Карина Демина - Невеста
Первые вопросы были обыкновенны и касались исключительно предстоящей свадьбы, но они иссякли довольно быстро. Гарстен пришел не затем, чтобы уточнить список гостей или нюансы убранства дома. Ему было плевать, чем украсят старое поместье — фрезиями, анемонами или же водяными лилиями.
Оден и сам, признаться, не был в курсе.
— Знаете, многих весьма удивило ваше возвращение, — заметил Гарстен, когда помощники убрали-таки короб камеры. Небрежным жестом он отослал их прочь.
— Чем же?
— Вас считали мертвым.
Лорнет описывает полукруг, едва не падает, но эта его неустойчивость — лишь часть игры.
— Ошибались.
Пальцы Эйо поглаживали ладонь, успокаивая.
— Нашим читателям хотелось бы знать, что вы испытываете теперь, по возвращении домой? Здесь ведь многое изменилось. А у вас было не так много времени, чтобы привыкнуть к переменам. Итак, что вы чувствуете?
В мутно-зеленых, болотного цвета глазах появилась искра настоящего интереса.
— Чувствую, что наша беседа несколько затянулась.
— Вас ведь все равно будут спрашивать об этом… и о многом другом. — Мальчишка не сдвинулся с места. — Не лучше ли сказать все и сразу?
— Если все и сразу, то я счастлив оказаться дома.
— Кратко.
Лапы самописца дрожали над белыми листами, готовые зафиксировать каждое слово, произнесенное Оденом.
— Вероятно, — Гарстен подался чуть вперед, — вы еще не совсем свыклись с… новой жизнью. Порой ведь требуется время… но, с другой стороны, та поспешность, с которой вы вступаете в брак, не может не удивлять. Да и ваш выбор…
Пальцы на ладони замерли.
— …чем он обусловлен?
— Моим желанием.
И шансом, отказываться от которого Оден не станет.
— Или волей короля?
— Одно другому не противоречит.
Он поцеловал ладонь, сегодня показавшуюся просто-таки раскаленной.
Ей тоже плохо.
И надо что-то решать, это затянувшееся равновесие вредит обоим.
— А слухи о вашей болезни, естественно, несколько преувеличены?
— Естественно.
Это не болезнь. Просто холод, туман и голос в голове.
— И все-таки… — Гарстен наклонился ближе и вытянул шею. Оден видел ее, тощую, передавленную шнурком модного галстука до того, что артерии набрякли и проступили под бледной кожей, — признайтесь, что именно побудило вас взять в жены это… существо?
Шея была не так далеко.
А мальчишка окончательно утратил чувство меры. Он не успел отдернуться и только захрипел, когда Оден вцепился в горло. Дернул вниз, заставляя выпасть из кресла, почти позволив встать на четвереньки, но тут же потянул вверх.
Под рукой билось, стучало живое железо.
— Только попробуй, — ласково произнес Оден. — Ты в моем доме. Обернешься — и дашь повод себя убить. Поверь, для этого много сил не нужно.
Щенок хрипел, дергался, но мягкие иглы, проступившие в волосах, спрятались.
Значит, остатки благоразумия не растерял.
В болотных глазах плескались ярость и страх. Ничего, такому полезно испугаться.
— А теперь скажи, кто тебя надоумил? — Оден слегка ослабил захват, позволяя сделать вдох.
— Ты…
— Вы.
— Вы… — мальчишка перестал дергаться, — вы… сошли с ума.
Вполне вероятно, Одену в последнее время часто об этом говорили.
— Она же… альва…
— И моя невеста, перед которой ты извинишься.
— Их надо… под корень… всех… — Гарстен мазнул рукой по запястью. — Лоза должна умереть. А вы… вы… герой… и женитесь… на ней вот.
В его голосе прозвучала такая детская обида, что Оден растерялся.
Какое им дело до того, на ком он женится?
Род мог бы выказать недовольство, но у Красного Золота есть Виттар.
К счастью.
— Вон из моего дома! — Он отшвырнул мальчишку, и тот, отлетев, зацепил столик. Посыпались листы, со звоном покатился самописец, оставляя на паркете чернильные пятна.
Гарстен, поднявшись на четвереньки, зарычал.
Сдержится?
Его контуры поплыли.
— Эйо, подымись наверх.
Но щенок взял себя в руки. Отряхнувшись, он поднялся на ноги, одернул полы перекосившегося пиджака и произнес:
— Ты не герой, Оден из рода Красного Золота. Ты предатель. Ты сдал Гримхольд. И всю войну отсиживался под Холмами, лизал королеве пятки, вот она тебе и сохранила жизнь. А теперь твой бешеный брат тебя спасает.
— Все было не так.
Бесполезно вступать в спор. Щенок просто не понимает. Но ведь он не сам додумался до такого. Значит, велись разговоры…
— Ты предатель, — Гарстен облизал губы, — и позор своего рода. Все это знают. Только сказать боятся.
Я нашла его в саду.
Оден лежал на траве, даже переодеться не подумал, собака бестолковая. Китель бросил на ветку яблони, пояс расстегнул и ботинки отправил под куст шиповника.
Заложив руки за голову, Оден разглядывал облака. И шевелил пальцами на ногах.
— Не помешаю? — Я присела рядом.
— Ты? Никогда.
Вдвоем на облака смотреть интересней. Вон то, огромное, похоже на зефирный замок. А за ним конская голова тянется, точно желает отхватить кусок облака.
— Я не предавал. — Оден щурился, и от глаз разбегались тонкие морщинки.
— Я знаю.
— И жалеть меня не надо.
— Не буду. Я просто вот…
Лежу. Смотрю на небо сквозь кружево листвы, наслаждаюсь последним теплом. Скоро осень, а за ней зима. И я стану сонной, неповоротливой.
— Эйо… то, что он сказал…
Было ложью, но, боюсь, такой, в которую поверят многие.
— Это не случайность. — Он перевернулся на бок и попросил: — Не убегай. Нам надо очень серьезно поговорить.
Полагаю, не только о сегодняшнем происшествии.
— Я не мог понять, почему король разрешил этот брак. Стой! — Оден перехватывает мою руку. — Постарайся выслушать, пожалуйста.
Уже слушала однажды. И помню все прекрасно.
Я не подхожу.
Ни по крови. Ни по положению.
Вообще никак… мне не следовало выходить из тени.
— Эйо, — Оден обнимает меня и держит, — я не знаю, кого благодарить за это его решение. Вряд ли ты поверишь, но… мне не нужна другая женщина.
Не поверю.
Я и так чересчур доверчивой была, за что и поплатилась.
— Но я боюсь.
— Чего?
— Того, что не сумею тебя защитить.
На его рубашке зеленые травяные пятна. А хвостик развязался, и теперь длинные пряди падали на лицо Одена.
— Может, я и сумасшедший, но не глупец. Наш брак… своего рода вызов. И брошен он королем.
Какая у него шея холодная.
— Я верен Стальному Королю, однако… я понимаю, как мне кажется, что он такое. Любое решение его имеет два, а то и три скрытых смысла.
