Лорел Гамильтон - Поцелуй теней
Он шагнул вперед, протягивая руку, будто собираясь обменяться со мной рукопожатием. Я посмотрела на него в упор, пока его рука не опустилась, и впервые я увидела, что он не в своей тарелке.
Обведя взглядом всех нас, он снова повернулся ко мне.
– Королева настояла, чтобы меня сегодня там не было. Она думала, что это может тебя расстроить. – Уверенность уходила из его глаз, оставляя тревогу. – Что я сегодня пропустил?
– Что ты здесь делаешь, Гриффин?
Мой голос был так же пуст, как и сердце.
Он переступил с ноги на ногу. Явно сцена счастливого воссоединения развивалась не по его сценарию.
– Королева сказала, что сняла запрет со стражи для тебя лично.
Он покосился на Дойла, на остальных. Нахмурился, увидев гоблина. Все это ему не нравилось. И не нравилось, что я у кого-то на руках. Во мне шевельнулось некоторое чувство удовлетворения. Да, мелочно, но так было.
– Какое отношение имеет снятие запрета к ответу на мой вопрос, Гриффин?
Он нахмурился, не понимая.
– Что ты здесь делаешь? – повторила я вопрос.
– Королева сказала, что пошлет с тобой одного из стражей по ее собственному выбору. – Он снова попытался улыбнуться, но улыбка под моим взглядом растаяла.
– Ты пытаешься мне сказать, что королева послала тебя в качестве шпиона?
Он поднял голову, выставив подбородок. Признак, что он не слишком доволен.
– Я думал, тебе будет приятно, Мерри. Есть много стражей, с которыми куда хуже делить постель.
Я покачала головой, снова прислонилась лицом к плечу Дойла.
– Я слишком устала для таких разговоров.
– Что прикажешь нам сделать, Мередит? – спросил Дойл.
Глаза Гриффина похолодели, и я поняла, что Дойл назвал меня по имени, без титула – нарочно. От этого я улыбнулась.
– Отнесите меня в номер и свяжитесь с королевой. С этим меня никто не заставит лечь в одну постель, ни по какой причине.
Гриффин шагнул к нам, продолжая гладить мои волосы. Дойл повернулся, отводя меня от руки Гриффина.
– Она была моей спутницей семь лет, – произнес Гриффин, и в его голосе слышалась злость.
– Тогда надо было ее ценить как драгоценный дар, каковым она и является.
Гриффин встал перед Дойлом, перекрывая нам путь к лифтам.
– Мерри, Мерри, неужели ты ничего...
– Не чувствую? – договорила я. – Чувствую. Чувствую желание убраться отсюда, пока толпа не собралась.
Он глянул в сторону конторки портье. Ночная дежурная смотрела на нас во все глаза. К ней подошел мужчина и тоже стал смотреть, будто они опасались скандала.
– Я здесь по воле королевы. Только она может отослать меня прочь, но не ты.
Глядя в его злобные глаза, я засмеялась.
– Отлично, отлично. Пойдемте в номер всей гурьбой и позвоним ей оттуда.
– Ты твердо решила? – спросил Дойл. – Если ты хочешь, чтобы он остался в вестибюле, мы это можем организовать.
Некоторый оттенок в его голосе подсказывал, что Дойл хочет Гриффину дать как следует, ищет лишь повода его наказать. Не думаю, чтобы это было из-за меня. Скорее дело в том, что Гриффин имел то, что все они хотели – доступ к женщине, которая его обожает, – и он это выбросил на помойку у них на глазах.
Холод встал за спиной у Дойла. Китто присоединился к нему. Рис пододвинулся с другой стороны, а Гален начал обходить Гриффина с тыла.
Гриффин внезапно напрягся, рука его поползла к поясу брюк и стала уходить под пиджак.
– Если твоя рука скроется из виду, – предупредил его Дойл, – я сочту, что ты задумал недоброе. Тебе не понравится, если я так сочту, Гриффин.
Гриффин пытался держать всех в поле зрения, но он уже дал обойти себя с флангов и тыла. Держать под обзором полный круг невозможно. Это было настолько неосторожно, что нельзя выразить словами, а Гриффин уж каким-каким, но неосторожным не бывал никогда. Впервые я подумала, действительно ли он так был огорчен нашим разрывом, что стал беспечным, настолько огорчен, что это может стоить ему серьезных повреждений и даже смерти.
Идея эта была даже заманчива с каким-то социопатическим оттенком, но я не хотела его смерти. Я только хотела, чтобы он убрался.
– Как ни заманчиво было бы посмотреть, как вы будете друг из друга пыль выбивать, давайте этого делать не будем, а сделаем вид, что это уже сделано.
– Какие будут твои приказания? – спросил Дойл.
– Все поднимемся наверх, свяжемся с королевой, малость почистимся, а там посмотрим.
– Как прикажешь, принцесса, – сказал Дойл.
Он понес меня к лифтам. Остальные шли следом, образовав полукруглую сеть, чтобы отвести Гриффина в сторону от нас. Не ожидая приказа, Рис и Гален заняли в лифте места по обе стороны Гриффина.
Дойл встал сбоку, спиной к зеркальной стене, так что он видел сразу и Гриффина, и закрытую дверь. Холод точно так же встал с другой стороны двери. Китто ел глазами Гриффина, будто впервые его видел.
Гриффин прислонился к стене, сложив руки на груди, скрестил ноги – картина полной расслабленности. Но глаза его не были расслаблены. И напряжение плеч тоже не удавалось скрыть никаким притворством.
Я посмотрела на него, стоящего между Галеном и Рисом. Он был на три дюйма выше Галена и еще намного выше Риса.
Поймав мой взгляд, он сбросил с себя гламор, медленно, как в стриптизе. Сколько раз я видела, как он делает это голым, – не сосчитать. Как будто видишь свет, расходящийся у него из-под кожи. Всегда сперва стопы, потом мышечная гряда икр, до сильных бедер, вверх, вверх, пока каждый дюйм кожи не начинал светиться полированным алебастром, в котором горит свеча, и так ярко, что будто даже тени ложились от предметов.
Память о его теле, нагом и сияющем, выжжена была в моем сознании, и то, что я закрыла глаза, не помогло. Слишком долго это воспоминание было мне дорого. Я открыла глаза и увидела, как медно-красные волосы начинают светиться, будто сквозь них проведен тоненький металлический провод. Густые толстые волны волос потрескивали и шевелились от силы. Глаза перестали быть медово-карими, они стали трехцветными: карими возле зрачка, потом расплавленное золото и старая бронза. От вида сияющего Гриффина у меня дыхание стеснилось в груди. Он всегда был красив, и никакая ненависть не могла этого изменить.
Но одной красоты недостаточно, даже наполовину недостаточно.
Никто ни слова не говорил, пока лифт не остановился. Тут Гален поймал Гриффина за руку, а Рис проверил коридор перед тем, как Дойл меня вынес.
– Зачем такие предосторожности? – спросил Гриффин. – Что сегодня случилось?
Рис проверил дверь, потом взял у меня карту с ключом и открыл дверь. Он проверил номер, пока мы все ждали в холле. Если у Дойла и устали руки меня держать, это не было заметно.
