Екатерина Шашкова - Тропы Междумирья
— Вы что, были в Тайне? — начал пленник, но вдруг осёкся, подобрался, и даже, кажется, слегка протрезвел. — А, вы про вчерашнее… Ну да, вроде как умер. Но не совсем. И не совсем я. В общем, ненавижу долбанных магов!
С последним утверждением Арфеналме был совершенно согласен. Если в деле замешаны маги — то обычный человек вряд ли разберётся. По крайней мере, спьяну. Да и есть ли смысл разбираться в колдовских перипетиях, если главный вопрос состоит совсем в другом:
— И что вы забыли на нашей территории, юноша?
— Не знаю, — парень пожал плечами, насколько позволяли верёвки, стягивающие руки за спиной. — Просто шёл. Не думал, что вы так близко.
Лагерь эльфы действительно разбили совсем недалеко от Дамировского, за ближайшим поворотом, чтоб не выпускать противников из поля зрения. А караульные посты выставили и того ближе, сразу за россыпью каменных глыб, оставшихся после землетрясения. Видимо, там парня и схватили.
— Зачем вы вообще сюда шли? Зачем покинули свой лагерь в военное время?
— Гулял.
Арфеналме с неохотой признался самому себе, что находится в некотором замешательстве. На настоящего лазутчика пленник не походил совершенно: не зыркал на эльфов, как на смертных врагов, не грозил страшными карами, не старался разведать диспозицию (хотя какая может быть диспозиция при ширине дороги в десять шагов?), не пытался вырываться или грубить.
И не боялся. Словно не вполне понимал, что с ним произошло, и чем это грозит.
Не похоже, чтоб первопричиной этого непонимания был алкоголь. Парень был в своём уме. Просто ему было наплевать.
На востоке загрохотало. Арфеналме поднял лицо к тёмному, затянутому тучами небу и недовольно поморщился. Пахло дождём. Вряд ли солдаты обрадуются перспективе штурмовать перевал в такую погоду. Да только выбора у них нет. Надо выбить Дамира из его логова, пока к людям не подоспела подмога.
Впрочем, ещё немного времени в запасе есть.
— Проводите молодого человека в карцер, — велел полковник.
— Так ведь там же… — неуверенно начал один из солдат.
— Именно. Хочу поговорить с ними обоими. Одновременно.
Как такового карцера в лагере не было. Была одиночная палатка на отшибе, довольно просторная, напоминающая скорее шатёр, и не вызывающая никаких ассоциаций с тюрьмой. Арфеналме с тоской подумал, что тёмные и мрачные подземелья Ородрива сгодились бы для его планов гораздо лучше. Но не возвращаться же в замок из‑за такой мелочи.
Пленника втолкнули в палатку, даже не подумав развязать руки. Арфеналме проследовал за ним. Стража, подчиняясь приказу командира, осталась снаружи.
Единственный обитатель карцера удивлённо поднял глаза на вошедших — и сразу же вскочил с подстилки, на которой до этого сидел. Испуганно вытаращился сперва на одноглазого, затем на полковника. И сложно сказать, кто пугал его больше.
Одноглазый при виде заключённого никаких эмоций не выказал. Зато очень обрадовался подстилке. Слегка пошатываясь, он двинулся к освободившемуся месту и немедленно туда уселся.
— Знакомьтесь, мальчики, — душевно улыбнулся Арфеналме. — Впрочем, вы уже встречались.
— Разве? — искренне удивился одноглазый.
Хэйнар промолчал, но на всякий случай отшагнул подальше.
— Ладно, — с нарочитой ленцой протянул полковник. — Давайте договоримся так: или вы оба общаетесь со мной по — хорошему, или я общаюсь с вами по — плохому. Как с двумя дезертирами.
— Я не дезертир! — хором ответили пленники. И недоумённо уставились друг на друга.
Арфеналме вновь позволил себе улыбку.
— Не дезертиры, значит? Насколько я помню, ты, — обратился он к сыну, — накануне самовольно покинул Ородрив. Причём отправился не куда‑то, а прямиком к людям, выдавать наши планы относительно наступления.
— Фальшивые планы! — сквозь зубы прошипел Хэйнар. — Ты меня обманул!
— Дезинформация — отличный способ вычисления шпионов. И перебежчиков. Так что в этот раз ты допрыгался, маленький паршивец. Трибунал по тебе плачет. И это я, заметь, ещё ни словом не обмолвился о твоём участии в побеге двух заключённых.
— А я ни словом не обмолвился о том, что ты продажная скотина! Сколько тебе предложили за то, чтоб отряд Файриана сгнил в лесу? Ну, сколько?
Арфеналме недоверчиво посмотрел на сына. Неужели деточка всё‑таки решилась в открытую показать зубы? Да только ради этого стоило устраивать войну!
На западе снова громыхнуло, по крыше палатки забарабанил дождь.
Пожалуй, штурм придётся всё‑таки немного отложить. Мокрые поддоспешники, хлюпающая в сапогах вода и грязные лужи — не лучшее подспорье в битве.
Полковник задумчиво посмотрел на ручеёк, подтекающий из‑под стены. Карцер стоял на небольшой возвышенности. Если вода добралась даже сюда, то что творится на более низких участках дороги? И это стихия ещё не разгулялась как следует. Что же дальше‑то будет? Затопит же весь лагерь к бесам!
Между тем, Хэйнар всё ещё ждал ответа. Арфеналме, впрочем, на бредовые обвинения отвечать не собирался.
— Стены здесь, кстати, тонкие. А у входа стоит стража. Так что будь так любезен, сынок, говори тише.
— Боишься, что они услышат всю правду о тебе?
— Боюсь, что ещё немного, и мне захочется всыпать тебе ремнём, как в детстве. Ты, конечно, начнёшь вырываться и рыдать, и тогда солдатам придётся стать невольными свидетелями твоего позора. Неприятно получится.
Мальчишка стиснул кулаки, но промолчал.
Вот так, значит! Огрызаться научился, а кусаться всерьёз пока боится. Жаль…
— Я вам не мешаю? — вклинился одноглазый. — А то, может, пойду ещё немного погуляю? Ну, чтоб не становиться свидетелем чьего‑нибудь позора и ваших внутренних разборок?
— Ничего страшного, юноша. Живым вы всё равно отсюда не выйдете, так что никому о наших внутренних, как вы выражаетесь, разборках, не расскажете. Так что сидите спокойно, до вас тоже очередь дойдёт. Впрочем, если хотите, можем начать беседу прямо сейчас. С чего‑нибудь несложного. Например, с вашего имени.
Парень молчал. Не так демонстративно, как Хэйнар. Просто молчал.
— Неужели такой сложный вопрос? — удивился Арфеналме.
— А какая вам разница, как ко мне обращаться, если всё равно убьёте?
— Но надо ведь и на надгробии что‑то написать, верно?
— Судя по процентному соотношению ваших и наших, надгробия вряд ли понадобятся. Скорее братская могила.
— И вот тут мы подходим к самому интересному! Сколько же осталось на перевале тех самых «ваших»? — поинтересовался Арфеналме, мысленно отмечая оборот про процентное соотношение. Лазутчик‑то попался образованный!
