Роберт Хейс - Ересь внутри
Танкуил еле-еле переставлял ноги. И они, и его руки были скованы тяжелыми цепями, которые своим весом тянули пленника к земле. Стражники мрачно молчали и двигались очень медленно — чуть быстрее, и им пришлось бы волочь Даркхарта до зала Совета на себе.
Хорошо хоть высшие чины не стали предавать дело огласке. А ведь могли и приказать провести Танкуила прямо по двору крепости на виду у всех. Вряд ли кто-нибудь из арбитров в Сарте упустил бы возможность посмотреть на предателя.
Ему сказали, что он провел без сознания четыре дня. Врач — угрюмый старый арбитр с обвислой кожей на неизменно хмуром лице — рассказал Даркхарту, что все уже начали сомневаться, очнется ли он вообще. Впрочем, это не помешало приковать его цепями к койке. Старик сделал все, чтобы залечить руку Танкуила, но полностью справиться с таким ожогом даже ему оказалось не под силу.
— Со временем твоя рука, скорее всего, заживет. Но вот прежняя подвижность вряд ли восстановится. От ожогов остаются шрамы, — хрипло сообщил старый арбитр.
Теперь правая рука Танкуила до самого локтя была замотана бинтами, пропитанными каким-то маслом и от этого жирными на ощупь. Но все равно боль была просто дикой, и арбитр чувствовал, как отзывается воспаленная кожа на любое, даже самое мизерное движение. Как будто этого было мало, так стражники еще и настояли, чтобы ему заковали в цепи обе руки — и здоровую, и обожженную. Металлический наручник натирал запястье, отчего страдания только усиливались. Но стража об этом даже не догадывалась — все муки пленный арбитр сносил молча.
Танкуил думал о Джеззет и Шипе. Больше, конечно, о Джеззет. Он так и не получил никаких вестей о Кессике или Коше и потому не знал, справились ли его товарищи со своими задачами и остались ли они в живых. Не знал, но надеялся на лучшее. После окончания работы они должны были встретиться в трактире, пару дней подождать Танкуила, понять, что он не придет, и скрыться. Шип, несомненно, рванул бы обратно в Дикие Земли, а Джеззет… Джеззет пошла бы с ним. Если им повезло, то они, скорее всего, уже на корабле, плывущем в Чад. Так они хотя бы не разделят с Танкуилом полагающуюся им кару.
Путь до зала Совета в этот раз оказался дольше, чем когда-либо. Причем Танкуил не мог определиться, что послужило тому причиной — черепаший шаг из-за раны и оков или тягостное, пугающее предчувствие. Когда впереди замаячили двери, вынырнув из темноты, словно врата ада, он оступился и едва не упал. Шедший позади стражник вовремя подхватил его под руку и помог устоять. Даркхарт повернулся, чтобы поблагодарить конвоира, но, увидев его лицо, промолчал — в глазах служивого застыла ненависть, и арбитр прекрасно понимал почему. Среди мракоборцев Селицию Герои любили и почитали, а Танкуил оставил от нее лишь обезображенный труп. И никто, казалось, не мог и не хотел принять тот факт, что она была еретичкой и желала уничтожить всю Инквизицию изнутри. Никто, кроме самого Танкуила.
По обеим сторонам от дверей на страже стояли два арбитра. Они встретили пленника и его конвой жесткими взглядами ледяных глаз, прекрасно понимая, что у Даркхарта нет шансов бежать — в зале, несомненно, будет еще охрана, и это не считая одиннадцати оставшихся инквизиторов. Мало ради кого принимались такие меры.
Двери открылись с оглушительным грохотом, и арбитры расступились, позволяя Танкуилу и охране пройти. Оба мракоборца были вооружены короткими мечами, сейчас покоившимися в набедренных ножнах, и оба были готовы при первой же необходимости пустить их в ход.
— Неужели я выгляжу настолько опасным? — спросил Танкуил; для пущего эффекта он звякнул цепями и вздрогнул, когда боль снова миллионами игл пронзила его обожженную руку.
Один из стражников — тот, что повыше и с рассеченной губой, — ухмыльнулся:
— Двигай, еретик. Суд ждет.
Танкуил хотел было ответить, но решил этого не делать. Какой смысл усугублять собственное положение? Если, конечно, может быть еще хуже… В зале Совета было тихо — никто из инквизиторов пока не пришел. Очевидно, хотят немного помучить его ожиданием.
— Есть у меня шанс избавиться от этих цепей? — спросил Танкуил у одного из стражников, когда вся процессия остановилась в центре.
— Прости, Танкуил, — покачав головой, ответил конвоир со сплюснутым носом.
— Не говори с ним, Галл. Это же Даркхарт!
Танкуил тихо усмехнулся:
— Не волнуйся, это не заразно.
Стражник, одернувший Галла, уже хотел было влепить Танкуилу пощечину, но вдруг распахнулась боковая дверь, и в зал начали входить инквизиторы. Одиннадцать человек, хотя должно было быть двенадцать. Великий инквизитор Вэнс возглавлял шествие. Его лицо было таким же мрачным и решительным, как и всегда, а под взглядом верховного мракоборца дрогнули бы даже вековечные горы. Сразу за ним шла инквизитор Доун — единственная оставшаяся женщина в Совете. У нее было плоское лицо, на котором четко выделялись глаза-бусинки. Инквизиторы Верт, Ханое и Вестр о чем-то тихо переговаривались, и никто из них не удостоил Танкуила даже мимолетного взгляда. Инквизиторы Дейл, Джайни, Фель’Ен и Аврелий, наоборот, не сводили с него глаз, словно он был диковинкой, которую больше им никогда не покажут. Последними вошли инквизиторы Эллсвин и Маркус — оба они мимоходом глянули на Даркхарта, словно собрались здесь не ради судилища над ним. Следом за одиннадцатью инквизиторами в проеме появился еще один человек. Арбитр Хирон Вэнс, казалось, впорхнул в зал Совета. Закрыв за собой дверь, он остановился у двенадцатого кресла, но не сел, а остался стоять и ждать. Вэнс выглядел молодой копией своего отца — если лицо великого инквизитора было словно высечено из камня, то черты Хирона были более мягкими. Могло показаться странным, что арбитра допустили к такому собранию, но Танкуил не сомневался, что очень скоро арбитр Хирон Вэнс станет инквизитором Хироном Вэнсом.
Когда все судьи расселись по своим местам, повисла гнетущая тишина. Казалось, никто из них не хотел говорить первым, и потому они просто молча сверлили Танкуила взглядами. Фонари в зале висели таким образом, чтобы подсудимый едва мог видеть лица инквизиторов, но зато сам он был для них как на ладони.
Арбитр тихонько звякнул цепями:
— Можно снять их? Ожог натирают.
Молчание.
— Вас одиннадцать человек. Вы не можете бояться меня. — Танкуил прикусил язык, чтобы не наговорить лишнего; каждый раз, оказываясь в этом зале, он не мог удержаться от колкостей в адрес тех, кто судил его.
— Снимите цепи, арбитр Галл, — прогремел голос великого инквизитора.
Спустя несколько мгновений Даркхарт был свободен. Он повел плечами и удивился тому, насколько, оказывается, одеревенели его мышцы и суставы. Посмотрев вниз, на руку, арбитр увидел кровь, проступившую сквозь бинты в том месте, где были наручники. Старому лекарю это не понравится… Конечно, если Танкуил покинет этот зал живым.
