Майкл Муркок - Бегство из сумерек: Черный коридор. Кроваво-красная игра.Бегство из сумерек
Второй был тоже тощ и долговяз, но не так пузат, как его приятель. Редкие черные, засаленные волосы обрамляли его костистый череп со скорбным ликом бладхаунда. Он уставился на жаровню и, когда брат Себастьян вошел в камеру в сопровождении Сьюарда и закрыл дверь, даже не поднял головы.
Тощий и пузатый выступил вперед, держа сцепленные руки на брюхе, и поклонился.
— Работа для вас, брат Себастьян? — спросил он, кивнув в сторону Сьюарда.
— Нам необходимо получить совершенно недвусмысленное «да», — сказал брат Себастьян. — Вы должны просто задавать вопрос: «Вы согласны?» Если он ответит «нет», можете продолжать. Если ответит «да» — прекращаете и немедленно сообщаете мне.
— Хорошо, брат. Положитесь на нас.
— Надеюсь на это. — Монах довольно хихикнул. — Теперь, профессор, вы будете на попечении этих людей. Если в конце концов, решите, что поможете нам, вам следует только сказать «да». Вам все понятно?
Ужас охватил Сьюарда: он понял, что это за место…
— Но послушайте, — начал он, — вы ведь не можете…
Он схватил монаха, возившегося с дверью, за плечо. Казалось, что он сжал что-то очень хрупкое, птичье…
— Эй! Да ты, похоже, вовсе и не человек! Кто ты?
— Человек или мышь, — хихикнул монах, в то время как оба гротескных существа внезапно кинулись и живо заломили Сьюарду руки за спину. И как бы он ни лягался и ни извивался, но вырваться из стальной хватки было невозможно. Только и смог выкрикнуть что-то бессвязное вслед закрывшему дверь быстрым движением монаху.
Профессора грубо швырнули на вонючий каменный пол. Он перевернулся и сел. Оба типа стояли рядом. Тот, с собачьим лицом, сложил руки на груди, а второй опять держал свои длинные ладони на брюхе. Похоже, они там покоились всегда, покуда не были нужны своему хозяину. Пузатый криво ухмылялся, не разжимая рта, наклонив вперед голову.
— Ну, что думаете вы, мистер Морл? — спросил он у компаньона.
— Не знаю, мистер Хэнд. Сначала вы. — Собачьелицый изъяснялся тихим, грустным голосом.
— Я бы предложил процедуру «Простая-Н». И нам работы меньше, да и метод надежный, проверенный. Хорошо проходит в большинстве случаев. Годится и для этого джентльмена.
Сьюард вскочил на ноги и попытался прорваться к двери. Но его опять опытным движением перехватили и вернули обратно. Он ощутил грубое прикосновение веревки и боль на запястьях от затягиваемого узла. И закричал — не столько от боли, сколько от страха и ярости.
Его собирались пытать. Он это понял.
Той же веревкой ему связали руки и ноги, туго стянув икры и бедра. На конце они соорудили петлю и затянули у него на шее, и чтобы не задохнуться, ему пришлось сложиться почти вдвое.
Затем его посадили на стул.
Мистер Хэнд наконец снял руки с живота и повернул над головой Сьюарда кран. Минут через пять первая капля воды упала точно на темя профессорское.
Через двадцать семь капель Сьюард впал в бред и начал кричать, он пытался убрать голову, но всякий раз петля душила его, не давая это сделать, да и весельчак мистер Хэнд совместно со скорбным мистером Морлом мешали ему…
Тридцатью каплями позже у Сьюарда застучало в мозгу, и он с изумлением обнаружил, что камера исчезла.
А прямо на него неслась огромная комета, огненный шар, заполнивший все небо. Он отшатнулся назад — и оказался свободен, на руках и ногах веревок уже не было.
Он бросился бежать… взмыл в воздух… завис в нем… поплыл по нему…
Экстаз захватил его, взбежав по позвоночнику вверх, как мерцающий огонек, тронул затылочную часть мозга… среднюю… лобную…
Взрыв всех центров!
Он один из цветов в клумбе, среди других таких же, колеблемых ветром, люпинов и роз. Он выдернул из земли свои корни и пошел.
Вошел в зал управления лаборатории.
Все было, как раньше, и находилось именно в том виде, в каком он и оставил. Разве что сила тяжести казалась чуть больше обычного.
Оказывается, он оставил Башни вращающимися. Сьюард прошел в комнату, которой пользовался как спальней и кабинетом, и, раздвинув шторы, выглянул на улицу. Над развалинами Хэмптона, в бездонном ясном небе, висела громадная полная луна, отраженная в море. Несколько тел ничком лежали неподалеку. Он вернулся в зал управления и выключил Башни.
В спальне Сьюард увидел, что его записи, лежащие на карточном столике, никем не потревожены. Рядом с потрепанной тетрадью аккуратно лежала полупустая ампула с «МА-19» и шприц. Он бросил ее в угол. Ампула не разбилась, лишь несколько секунд катилась по полу.
Он присел; его ломало.
Последние записи были посвящены транквиломатам. Он записывал все, что приходило ему в голову по этому поводу, это помогало собраться с мыслями и оберегало напичканный наркотиками мозг гораздо лучше, чем если бы он полагался исключительно на память.
Он посмотрел на свои запястья. На них были следы от веревки. Очевидно, переход из другого мира в его собственный означал утрату всего того, что принадлежало тому миру. Это обрадовало его, поскольку в противном случае ему бы пришлось проделать адскую работу, чтобы освободиться от веревок. Он содрогнулся, представив, что толпа могла бы добраться до лаборатории раньше, чем он смог бы развязаться.
Он изо всех сил старался выкинуть из головы переполнявшие его вопросы. Где он побывал? Кто эти люди? Что им на самом деле было нужно? Насколько они могут его контролировать? Каким образом «МА-І9» переносит в другой мир? Могут ли они добраться до него здесь?
Он решил, что не могут, иначе попытались бы сделать это и раньше. Каким-то образом этот наркотик позволил им захватить его. Ну что ж, тогда все просто, и больше ни капли «МА-19»!
С чувством облегчения Сьюард заставил себя сосредоточиться на бумагах.
Похоже, из этого хаоса начинало что-то вырисовываться, но работать надо было очень быстро, гораздо быстрее, чем раньше, потому что он уже не решится использовать «МА-19», а ничего более подходящего не оставалось.
Он снова углубился в свои записи и проработал два часа, выводя какие-то уравнения, что-то помечая, то и дело сверяясь с предыдущими записями, сложенными кипой у стены рядом с походной кроватью.
Занимался рассвет. Сьюард почувствовал страшную жажду. В горле пересохло, губы стали сухими. Он встал, почувствовав в ногах слабость, и пошатнулся, чуть не опрокинув стул. С большим усилием он, опираясь на кровать, доплелся до умывальника. Он наполнялся из резервуара под крышей, и Сьюард им пользовался редко. На этот раз ему было все равно: он наклонился к крану и жадно хлебнул несвежей воды. Но это не помогло. Казалось, все тело окоченело, кожа натянулась, сердце тяжело билось о ребра. У него раскалывалась от боли голова, дыхание резко участилось.
