Энгус Уэллс - Повелители Небес
— Я столь мало значу для тебя? — спросил я упавшим голосом.
— Ты значишь для меня все, — ответила она.
— Так почему же тогда? Почему? — Я вскинул сжатые от отчаяния в кулаки руки.
Только тут мне пришлось вспомнить о Тездале, который схватил сзади мои запястья и сделал подсечку. Я упал, увлекая противника за собой, и, извернувшись, высвободил одну руку, ее локтем ударив его по ребрам, а потом замахнулся, стараясь попасть костяшками пальцев в точку между бровями. Если бы мне удалось это, то я мог бы, пробив кость, вогнать ее обломок прямо в мозг противника. Отчаянье сделало меня безумным.
— Нет! — раздался крик Рвиан, и огромная сила обрушилась на меня.
Никогда раньше не подвергался я воздействию магии. Точно лед наполнил мои вены, сковав в них кровь, прежде чем я успел довести удар до цели. Мышцы мои точно завязались в узлы. Я застонал, из глаз брызнули слезы. Не знаю, было ли повинно в этом волшебство Рвиан или же моя беспредельная скорбь. Я смутно осознавал, что и Повелитель Небес скорчился передо мной, точно от непереносимой боли.
Потом все кончилось. Просто прекратилось, так же внезапно, как и началось. Я рухнул на четвереньки и уронил голову, потом потихоньку поднялся на ноги.
Рвиан крикнула:
— Тездал! Давиот не хотел причинить мне вреда. Оставь его в покое, пожалуйста.
Тездал поднялся и, опустив голову, произнес:
— Как пожелаете, Рвиан.
Обращаясь ко мне, он сказал:
— Прости меня, Давиот, мне показалось, что ты хотел ударить ее.
Я кивнул, он, отвесив мне странный короткий поклон, отошел. Я посмотрел на Рвиан.
Она тихо сказала:
— Пожалуйста, держи себя в руках, Давиот.
Я неопределенно пожал плечами.
Она сказала:
— Я люблю тебя, Давиот.
— Не слишком сильно, — ответил я.
Снова раздался этот странный жалобный звук, и, несмотря на всю мою злость, отчаянье и раненое самолюбие, я испытал укол совести. Я любил ее, и мне приходилось смиряться.
— Что ты станешь делать, — спросила она, — когда перестанешь быть Мнемоником?
— Поеду домой, — угрюмо бросил я. — Стану рыбачить или запишусь в военное братство.
— Очень печально. — Рвиан снова подошла ко мне и взяла мои руки в свои ладони. Я не возражал, чувствуя себя вдруг ужасно слабым, точно погибшая надежда унесла с собой все мои силы. Я молча слушал, как Рвиан сказала: — Я не могу забыть о долге в тот момент, когда на Дарбек вот-вот обрушится страшная беда. Ты тоже не должен так поступать, ты обязан делать свое дело.
— А я хочу, — сказал я с грустью, — чтобы не было никакой войны с Повелителями Небес, чтобы не было нашего долга, чтобы мы с тобой могли идти нашей собственной дорогой.
— Я тоже, — согласилась она. — Но все не так, как нам хочется, и выбора у нас нет.
Я сглотнул слюну, а лицо Рвиан словно заслонила какая-то пелена, и я понял, что плачу. Не волшебство являлось причиной этих слез, если, конечно, любовь сама по себе не есть волшебство. Я кивнул, признавая поражение.
Рвиан выпустила мои руки и, взяв в свои ладони мое лицо, коснулась моих губ своими, не таясь от матросов и Тирона, который, вне сомнения, наблюдал за нами с кормы. Поцелуи моей возлюбленной были солоны. Она отстранилась от меня и сказала:
— Я попрошу капитана зайти в ближайший порт.
Я кивнул, видя, как она отошла от меня, и вытер рукой глаза. Внутри меня была лишь пустота, я оперся рукой на палубное ограждение и сполз по нему на палубу. С полубака на меня внимательно смотрел Тездал.
— Ты так любишь ее.
Я что-то пробурчал в ответ, а он сказал:
— Нельзя, чтобы вы разлучались.
Я лишь горько усмехнулся:
— У меня, похоже, выбор невелик.
Он возразил:
— Долг — вещь важная, но мне непонятно, почему вы не можете быть вместе.
— Как и мне.
Тездал, казалось, полностью сочувствовал мне, а мне не было почему-то странно вести такую беседу с Повелителем Небес.
Он спросил:
— Ты умеешь драться?
— Я учился в Дюрбрехте, — ответил я.
— Там, куда меня везут?
На темном лице Хо-раби не было ни тени тревоги, лишь интерес. Догадывался ли он о том, что ожидало его в конце пути? Мне вдруг стало жалко Тездала. Я ответил:
— Да.
Он сказал:
— Тяжело лишиться памяти. Мне кажется, что человек таким образом как бы становится принижен. Он толком и не знает, кто он.
Я понял, что Тездал ищет способ, чтобы как-нибудь утешить меня. Я улыбнулся:
— Но в Дюрбрехте, я полагаю, они сумеют восстановить твою память.
Он кивнул:
— Надеюсь на это, хотя и помню, что мы считаемся врагами.
— Считаемся? — переспросил я. — Дары и Аны воюют уже многие века. Вы, Повелители Небес, наши враги, так же как и мы ваши.
— Я не враг вам, Давиот, — возразил Тездал. — Рвиан и твои соплеменники спасли мне жизнь. Я не могу быть врагом тех, кто спас мне жизнь. Как такое может быть? Ведь это же… неправильно.
Я чуть-чуть подумал, а потом сказал:
— Да.
Он повернулся в сторону кормы, где Рвиан беседовала с корабельщиком. Я прислонился головой к фальшборту и стал смотреть на ровное голубое небо. Солнце стояло почти в зените, и жара была несусветной. Выпачканная во время сидения в трюме рубашка насквозь промокла от пота. Я снял ее и как тряпкой отер лицо и грудь. Я потянулся к своим сумкам, и в этот момент ко мне направился один из членов команды, он шел неуверенно, и это никак не вязалось с его могучей фигурой «быка».
— Прикажете постирать это, господин?
Огромная ручища указала на мою рубашку.
Я сказал:
— Благодарю, но сейчас в этом нет необходимости.
«Бык» приблизился еще на шаг, голова его была немного наклонена, точно он не решался смотреть мне в глаза.
— Мне не трудно, господин, — проговорил Измененный рокочущим басом. — Она у вас запачкалась, а у меня как раз собирается стирка.
Я подумал, что он, возможно, просто хочет оказать мне услугу и благодарно улыбнулся.
— Ну что ж, ладно.
Я протянул ему рубашку своей левой рукой, на запястье которой находился браслет Лана. Измененный заметил его, и наши взгляды на секунду встретились. Мне показалось, я видел, как искорки интереса вспыхнули на секунду в его покорных бычьих глазах.
Уходя, он остановился, сделал шаг в сторону и поклонился возвращавшейся Рвиан. Взглянув в ее лицо, я тут же забыл о матросе. Она вытерла слезы, но глаза моей возлюбленной были красны. Она старалась высоко держать голову, что, как я подумал, стоило Рвиан немалого труда. Я тяжело поднялся на ноги и натянул чистую рубашку.
Рвиан сказала:
