Скотт Вестерфельд - Загробные миры
Когда Анника спросила о том, какие они выбрали предметы, Карла с энтузиазмом начала вещать о британской романистике восемнадцатого столетия.
– Оттуда растут корни современного паранормального жанра! Еще даже не наступил девятнадцатый век, а этих писателей уже тошнило от сверхъестественного, и они принялись сочинять готические романы, где всему жуткому находилось вполне логичное объяснение. Ну, более-менее логичное.
– Как в концовках «Скуби-Ду»[110] с незапамятных времен? – поинтересовался Саган.
– Точно! Им хочется жанровых тропов,[111] но они с ними даже толком не могут разобраться!
– Салаги, – хмыкнул Саган, разрывая пополам кусочек роти.
– В детстве я всегда их ненавидела, – заметила Дарси. – В таких книгах есть хоть что-то хорошее?
Карла пожала плечами.
– Предложения безумно длинные. Но это как Шекспир, привыкаешь за пятнадцать минут.
– Наверняка Дарси тоже будет специализироваться на английской литературе, – сказала Анника Патель. – Только представьте, как замечательно, – получить возможность целый день читать романы!
Последовал быстрый обмен взглядами между сидящими за столом молодыми людьми. Конечно, обучение Дарси в колледже воспринималось как нечто само собой разумеющееся.
Но Дарси ощетинилась не из-за самоуправства матери. По сути, она, Дарси, и так проглатывает несколько романов в неделю. Может, в последнее время она и не корпела над готикой позапрошлого столетия, но половина книг, которые она прочла, еще даже не опубликованы. И это гораздо интереснее, чем из-под палки поглощать зачаточные истории в стиле «Скуби-Ду».
Она уже собиралась высказать свою точку зрения, но мать опередила ее.
– Кстати, у меня есть новость, – провозгласила Анника Патель, сделав паузу, чтобы привлечь всеобщее внимание, и повернувшись к Дарси. – Я наконец-то прочла твой роман.
На мгновение Дарси потеряла дар речи.
– Предполагалось, что ты подождешь до его публикации! – в конце концов возмутилась она.
– Верно, но потом я узнала, что твоя книга будет издана только в сентябре следующего года.
– Через двести семьдесят шесть дней! – жизнерадостно сообщила Ниша.
– Я серьезно, – проговорила Анника. – Но неужели на то, чтобы опубликовать рукопись, нужно восемнадцать месяцев?
В голову Дарси хлынули ответы – совещания по продажам и редактура, предварительные читательские экземпляры и разработка обложки – ведь она задавала себе тот же вопрос много-много раз.
Однако она просто спросила:
– А ты прочла все?
– Ты думаешь, что я бы ее не осилила? – рассмеялась мать. – Чтобы меня отпугнуть, надо нечто большее, чем толика жестокости.
– Она вслух прочла мне первую главу, – сияя улыбкой, произнес отец. – Действительно страшно.
– Спасибо, – поблагодарила Дарси, ожидая продолжения. Нет, не новых похвал, а того, что мать даст понять, что узнала привидение Раджани.
– Мне понравилось, как они могут отправиться куда угодно при помощи желания.
– Река – это не совсем желание, мама!
– Пожалуй, нет. Но с твоей стороны было умно воспользоваться рекой Вайтарной. Оказывается, ты еще интересуешься религией.
Дарси моргнула. О вере своих родителей она думала в течение последних шести месяцев редактирования.
– И вы не возражаете, что в качестве персонажа я использовала владыку Яму?
Ее мать взмахнула рукой.
– Он – не настоящий владыка Яма. Просто какой-то парень.
– А как насчет Минди? – напирала Дарси.
Карла, Саган и Лалана внимательно наблюдали за сценой, которая разворачивалась у них на глазах. Удивительно, но никому из них еще не было известно об убитой подруге Анники… А до того вечера в «Тостах по-домашнему» это было тайной Дарси и Ниши.
– Она смышленая и забавная.
– Забавная? – переспросила Дарси.
– Потому что она – этакая крошка из семидесятых. Я прямо видела эти косички! Да и вельветовые брюки! – ответила Анника и посмотрела на мужа. – Помнишь, раньше ты их тоже постоянно носил?
Он рассмеялся.
– Они у меня до сих пор где-то лежат.
– А разве больше ничего в Минди не показалось тебе знакомым? – задала наводящий вопрос Дарси.
Анника Патель нахмурилась.
– Каким образом, объясни?
Дарси промолчала. Естественно, Кирали была права – чудовищно заговаривать о Раджани вслух, по крайней мере, пока не окончена серия. Однако Дарси не верилось, что мать совсем не уловила параллель между двумя девочками.
У Дарси даже возникло подозрение, будто это недостаток ее произведения. А может, мать уже не преследовал призрак прошлого. Что, если она оставила ту трагедию в Индии?
– Я подумала, что ты заметила… – начала Дарси и осеклась на полуслове. Она не хотела первой упоминать о Раджани, опасаясь, что в итоге все ее мысленные декорации сложатся, как карточный домик. Получался какой-то акт экзорцизма, возможно, предательства. История родилась в голове у Дарси, она так берегла свой замысел, а сейчас чуть было не проговорилась. Но тогда каждая страница «Безымянного Пателя» окажется немного другой, подпорченной раскрытием ее тайны.
Почему же мама вела себя таким образом?
– Что случилось, милая? – спросила Анника Патель.
Все с любопытством уставились на Дарси. Ей требовалось сказать хоть что-нибудь, лишь бы защитить свое маленькое привидение.
– У меня есть девушка.
Молчание длилось не очень долго, но для Дарси оно стало бесконечным. Внезапно взгляды присутствующих переметнулись на ее родителей. Мать и отец, конечно, еще ни о чем не догадывались. Они были скорее озадачены, но, честно говоря, заявление Дарси оказалось настоящим non sequitur.[112] Как бы то ни было, но тетя Лалана смотрела на нее смеющимися глазами.
– Полегче, Патель, – заявила Ниша.
Поскольку чары развеялись, Дарси продолжила:
– Народ, я хотела вам рассказать. Мы вместе уже несколько месяцев. Она мне очень нравится.
Странно, но теперь она чувствовала себя так, словно перенеслась в актовый зал школы «Авалон». Тогда она впервые выступала в качестве автора. Но сейчас у нее не было времени разволноваться, и нужные фразы приходили сами собой.
– Девушка? Вот неожиданность! – с неуверенной улыбкой сказала Анника Патель и вдруг с воодушевлением произнесла: – Дарси, милая, мы тебя любим. И всегда будем любить.
– Ага, – кивнула Дарси. Она это знала, но была поражена, услышав эти слова. Ее дыхание сбилось, а на глаза навернулись две непролитые слезинки, из-за чего собравшиеся за столом стали резче и отчетливей.
