Екатерина Оленева - Невеста для Мрака (СИ)
Моя душа стояла в трёх шагах от Эллоиссента, задыхаясь от слёз, которым не дано было пролиться — душе нечем плакать.
Слёзы — вода, боль — это пламя.
Душа горит без возможности залить пожар слезами.
Я задыхалась от ужаса, гнева, боли, сожаления. Я так злилась на тебя, Эл! Я считала, что ты безразличен и легкомыслен, что ты не уберёг нашего сына, потому что наш мальчик и вполовину тебе не дорог так, как мне. Но я ошибалась. Я видела и слышала лишь себя и не хотела понять твоих страданий.
Прости меня!
И — ты не прав, Эл Если бы я могла говорить, я бы сказала: «Иди на свежий воздух! Пей лекарства! Не ссорься со своей семьёй, потому что хороши наши кровные родственники или плохи — они наши!».
Мне впервые стало страшно. Я впервые поняла, как могут чувствовать себя души после смерти, видя то, что сокрыто от них так, как видела сейчас я. Они ничего уже не в силах исправить.
Но у меня, Хвала Двуликим, была возможность вернуться.
Огромная воронка густого клубящегося тумана закрутилась вокруг, скрывая любимые лица.
Через несколько минут я открыла глаза в доме, снятом для меня Миароном.
— Ваше величество?..
Танита, поддерживая меня за руку, помогла подняться на ноги.
Она не сводила с меня вопросительного взгляда, которого я, в свой черёд, изо всех сил пыталась избегать. Я не доверяла ей. Не хотела делиться своими переживаниями или планами. Да и планов никаких не было, лишь полное смятение чувств. Я потеряла землю под ногами.
Понимать что-либо, анализировать, думать — не было времени. Мы обе чувствовали приближение Миарона.
— Иди! — велела ей я, стараясь унять дрожь, охватывающую меня при мысли о предстоящем разговоре с Миароном, и о том, во что это может вылиться.
Танита стрелой метнулась из комнаты. Я почти машинально скрыла ковром нарисованные на полу знаки, прислушиваясь к тому, как стучат каблуки сапог Миарона по ступеням винтовой лестницы.
Я боялась того, что должно было произойти. Я не знала, куда повлечёт нас рок событий, знала твердо, что не хочу смерти Миарона, но, если он не даст мне уйти, придётся его убить.
Глава 39
Стоя в полумраке комнаты, прислушиваясь к звукам шагов Миарона я чувствовала себя маленькой девочкой, запертой к комнате с чудовищами. Так страшно мне было всего два раза в жизни — когда обезумевшая толпа тащила нас с матерью на костёр и когда на пожаре я почти поверила в смерть Эллоиссента и Лейриана.
Обычно я не боюсь принимать вызовы судьбы, не боюсь смотреть в лицо опасности — это, по-моему, даже весело. Но в этот раз всё было иначе. Я впервые испытала желание убежать, спрятаться — всё, что угодно, лишь бы избежать назревающей схватки, в которой одержать победу было так же страшно, как и потерпеть поражение.
Разумнее было бы скрыть лицо под маской, коготки в перчатках и, не раскрывая рта, пойти обходным путём. Но даже мысль о сыне не способна была на этот раз меня образумить. Ложь, которой они оплели меня как сетью, слишком сильно задевала за живое. Бушующий в душе пожар можно было бы сравнить разве что с верховым, когда пламя невозможно взять под контроль и оно летит почти у самого неба, пожирая лес акр за акром, не останавливаясь до тех пор, пока не обратит всё вокруг себя в черный, иссушающий, безжизненный пепел.
Первоначально я хотела покинуть комнату, выиграв несколько минут, но потом поняла, что не могу заставить себя это сделать. Не столько даже не могу, сколько не хочу — выясним отношения здесь и сейчас. Пусть неизбежное случится.
Дверь, отворяясь, скрипнула, пропуская в полумрак затхлой комнаты свет.
Миарон выглядел сногсшибательно. Костюм был усыпан драгоценностями с королевским размахом, до крайней, почти извращенной, изысканности. Длинные черные волосы, собранные на затылке в хвост, тёплым дождём стекали вниз, на спину, до самой талии. В руках оборотня, к моему огромному удивлению, были цветы — белые, как снег, хризантемы.
Охватив взглядом всю картину, мгновенно оценив обстановку и настроение, Миарон раздражённо, даже как-то пренебрежительно бросил букет на пол к моим ногам.
— Так-так, — протянул он, закрывая дверь, прислоняясь к ней спиной и скрещивая руки на груди. — Меня не было дома всего каких-то жалких несколько часов, а тут, как погляжу, всё коренным образом поменялось? Что-то не похоже, чтобы меня ждала ночь, полная страстей и неги? В твоём распоряжении весь дом со всеми благами, которые я, учитывая сроки и обстоятельства, ухитрился здесь сотворить. Скажи, почему ты решила коротать время ожидания именно в этой комнате, больше похожей на склеп, любовь моя?
— Я колдовала.
Бровь Миарона изогнулась:
— Колдовала?..
— Я знаю где и с кем ты был. Знаю о ваших планах с Чеаррэ насчёт моих замужеств: как текущего, так и грядущего. И, признаться, я разочарованна.
Я могла видеть лишь силуэт Миарона, падающая на него тень скрывала выражение его лица.
— Что за ерунду ты несёшь? — холодно поинтересовался он.
— Прошу, не унижай нас обоих велеречивой ложью. Я видела вас своими собственными глазами.
Как не пытался Миарон выглядеть саркастичным, его усмехающаяся маска не могла скрыть готовую овладеть им ярость.
— Ну что, оборотень? — протянула я. — В каком ключе будем продолжать беседу? Будешь по-прежнему лгать и изворачиваться? Или, наконец, поговорим начистоту?
— Я никогда тебе не лгал.
— Конечно ты не лгал. Лишь умалчивал львиную долю правды.
Глаза Миарона блеснули зловещей кошачьей зеленью.
Неторопливо он стянул с узких, холёных, обманчиво тонких рук дорогие перчатки.
— Если уж тебе так приспичило вести беседу, может быть, найдём в доме более тёплую комнату?
— Мне, в отличие от тебя, обстановка неважна. Хватит уже увёрток.
— Как хочешь, — пожал он плечами. — Можем поговорить и здесь. Что конкретно ты жаждешь услышать, Красный Цветок? И (что ещё более важно) что тебе уже известно?
— Известно, что ты ничем не лучше Чеаррэ. Как и они, ты добивался моей любви лишь затем, чтобы держать меня на коротком поводке, заставляя с гарантией выполнять твои приказы. Как ты там недавно говорил о Таните? «Иметь личного демона весьма выгодно?» Миарон, я не стану марионеткой ни в твоих, ни в чьих-либо ещё руках. Мне не нужны господа. Я пойду туда, куда сама решу и буду делать то, что захочу…
— Дозволь мне, грешному, поинтересоваться, где это ты собираешься обрести столь желанную независимость? Уж не подле ли Повелителя Дохлой Плоти? Ах, да, ведь рядом с ним ты будешь королевой? Но позволь напомнить: над королевой стоит король, а над королём — обстоятельства. Ни у кого в этом мире нет абсолютной свободы. Абсолютная свобода — это хаос со всеми вытекающими последствиями. Не этого ты хочешь.
