Грегори Киз - Терновый Король
– Твои братья никогда так не говорили, – произнес он.
– Может, и не говорили. Они унесли наше доброе имя вместе с морским ветром в те края, куда сбежали сами. Но это не по мне. Я Казио, потомок Чиоваттио!
– Я не знаю в лицо человека, который убил твоего отца, – тихо проговорил з'Акатто.
– Меня это мало заботит. Отец дрался не с тем человеком и из-за недостойных причин. Я не повторю его ошибки. И не собираюсь его оплакивать. Но также не собираюсь делать вид, будто я какой-то простолюдин. Я рожден, чтобы сражаться и побеждать, чтобы возродить то, что потерял мой отец. И я добьюсь этого.
– Думаешь, ты умнее других? – потянув его за рукав, сказал з'Акатто. – Думаешь, тебе известна тайна мироздания? Мальчик мой, Авелла – это еще не весь мир. И ты совершенно ничего не знаешь. Думаешь, что сумеешь восстановить состояние отца? Начни с этого дома. Начни с того, что у тебя есть.
– У меня ничего нет! – Смахнув руку з'Акатто со своего рукава, Казио встал.
Когда он направился прочь от дома, з'Акатто не произнес ему вслед ни слова.
Оказавшись на улице, Казио ощутил нечто вроде угрызений совести. Хотя з'Акатто приходился ему всего-навсего слугой, он растил его с пяти лет. Они знавали хорошие времена.
Но в последние годы все переменилось.
Ночью в Авелле было темно, как в пещере, но Казио мог с закрытыми глазами найти в своем городке любой закоулок, поэтому без труда отыскал северную стену Когда он взобрался по лестнице, перед ним раскинулись залитые лунным светом виноградники и оливковые сады, мягкие холмы Теро Мефно, горная страна Вителлио. Обдуваемый ночным ветром, он любовался ими больше часа, пытаясь внести ясность в свою затуманенную голову.
«Мне нужно извиниться перед ним, – решил Казио. – Тем более что некоторые приемы дессраты он еще держит в секрете».
По дороге домой Казио вдруг ощутит странное покалывание на затылке и невольно потянулся за Каспатором.
– Кто здесь? – спросил он.
Вокруг зашаркали по камням кожаные подметки. Казалось, непрошеных гостей было четверо или пятеро.
– Трусы, – произнес он еще тише. – Плевать на вас всех хотел сам лорд Мамрес.
Казио беззвучно извлек Каспатор из ножен и стал ждать первой атаки.
3. Бегство и фантазии
Распахнув деревянные ставни, Энни слегка поморщилась, услышав, как громко они скрипнули. За окном стояла ночь, теплая, густо напоенная ароматом лесного костра и запахом конского навоза. Облаченная в скромные одежды луна покрывала тусклым перламутром сине-серые крыши домов.
Земли было не видно – расположенная внизу улица утопала во мраке ночи, – но Энни заметила раньше, что ниже был только один этаж, под ее окном выступал узкий карниз, а под ним находилась дверь, ведущая в небольшую гостиницу. Одолеть такую высоту ей не представляло особого труда, по крайней мере, Энни уже не раз проделывала прыжки с гораздо большей высоты.
Прошло двадцать долгих дней с тех пор, как она, ее подруга Остра и пять стражников покинули Эслен. Энни не имела никакого представления о том, где они находились и сколько им предстояло проехать, но сочла за благо для себя совершить побег и была решительно настроена сделать это при первой же возможности. Ей удалось скопить немного твердого сыру и хлеба, чтобы на ближайшие несколько дней застраховаться от голода. Но для пущей уверенности не хватало ножа и лука. Если бы Энни удалось их раздобыть, она бы чувствовала себя в большей безопасности.
Жаль, что у нее нет более подходящей одежды для поездки верхом, но не беда, она сможет ее найти. Святая Бренда будет к ней благосклонна и наверняка принесет удачу.
Бросив взгляд на Остру, которая ритмично дышала во сне, Энни с трудом подавила в себе приступ жалости. Но рассказать лучшей подруге о своих планах она никак не могла. Пусть лучше Остра пребывает в неведении. И поутру, узнав о случившемся, будет так же удивляться, как капитан Марл и все остальные.
Глубоко вздохнув, Энни села на подоконник и нащупала ногами, на которых, кроме чулок, ничего не было, выступающий карниз. Как выяснилось, он находился гораздо ниже, чем она себе представляла, и являлся более покатым, чем ей показалось вначале. Страх упасть на миг заставил принцессу поколебаться, но не лишил решимости, и она подала свое тело вперед.
И тотчас стала быстро скользить вниз. При этом ее руки отчаянно царапали по поверхности карниза, и лишь в самый последний миг ей удалось за что-то ухватиться. Задыхаясь от ужаса, Энни повисла над невидимой землей.
По ее ощущениям, ей посчастливилось зацепиться за скульптуру бойцового петушка, венчавшую вход в гостиницу.
Внезапно где-то совсем рядом темноту прорезал взрыв смеха. Поначалу она подумала, что привлекла чье-то внимание, но, когда услышала, что двое мужчин мирно говорят между собой на непонятном ей языке, успокоилась. Затаив дыхание, Энни подождала, когда они пройдут мимо, лишь после этого глубоко вздохнула.
Ее руки от усталости начали дрожать. Нужно было либо прыгать, либо карабкаться обратно к окну.
Она взглянула вниз, но не смогла увидеть даже своих ног и, наскоро помолившись, отпустила руки. Казалось, ее тело находилось в воздухе дольше, чем следовало. Когда же ноги Энни коснулись земли, у нее подкосились коленки и она полетела лицом вниз; одна рука при этом угодила в какую-то кучу, которая, как явствовало из запаха, оказалась свежим конским навозом.
Тело девушки продолжала бить дрожь, но она уже не могла скрыть ликования от своей маленькой победы и, поднявшись на ноги, торжественно стряхнула с руки зловонную массу.
– Энни! – раздался сверху знакомый шепот, который вот-вот мог сорваться на крик.
– Тсс! Остра! – шикнула Энни.
– Куда ты собралась?
– Не знаю. Иди спать!
– Энни! Тебя убьют. Ты даже не знаешь, где мы находимся!
– Мне на это наплевать! Я иду, куда глаза глядят. Поэтому мне все равно, где мы находимся. Прощай, Остра. Я люблю тебя.
– Теперь мне конец, – ужаснулась Остра. – Если только я позволю тебе уйти…
– Когда я сбежала, ты спала. Никто не сможет тебя обвинить.
Вместо ответа Энни услышала наверху какое-то поскребывание.
– Что ты делаешь?
– Иду с тобой. Что же еще? Не могу же я позволить тебе умереть в одиночку.
– Нет, Остра, нет!
Но было слишком поздно. Издав тихий вскрик, Остра кулем полетела на землю и плюхнулась на что-то твердое, издав при этом глухой, но весьма отчетливый звук.
– Рука у нее здорово разбита, но не сломана, – сообщил своим обычным невыразительным тоном капитан Марл.
Он был из тех людей, которые изъяснялись просто и немногословно – манера, которая вполне соответствовала его домовитым повадкам и бугристому, простоватому лицу.
