еще думать.
«Еще» думали около часа, но ничего лучше варианта, предложенного Ирилом, не придумали.
— Ну что, — подвел черту под дебатами полковник, — решили? Начинаем. — Он посмотрел на Ланью. — Только разбуди меня, сынок, прямо перед куполом. Еще раз добровольно нырять в эту гадость не хочется. Ладно?
«Я вам не сынок», — хотел было ответить Ирил, но обижать полковника было не за что. А потом стало еще и некогда.
Глава 40
— Уже все? — морщась от боли, спросил полковник. — Пришли? — Он огляделся и недоуменно посмотрел на Ланью. — А где объект?
— Нет объекта, — Ирил сжал челюсти. — Я принял решение остановить и разбудить группу.
К чести полковника, он не стал тратить время на всякую ерунду, вроде явления начальственного гнева и требования объяснений. Раз остановил — значит, надо.
— Что случилось?
Ланья обвел пальцем круг в воздухе:
— Прислушайтесь.
Тот честно, превозмогая боль {прогнозы относительно увеличения интенсивности поля сбывались), постарался прислушаться, но ничего не вышло. Вокруг стонала от боли вся группа.
— Ч-черт, — замотал головой полковник, пытаясь вытрясти из головы мутную дурь. И тут же скривился еще сильнее, движение оказалось лишним.
— Сюда подойдите, — Ланья, как ребенка, взял его за руку и подвел к краю купола-демага, вновь раскинутого Петровичем. — Слышите?
— Да, — ответил полковник, забывая про головную боль, — теперь слышу.
И действительно, не услышать давешнее потрескивание сейчас было невозможно. Оно не было громким или оглушающим, оно просто заполоняло все вокруг. От него невозможно было укрыться, даже зажав уши. Оно все равно вползало в голову, наполняя ее электрическим шумом, от которого невозможно укрыться.
— Что это? — Полковник посмотрел на Ланью.
— Если я ничего не путаю, — мрачно ответил Ирил, — то к нам приближается тиххин.
— Та самая Тварь, про которую столько говорили? — уточнил полковник.
— Именно.
— И что ты собираешься делать?
— Именно так: что «ты» собираешься делать. Потому, что никому из группы из-под купола не выйти. Хотя почему не выйти?
— Надо определиться с количеством демагов и с наличием боеприпасов. Я попробую что-нибудь сделать с куполом снаружи, чтобы понимать, насколько мы уязвимы. Вас я попрошу подготовить оружие, особенно гранаты, и что у вас там есть еще, что может поразить огромную змею. След вы видели, можете судить о размерах.
Полковник внимательно выслушал Ланью, потом кивнул, соглашаясь:
— Принято, делай.
Развернулся и пошел к группе выполнять распоряжение. Ланья секунду посмотрел ему вслед, потом вздохнул и побрел из-под купола. Надо и правда посмотреть, что с ним можно сделать.
Ирил стоял в десяти метрах от черты, за которой начинался купол, тупо смотрел перед собой. Что он делает? Зачем? Воевать в таком составе против тиххина — самоубийство. С одной стороны. А с другой — что, кто-то предлагает выбор? Или то, что они сюда дошли, не было самоубийством? Все равно больше ничего не остается. Ирил встряхнулся и посмотрел на предупрежденного Петровича. Тот поднял большой палец: все готово.
А вот и хорошая новость. Для разнообразия. Купол не брался. Никак. Таранные узоры, энергетические, расплетающие, «трояны», как их почему-то называл Шатун, — ничто его не брало. Ирил опять посмотрел на Петровича. Тот покачал головой: ничего не чувствую. Ирил постарался рассмотреть купол в плетении линий, лелея робкую надежду. Может, он просто невиден, и тиххин не заметит его? Как же. Демаг зиял, как большая дыра посреди поляны. Пройти мимо такого зрелища не сможет никто. Н-да, ничего не остается, как тихо дожидаться гостей. И либо добавить к рассказам про победы еще и описание победы над тиххином (хотя им и так хватит подвигов), либо уже никому ничего не рассказать. Вот обидно, столько пройти, чтобы в конце сдохнуть. Хотя — когда дохнуть не обидно?
Ирил доковылял до купола. Люди потихоньку отходили от очередного удара, стоны стали значительно тише. Ланья подошел к Петровичу и уселся рядом с ним на свой мешок. Все равно там уже ничего стоящего не осталось.
