Артур Баневич - Где нет княжон невинных
— Меч? — заинтересовался Збрхл.
— Бесяра Леомира, — пояснила Ленда. — Тот, с гербом, как на уринале Ганека Великого.
— И тот, который изобразил Роволетто, — дополнил Дебрен.
Петунка скрывала под маской спокойствия немалое изумление, поэтому он не остановился и продолжил:
— Ленда узнала оружие на картине. Все совпадает вплоть до выщербины на клинке. Не совпадает лишь время. В 1429 году самый тупой демократ не вложил бы ничего подобного в руки потомка княжеского рода. А в 1407 году даже самый тупой демократ не стал бы высылать против морваков армию со столбомужем на латах. Князя в родовых доспехах с бесярским мечом — мог… За одним князем легко присмотреть. Но правительство, которое позволило бы украшать форму национальной армии гербами бывших владык, мгновенно оказалось бы в совройской тайге с топорами в руках и невероятно завышенной нормой ежедневного лесоповала.
— Ты хочешь сказать?.. — Збрхл явно понял, потому что не решился договорить.
— Не хочу, — вздохнул чародей. — Но, пожалуй, должен. Ибо все указывает на то, что Роволетто скомпоновал картину, воспользовавшись двумя различными воспоминаниями. Матери и дочери.
Повисшая тишина была исключительно глубокой. Но гораздо более короткой, нежели предполагал магун.
— Итак, я — княжна. — Петунка поднялась с табурета. По-прежнему с маской вместо лица. — Надо же.
Збрхл и Ленда тоже вскочили. Возможно, из-за этой согласованности ни он, ни она не подбежали к золотоволосой.
— Я знаю, что ты чувствуешь… — начал Дебрен, быстро последовав примеру остальных и поднимаясь.
— Ничего ты не знаешь, — спокойно сказала Петунка. — Потому что я сама не знаю. Черт побери… Княжна… — Она в очередной раз изумилась, коротко хохотнув. — Жаль только, уже не невинная… Ну ладно. Я знаю одно: надо напиться. Где твоя бутыль, мишка? В комнате осталась?
Она ловко обошла их, поднялась по ступеням, скрылась за печью. Дебрен сделал два шага в ту же сторону.
— Останься, — проговорила Ленда.
— А если она что-нибудь с собой сделает? — всполошился Збрхл.
— Не сделает. — Дебрен пытался проигнорировать Ленду и обойти лавку. Она схватила его за локоть и резко добавила: — Справится. Она крепче подметки. Все они такие. Ни одна с жизнью добровольно не рассталась. Я знаю, что говорю.
— Ни хрена ты не знаешь, коза дурная! Даже имен не знаешь!
— Не знаю? — Она скривила губы в странной ухмылке. — Дорма, Ледошка, Мрачная Валь, Зармила, Амма… Какую ни возьми, или вся искалеченная ходит, или с испорченной репутацией после случившегося, зубастая и когтистая настолько, что без щита не подходи. Язви ее, как же я сразу-то не признала… Она даже лицом на Половчанку походит.
— Ты уверена?
— Из Аммы мученицу феодализма сделали, и на сотнях образов она если не рыдает, так страдает, руки заламывает. Но если забыть о дурном выражении лица, то черты…
— Я спрашиваю о покушении на собственную жизнь, — пояснил Збрхл.
— Это не в их стиле. В их роду и поэтессы случались, и убийцы, уж не говоря о распутницах. Но самоубийцы в истории не отмечены. К тому же прими во внимание, какую она кровь от матери унаследовала. Нет, ничего плохого она с собой не сделает. Самое большее — упьется.
Петунка не упилась. Вернулась с бутылью в руке, почти не держась за перила. Подошла к Збрхлу, который тут же поднялся со скамьи, молча вручила ему сосуд.
У Дебрена мелькнула мысль, что при этом они несколько мгновений выглядели как муж и жена. Настолько старые, чтобы понимать друг друга без слов, и достаточно молодые, чтобы она могла добавить к подарку тень улыбки, а у него увлажнились глаза.
Дебрен отдал бы год жизни за такое мгновение с Лендой.
— У тебя есть четыре повода, чтобы отсюда уехать. — Перилами она почти не пользовалась, однако содержимое бутыли сильно уменьшилось, и, вероятно, поэтому трактирщица не совсем удачно изображала самообладание. — Три дочери, которым нужен ты, и сын, который нужен тебе. Так окажи нам услугу и вместе с другими уезжай на заре.
— Уеду я, — опередил ротмистра Дебрен. Он поднял руку, положив ее на столб с несколько чрезмерным усердием. — Я переговорил с мозговиком. — Все серьезно посмотрели на него. — Вначале он прикидывался, будто его здесь нет, а сейчас вибрирует какой-то жуткой смойеедской староречью, но…
— Вибрирует? — тихо спросила Ленда.
Он мимолетно улыбнулся:
— Не на той частоте: в мойне был не он… Но самое главное мы друг другу сказали.
— Мой дом беседует с тобой? — спросила Петунка. — Позволь спросить, как ты сумел?..
— Он сопротивлялся, тогда я пригрозил, что сожгу его.
— Как Ленда? И он тебе поверил? Как грифон Ленде?
— Лжешь, — заявила девушка, усевшись по-теммозански, скрестив ноги. Сидеть так было больно, но серьезные разговоры нельзя вести, водя грязными ступнями по облицовке печи.
— Лгала ты. И этого глупому грифону оказалось достаточно. Но мозговик умен. И с телепатией знаком, поэтому я предпочитал быть искренним.
— Искренним? Ты снял камень с моего сердца. — Петунка продолжала улыбаться, и хоть причиной улыбки было содержимое бутылки, это не помешало ей оставаться привлекательной. — Пироманов я сразу же за дверь выставляю.
— Выставишь меня. — Он спокойно кивнул. — Но утром. Я спрашивал мозговика о проклятии. Что я могу сделать, чтобы снять его. Потому и припугнул.
— Что ты можешь сделать? — медленно повторила Ленда. — Ты один, насколько я понимаю?
— Знаю, мы это уже проголосовали. Я упирался, потому что были другие возможности, но поскольку все отпали… Ситуация такова: Збрхл не должен участвовать в стычке. Мне дом посоветовал отправиться на мост и…
— Ну и лжешь же ты…
— …и переговорить с крестьянами, — докончил он. — Нет, княжна, не лгу. Советовал переговорить. И даже приказывал. Потому что, говорит, они готовы явиться сюда и его сжечь.
— Он лгал, — не уступала Ленда. — Не забывай, это враг. Ты же сам утверждаешь: страшнее и грознее грифона. Почему бы ему не воспользоваться случаем и не отправить тебя на верную смерть? Одним противником меньше.
— Единственным, — поправил он. — Именно это я и пытаюсь вам сказать. Я спросил, кто-нибудь из нас может снять проклятие? Он не ответил, просто перечислил условия. Тон я воспринял как насмешливый, что неудивительно — вопрос был глупым. Ведь мы и не княжны, и не невинны. Поэтому я спросил, могу ли я хотя бы грифона прикончить. А он в ответ, что да, теоретически могу. Но именно я, поскольку без магии это никоим… И чтобы я получше подумал, потому что из-за отсутствия грифона он как страж проклятия вынужден будет применить другие средства. Худшие. А делать этого он не хочет, так как лично ничего не имеет ни против Петунки, ни против других, а пострадают-то они.
