Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – конунг
Ордоньес прохрипел:
– Признайтесь, ваша светлость…
– В чем?
– Нарочито тянули до последнего мгновения? Чтоб интереснее?
– Вы как в воду глядели, – ответил я. – Разве не ради таких мгновений сошли на берег?
Загрохотало в дальнем конце, опустилась плита, блеснул оранжевый свет горящего масляного светильника. В обрамлении каменных стен появился узкий ход, а в самом конце виднеется проем освещенного помещения.
Сэр Торкилстон сказал нервно:
– Я туда не пойду!
– Что случилось? – спросил я.
– Низко, – отрезал он.
– И что? – спросил я. – Пригнетесь.
Он прошипел:
– Я? Благородный человек, рыцарь?.. Комендант города Тараскона?.. Я везде привык ходить с гордо поднятой головой, сэр Ричард!.. А здесь вообще придется на четвереньках!..
Ордоньес вздохнул и сказал тяжело:
– Сэр Торкилстон прав. Это унизительно. Я все-таки адмирал и граф вашей милостью. Мне тоже туда как-то неприлично даже.
– Надо бы встать на четвереньки, – пояснил мне Торкилстон. – Но я рыцарь, сэр! А вами возведен на такую высоту, что теперь моя рыцарская честь не позволяет творить такие постыдные вещи.
Я стиснул челюсти. В моем срединном революция стала возможной потому, что в атаку офицеры красиво и гордо шли в полный рост впереди наступающих войск, стыдясь пригибаться или передвигаться перебежками. Их убивали в первых же боях, на смену присылали совсем необученных из училищ. Эти необученные, но гордые, блюдя честь, тоже старались в первую очередь быть красивыми и достойными. В конце концов вечно недовольных простолюдинов сдерживать оказалось некому…
– Вы прекрасно сказали, сэр Торкилстон, – ответил я с чувством. – И вы, благородный граф Ордоньес, адмирал великого флота маркизата Черро. Да, это возвышенно и прекрасно!.. Но я должен напомнить, что даже рыцари не выше Господа. Он нарочито создал эту нору с низким сводом, чтобы мы выказали ему смирение, ибо он – наш Сюзерен и Повелитель!
Они торопливо перекрестились, я посмотрел на них строго и, вытащив из-за пазухи крестик на цепочке, приложился к нему губами, а затем встал на четвереньки и полез по норе.
Через полсотни шагов ползком ход расширился, а затем вышли в просторную комнату, явно не пещеру, на стенах и низком потолке видны следы зубила, все с облегчением расправили спины и осмотрелись.
Комната не выглядит жилой, но остатки шкур, множество костей подсказывают, что гости бывали часто.
Торкилстон пощупал рукоять меча и поправил перевязь, чтоб оружие оказалось в нужный момент под ладонью, а не за спиной. Ордоньес осматривался с некоторым безразличием, что пугает и льстит одновременно, очень уж верит в мою везучесть.
– Что дальше, сэр Ричард?
– Нам вообще не так уж и далеко, – сказал я. – До сумрачного Грота не больше двадцати-сорока миль. Мы срезали даже больший крюк, чем рассчитывали. Вся задача в том, как подняться.
Ордоньес спросил:
– А если сумрачный Грот под землей?
Я покачал головой.
– Нет, во всех легендах он на поверхности. Там даже деревья упоминаются. Будем искать выход.
Ордоньес повторил бодро:
– Нет тупиков, есть непробитые тоннели!
– Совершенно верно, граф.
Торкилстон покосился на пирата. Ах да, он еще и граф, вздохнул и пошел ощупывать стену.
Он продвинулся почти до угла, как под его ногами зашаталась плита. Он замахал руками, стараясь удержать равновесие.
Я закричал бешено:
– Прыгай!
Он открыл рот для вопроса, но плита рухнула в черноту, я прыгнул вперед и в падении успел перехватить его за руку. Потная кисть выскальзывает, как скользкая рыба, тело в стальных доспехах тянет в бездну, плита исчезла, и даже не стукнуло, не грюкнуло, не плеснуло. Плита все еще падает, а сэр Торкилстон вот-вот отправится ее догонять…
Ордоньес упал плашмя рядом с краем, его пальцы как крюком ухватили сэра Торкилстона за воротник. Глаза полезли на лоб, на гладком полу зацепиться не удавалось, его тело медленно сползало к краю, он безуспешно пытался зацепиться сапогами хоть за что-то.
– Ты… – прохрипел он, – чего так нажрался…
– Я человек с весом, – ответил с натугой Торкилстон. – Вам меня не поднять, сэр Ричард, и вы, благородный… гм… граф. Оставьте…
– Нет уж… – ответил я. – Верность сюзерену работает в обе стороны…
Но зацепиться не удавалось, а тяжесть тащит с такой силой, что сползание ускоряется. У меня мелькнула безумная мысль попытаться превратиться в птеродактиля, и хотя тяжелого рыцаря не подниму, то хотя бы смягчу наше падение…
– Господи, сэр Ричард!
Ордоньес внезапно исчез из поля зрения, мое сползание ускорилось, затем сильные руки уцепились в мои ноги, потащили, а когда из пропасти показались мои плечи, ухватили за них, а минуту спустя цапнули за руку сэра Торкилстона.
Вскоре все трое сидели над пропастью, тяжело дыша и стараясь не смотреть в бездну.
– Вообще-то, – сказал я, – нам как раз туда и спускаться. Теперь сэр Торкилстон обидится, что помешали его быстрому спуску.
– Очень быстрому, – согласился Торкилстон и зябко передернул плечами. – До сих пор трясет.
– И легкому, – добавил Ордоньес. – Как сокол-сапсан, что на лету уток бьет… Нам в самом деле туда?
– Другого пути нет, – ответил я. – Разве что назад.
Торкилстон, бледный и все еще вздрагивающий, старался не смотреть в сторону провала, Ордоньес же лег на живот и долго всматривался через край. Я направил туда шарик света и велел опускаться как можно ниже.
Видно было, как быстро тает отсвет на стенке, Оддоньес воскликнул довольно:
– Там не совсем пропасть! Можно сказать, что это как бы желоб. И не такой уж и крутой.
– Спускаемся, – сказал я.
– Как? – спросил он. – Просто попрыгаем?
– Свяжем пояса, – решил я. – Если там в самом деле не так уж и глубоко по вертикали.
Несмотря на протесты Торкилстона, решили все-таки спускаться, но пояса не выдержали, узел развязался, и мы заскользили вниз, безуспешно хватаясь за стены.
Нас вынесло в просторную пещеру, Торкилстон с проклятиями шлепнулся, как лягушка, и остался распростертым. Еще не веря, что все кончилось, а он еще почему-то жив, Ордоньес начал похохатывать, смешно ему, видите ли, я быстро огляделся, в груди прокатился нехороший холодок.
Снова тупик, перед нами стена, множество грубо на века вырезанных значков, даже на тысячелетия, что там века. Я быстро просмотрел их все, на всякий случай пробормотал:
– Во имя Отца, Сына и Святого Духа!
Торкилстон и Ордоньес смотрели на меня во все глаза, стена остается немой, Ордоньес сказал с ехидцей:
– На той стороне, вероятно, туговаты на ухо.
Торкилстон возразил:
– Сэр Ричард произнес святые слова скороговоркой, будто стыдится этих высоких слов! А надо с должным почтением.
