Избранное. Компиляция. Книги 1-11 (СИ) - Пулман Филип

— Для этого нож не нужен, — сказал он. — Достаточно пальцев одной руки. Сначала найди в воздухе края окна так же, как искал место для разреза. Ты не нащупаешь их, пока твое сознание не окажется в кончиках пальцев. Ищи очень терпеливо, пробуй опять и опять, пока не найдешь края. А потом соедини их и сожми пальцами. Вот и все. Давай.

Но Уилл снова начал дрожать. Он не мог вернуться в то состояние хрупкого равновесия, в которое ему уже удалось войти однажды, и расстраивался все больше и больше. Лира видела, что с ним происходит.

Она встала, взяла его правую руку в свою и сказала:

— Послушай меня, Уилл. Сядь. Я объясню тебе, как это делается. Пожалуйста, присядь на минутку, потому что твоя рука болит и это тебя отвлекает. От этого никуда не денешься. Но скоро тебе станет легче.

Старик поднял обе руки, но затем передумал и, пожав плечами, уселся на стул в сторонке. Уилл тоже сел и посмотрел на Лиру.

— Что я делаю не так? — спросил он.

Он был весь в пятнах крови, его била дрожь, взгляд блуждал по сторонам. Он явно держится из последних сил, подумала Лира, глядя на него: челюсти крепко сжаты, нога постукивает по полу, дыхание учащенное.

— Виновата твоя рана, — сказала она. — Ты сам все делаешь правильно, но твоя рука мешает тебе сосредоточиться. Я не знаю простого способа обойти эту трудность, но если ты не будешь пытаться во что бы то ни стало про нее забыть…

— Что ты имеешь в виду?

— Ну, сейчас ты стараешься сделать в уме две вещи одновременно. Ты стараешься не замечать боли и заодно искать край окна. Как-то раз мне надо было задать алетиометру несколько вопросов, когда я была испугана, — не знаю, может быть, тогда я уже привыкла с ним обращаться, но я крутила стрелки и все понимала, хотя испуг так и не прошел. Просто расслабься и скажи себе: да, я знаю, мне больно. Не старайся выбросить из головы эту боль.

Его глаза на мгновение закрылись. Дыхание чуть замедлилось.

— Ладно, — ответил он. — Я попробую.

Теперь все получилось почти сразу. Буквально через минуту он нащупал края окна и сделал то, что велел ему Джакомо Парадизи: соединил их вместе и сжал пальцами. Это оказалось легче легкого. Он почувствовал краткий прилив сдержанного ликования, и окно исчезло. Другой мир был закрыт.

Старик протянул ему ножны — они были кожаные, но на твердой роговой основе и со специальными пряжками, фиксирующими нож, потому что при малейшем смещении клинка в сторону он продырявил бы самую толстую кожу на свете. Уилл вложил туда нож и как можно тщательнее застегнул пряжки, хотя ему и было неудобно действовать одной рукой.

— В другое время все происходило бы гораздо торжественнее, — сказал старик. — Если бы у нас впереди были недели или хотя бы дни, я начал бы рассказывать вам историю чудесного ножа, Гильдии, обосновавшейся в торре дельи Анжели, и всю печальную историю этого беспечного и испорченного мира. Призраки — наша вина, только наша. Они появились, потому что мои предшественники — алхимики, философы, ученые мужи — захотели познать самые сокровенные тайны бытия. Их заинтересовали связи между мельчайшими частицами материи. Понимаете, о чем я говорю? Связи, которые не дают этим частицам разлететься… Так вот, наш город был торговым городом. Здесь жили купцы и банкиры. Мы думали, что знаем о связях все. Мы умели извлекать из коммерческих связей выгоду, умели разрывать старые связи и налаживать новые… Но с этими связями мы ошиблись. Мы разорвали их и впустили в свой мир Призраков.

— Но откуда взялись эти Призраки? — спросил Уилл. — И почему окно, через которое мы пришли, то, что под грабами, осталось незакрытым? И еще, есть ли в этом мире другие окна?

— Откуда взялись Призраки, никому не известно. Из иного мира; из космической тьмы — кто знает? Важно то, что они проникли сюда и погубили нас. Ты спрашиваешь, есть ли в нашем мире другие окна? Да, есть немного, потому что иногда носители ножа проявляли небрежность или забывчивость, а порой просто не успевали как следует закрыть окно… А то окно под грабами, через которое пришли вы, оставил открытым я сам и до сих пор не могу простить себе эту глупость. Человек, о котором вы говорили, — я надеялся заманить его сюда, в город, где он пал бы жертвой Призраков. Но он, пожалуй, слишком умен, чтобы попасться на такую уловку. Он хочет заполучить нож. Прошу тебя, постарайся, чтобы он никогда ему не достался.

Уилл и Лира обменялись взглядом.

— Итак, — заключил старик и развел руками, — я передал тебе нож и объяснил, как им пользоваться. Теперь мне осталось сделать только одно: сказать тебе, каковы были правила Гильдии до того, как она распалась. Во-первых, всегда закрывай окна, которые ты открыл. Во-вторых, не позволяй никому пользоваться ножом: он принадлежит только тебе. В-третьих, никогда не прибегай к его помощи ради низкой цели. В-четвертых, не выставляй его напоказ. Если были другие правила, я их забыл, а раз я их забыл, можно считать, что они не имеют значения. Главное — нож у тебя. Ты его носитель. Я не поверил бы, что им может стать ребенок. Но наш мир рассыпается на глазах, а метка носителя налицо — тут нельзя ошибиться. Я даже не знаю, как тебя зовут. А теперь иди. Я умру очень скоро, потому что знаю, где лежат ядовитые снадобья, и не намерен ждать Призраков, которые появятся здесь, как только нож унесут из башни. Прощайте оба.

— Но, мистер Парадизи… — начала было Лира, но он покачал головой и сказал:

— У вас мало времени. Вы пришли в наш мир с какой-то целью; вам она, может быть, и неведома, но ее знают ангелы, которые привели вас сюда. Идите. Ты смел, а эта девочка умна. Теперь у вас есть нож. Идите же.

— Неужели вы и правда отравите себя? — в отчаянии воскликнула Лира.

— Пойдем, — сказал Уилл.

— И что вы говорили про ангелов? — не унималась она.

Уилл дернул ее за руку.

— Пойдем, — повторил он. — Нам надо идти. Спасибо, мистер Парадизи.

Он протянул ему правую руку — грязную, в пятнах крови, — и старик бережно пожал ее. Потом он пожал руку Лире и кивнул горностаю Пантелеймону, который в знак признательности опустил мохнатую головку.

Не выпуская из руки нож в кожаных ножнах, Уилл первым двинулся вниз по широкой темной лестнице и прочь из башни. Маленькая площадь, залитая ярким солнцем, была погружена в глубокую тишину. Лира боязливо осмотрелась вокруг, но никого не заметила. Она решила не рассказывать Уиллу о том, что видела из окна башни: у него и так хватало причин для волнений. Она увлекла его в сторону, противоположную той, где видела детей, подальше от безжизненного Туллио, который все еще стоял на улице неподвижно, как мумия.

— Напрасно мы… — начала Лира, едва они покинули площадь, и остановилась, чтобы оглянуться назад. — Это ужасно — думать, как он там… бедный, у него выбиты почти все зубы, и один глаз почти не видит… Сейчас он выпьет яд и умрет, и мы напрасно…

Она едва сдерживала слезы.

— Ничего, — сказал Уилл. — Ему не будет больно. Он просто уснет. Ты же слышала: это лучше, чем Призраки.

— Ах, что же нам теперь делать, Уилл? — сказала она. — Что нам теперь делать? У тебя такая ужасная рана, и этот бедный старик… Ненавижу это место, честное слово, я бы все здесь сожгла! Так что нам теперь делать?

— Ну, — ответил он, — тут-то как раз все просто. Мы должны получить твой алетиометр назад, поэтому нам придется украсть его. Этим мы и займемся.

Глава девятая

КРАЖА

Сначала они вернулись в кафе, чтобы немного восстановить силы и переодеться. Было ясно, что Уилл не может никуда идти, заляпанный кровью, а бесплатно брать вещи из магазинов больше не казалось преступлением, поэтому он нашел для себя полный комплект одежды с обувью, а Лира, по-прежнему озирающаяся в поисках других детей, настояла на том, чтобы донести все это до кафе.

Там она вскипятила воды; Уилл взял кастрюлю в ванную и разделся, чтобы вымыться как следует. Тупая боль не отпускала, но, по крайней мере, рана была чистой; Уилл видел, на что способен его нож, и понимал, что чище ран не бывает. Однако обрубки пальцев сильно кровоточили. Пока он глядел на них, его замутило и сердце у него забилось быстрее, а от этого кровь потекла еще обильней. Он присел на уголок ванны, закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.