Карина Демина - Невеста
Обзор книги Карина Демина - Невеста
Карина Демина
НЕВЕСТА
Глава 1
Знакомство
Пса я подобрала на рыночной площади.
Зачем?
Не знаю. Не смогла пройти мимо. Нет, я собиралась, я ведь не сумасшедшая с ним связываться, но…
Он стоял у позорного столба. В каждом из городков, которые встречались на моем пути — хотя в последнее время я обходила городки стороной — имелась рыночная площадь. А на ней, помимо торговых рядов, полупустых по нынешнему времени, — обязательный позорный столб или клетка. Виселицы же устраивали за чертой города. Видимо, тем, чьи дома окружали площадь, не слишком-то хотелось видеть из окон трупы на разных стадиях разложения.
В чем-то я их понимаю.
Обычно у меня получалось не замечать тех, кому не повезло, были дела и поважнее. Да и не видела я особой радости в том, чтобы швыряться в приговоренных грязью. Сочувствия, впрочем, тоже не испытывала. Люди пусть сами с людьми разбираются.
Но пес… как он здесь оказался?
Явно, из бойцовых. Высокий. Я и сама не маленькая, повыше среднего человека буду, но ему едва достану до подбородка. А люди рядом с ним и вовсе карликами выглядят, поэтому еще и держатся на расстоянии, спешат, делая вид, что не видят его.
Пес просто стоял и переминался с ноги на ногу, точно не понимал, где находится. Крутил лобастой башкой, и видно было, как раздуваются ноздри, вбирая смрад рынка. И что запахов слишком много, но среди них — ни одного знакомого. Его глаза гноились, и пес трогал их руками, а потом тер шею, раздирая и без того изъязвленный след ошейника, касался волос, остриженных накоротко, и могу поклясться — поскуливал. Он был настолько жалок, что люди, прежде не посмевшие бы и близко подойти, постепенно осознавали: вот он, слабый, беспомощный и никому не нужный.
Хорошая мишень.
Еще немного, и они осмелеют настолько, чтобы швырнуть в него грязью, благо, грязи под ногами хватает. А чуть позже полетят гнилые овощи… и камни.
Кто-то, конечно, попытается остановить произвол, взывая к голосу разума, но его не услышат. Зато возможность отомстить, живая, явная, подтолкнет к единственному, как им кажется, верному решению. Слух о происходящем вытряхнет людей из нор и домов, приведет к площади, объединяя общей ненавистью, которую есть на кого выплеснуть.
Будут вилы. И косы. Возможно — костер, который разложат здесь же. Или не станут возиться с хворостом, плеснут на пса черного земляного масла и факел бросят. Он будет метаться, пока не напорется на вилы или, обессилев, не упадет, позволяя огню завершить то, что начали палачи Королевы Туманов. Долгая и мучительная смерть в кругу, очерченном сталью.
Война, длившаяся больше четырех лет, окончена?
Да, здесь тоже слышали об этом.
И еще о том, что альвы оставили этот мир на растерзанье детям Камня и Железа… и что они сдержали клятву, отпустив всех пленных.
Королева Мэб любила шутить.
Что ж, как по мне, этот мир немного потерял с ее уходом. Но люди думали иначе, а быть может, и не думали вовсе, но желали лишь выместить на ком-то накопленные обиды и боль от потерь.
Я не собиралась вмешиваться.
Какое мне дело до пса?
До людей?
До этого места, одного из многих, которые мне пришлось увидеть? Затерянный городок, один из сотен, отошедших под руку Стального Короля. Он похож на все прочие, виденные прежде. Заросший тиной ров, невысокий вал, на который выводят пастись уцелевших коз. Невысокая стена, сложенная лет двести, а то и триста тому. Городские ворота и устье центральной улицы, которая за площадью разбивается на ручьи переулков. Дома стоят тесно и порой срастаются водостоками, поверх которых хозяйки вывешивают белье, чем выше, тем лучше, меньше шансов, что на свежевыстиранные простыни выльют ночной горшок. О канализации они слышали, но строить ее дорого, да и кому она нужна, если нечистоты можно выплеснуть прямо на улицу… здесь не знали настоящего голода. На кучах отбросов нищие воюют с крысами, трактиры давно поделены между шлюхами и ворами, среди которых все больше становится оружного люду неясной профессии. И ростовщики собирают урожай золотых зубов.
Говорят, еще стеклянные глаза ценятся, но это — редкость.
Скоро все переменится, и статуя Королевы Мэб, что возвышалась перед деревянным дворцом бургомистра, исчезнет. Подозреваю, появится другая, Стального Короля. Впрочем, эмиссары еще очень не скоро доберутся до этих мест, и к этому времени прах несчастного пса успеет смешаться с грязью. Городская утроба и не такое переваривала. А жители, они забудут о том, что было, благоразумные ведь люди…
Стайка мальчишек, давно крутившаяся неподалеку, замерла в предвкушении, глядя на то, как вожак — самый крупный, самый наглый — приближается к псу. Шажок. Еще шажок… вот что-то говорит, наверняка, ласковое, потому что пес поворачивается к нему.
И получает тычок палкой.
Мальчишка отскакивает. Остальные хохочут.
Нет, Эйо, это не твоего ума дело. Иди, куда собиралась и выброси из головы те глупые мысли, которые в ней сейчас появились.
Что меня остановило? Неловкий полудетский жест — пес пальцами собирал гной с глаз, моргая часто, точно из последних сил сдерживая слезы. А еще его взгляд. И растерянность в нем. И удивление. И глухая животная тоска: пес чувствовал, что скоро его не станет.
И я, проклиная себя за глупость, решилась.
До позорного столба семь шагов. И еще один тычок палкой. Гаденыши примотали на нее нож, и острие взрезало серую хламиду и кожу, выпустив кровь.
— Брысь, — сказала я, и мальчишка, осмелевший настолько, чтобы приблизится ко псу на расстояние вытянутой руки, замер. Он собирался ответить, дерзко, вызывающе, но увидел мои глаза.
Нет, я не альва, я только похожа, но вряд ли детям известны различия.
— Но это… — мальчик опустил палку. — Это же…
— Это моя собака. Дай сюда.
Лезвие оказалось достаточно острым, чтобы перепилить веревку. Пес стоял, обнюхивая собственные ладони. И я не слышала в нем железа, ни живого, ни мертвого. Неужели до капли выплавили?
Ну да, иначе вряд ли бы веревка его удержала.
Да и люди не стали бы связываться.
На нас так старательно не смотрели, что я кожей ощущала, как уходит время. Город присматривался. И мне бы хотелось убраться отсюда прежде, чем он решит, что я не представляю опасности.
Веревка была гнилой, а полагающейся по случаю таблички, которая бы разъясняла, за какие провинности положено наказание, поблизости не наблюдалось. Пса просто привязали, чтобы не убрел ненароком. Заботливые…
Взяв его за руку — определенно, бойцовский и очень хорошей крови, если на его ладони три моих уместить можно — я сказала:
