Павел Корнев - Скользкий
Черт, куда-то меня не туда занесло. Чуть не заснул. Ну-ка пойду пройдусь.
Кое-как дождавшись окончания дежурства, я растолкал Хана, вручил ему часы и, расстелив вытащенное из сумки одеяло, завалился спать. Отбой.
Глава 8
– Просыпайся, лежебока. Завтрак проспишь.
Кое-как разлепив глаза, я мрачно посмотрел на улыбающуюся Веру – ничего веселого не вижу – и нехотя уселся на лежанке.
– И где завтрак? – Увиденное – все мирно спят, а Напалм еще только разводит костер – меня совсем не порадовало. За компанию, что ли, разбудили?
– Сейчас будет.
– Тогда и разбудите, – завалился я обратно.
Обиженная девушка отошла к очагу и загремела котелком.
– Я ж тебе говорил: он не оценит, – вполне резонно заметил Напалм и как всегда не удержался от комментария: – «Не мешайте мне спать, мне так хочется быть одиноким»…
А чего тут ценить? Что тебе поспать не дали? Спасибо большое! Я перевернулся на другой бок, но сон уже ушел. Ну вот! И что делать? Ворочаться с боку на бок – глупо. Пойти к костру – получается, что это я выделывался, а не спать хотел.
Плюнув на все, я достал из сумки записи кондуктора и начал их бегло просматривать. Первые три листа ничего полезного не дали. Какие-то смутные намеки на объединившую кондукторов организацию и невнятные размышления об открывающихся с той стороны «окнах». Причем о способах предсказания времени и мест появления этих самых окон не было ни единого слова. А это, собственно, самое важное.
Но дальше я наткнулся именно на то, ради чего и взял у сектантов эти рукописи. Если коротко, то содержание нужных страниц можно было озаглавить как «Теория и практика переходов». Сам описываемый принцип на первый взгляд ничего сложного из себя не представлял: в местах разрывов пространства двигаться требовалось только в направлении максимального сопротивления. Проблемы две: где найти эти самые разрывы и как определить нужное направление. По первому вопросу кое-какие идеи у меня были – если границы между областями Приграничья не разрывы пространства, то я ничего в этой жизни уже не понимаю, – а со вторым выходили сплошные непонятки. Ничего, на месте разберемся.
– Рота, подъем! – заколотил железной ложкой по котелку Напалм.
Я убрал записи в карман и подошел к очагу. Обиженная Вера меня проигнорировала, и лапшу быстрого приготовления пришлось накладывать самому. Широко зевавший дядя Женя достал из своих запасов два пакета сухого завтрака и занялся его распределением.
– «Лежебока рыжий кот отлежал себе живот, кушать хочется, да лень ворочаться», – подмигнул мне, весело хрустя шариками сухого завтрака, Напалм. – «Вот и ждет рыжий кот, может, миска подползет?»
– И в лучшие времена рыжим не был. – Я запил чаем завтрак. – Когда выходим?
– Да прямо сейчас, думаю.
– Времени сколько?
– Седьмой час. – Вера достала зеркальце и начала изучать в нем свою прическу.
– Вид у тебя, – поправил я ей выбившуюся прядь.
– «Я упала с сеновала, тормозила головой», – Напалм вновь проявил недюжинные познания в устном народном творчестве.
– Что-то тебя с утра на лирику потянуло. – Я перелил остатки воды из пластиковой полторашки во флягу. – Выспался, что ли?
– Ага.
– А я нет. Всю дорогу чушь какая-то снилась.
– Ты еще ничего, вон – на колдуна полюбуйся.
– А с ним что?
Да уж, крепко товарищ за ночь сдал. Глаза красные, будто ни на минуту их не сомкнул. Лицо осунувшееся и серое, вид какой-то нездоровый. И чего, спрашивается, с Бергманом расплевался? Сидел бы сейчас в теплой лаборатории, опыты на крысах ставил. Видно же, что не практик. Вроде все верно делает, но не выходит каменный цветок, хоть режь…
– Уникальное место, невероятно концентрированная и сложно структурированная энергия на глубинных уровнях. Без более тщательных исследований ничего сказать нельзя, но складывается впечатление, что здесь пробит канал на новый, еще неизвестный пласт рассеянной в пространстве энергии…
– Я все понимаю, но мы должны выходить, – чем-то озадаченный Григорий пропустил восторженную речь колдуна мимо ушей. – Лед, Первый, Второй, проверьте на улице обстановку. Выходим через десять минут.
– Но это новое слово в работе с энергиями! – по инерции продолжил колдун, не понимая, что его уже никто не слушает. – Разработать механизм…
Я взял винтовку и, кивнув парням, вышел в коридор. Близнецы потопали следом. Поднявшись по лестнице, осторожно выглянул из подъезда на улицу. Вроде спокойно все. Разве что разлагающимися трупами воняет. Странно, на улице довольно прохладно. Да и на небе тучи.
Кстати, о тучах: на людей они, как ни крути, похожи мало, если уж нарисовались на горизонте, то пока дождем или снегом не отбомбятся, не сгинут. Но дождь или снег – это еще полбеды. Главное, под град не попасть.
Итак, что мы имеем? Пасмурную и прохладную погоду. Возможны осадки и ветер порывами от не очень до очень много метров в секунду – вон верхушки деревьев как качает. А если отвлечься от погодных условий, то ничего интересного на улице не наблюдается. Это замечательно, но все равно расслабляться нельзя. Пусть Ялтин и уверен, что никто из людоедов не ушел, это совсем не факт.
Прищурившись, я прошелся колдовским взглядом по ближайшим постройкам. Уловил только помехи от сигнальной сети Ялтина – на теории погрешность в пределах допустимого, на практике это сводит на нет все ухищрения по маскировке охранных заклинаний, – и остаточный фон непонятной волшбы в подвале. Больше ничего, кажись, не чувствую.
Что ж, в Багдаде действительно все спокойно. Я расслабился и вышел на крыльцо, сопящие за спиной парни пока решили остаться под защитой стен. Тоже правильно.
«В Багдаде все спокойно, в Багдаде все спокойно, и только недоволен суровый падишах»…
Из-под бетонной плиты крыльца высунулась рука и безошибочно ухватила меня за ногу. На разбухших пальцах темнели трупные пятна, но хватка была стальной. Не мешкая ни мгновения, я перекинул винтовку в левую руку и, кое-как зажав ею ножны, обнажил саблю.
Словно дождавшись сигнала, из-за угла дома вывалились еще два мертвяка и, пошатываясь, заковыляли к нам. Раздутые лица, перекошенные фигуры, явственно видимые следы разложения. Мертвяки и при жизни красавцами не были, а уж теперь…
– Прикройте! – занес я саблю. Волдыри на сжавших ногу пальцах лопнули, и по штанине потекла трупная жидкость.
Блин, стоило дождаться, пока он вылезет, и из винтовки голову снести. Из-под бетонной плиты высунулась вторая рука, и, не теряя времени, я одним ударом отсек с нее четыре распухших пальца. Принял, так сказать, превентивные меры.
Близнецы наконец сообразили, что к чему, но вместо того чтобы разобраться с мертвяками более традиционными средствами – саперной лопатки у одного и длинного тесака у другого было бы вполне достаточно, – открыли бешеную стрельбу по шагавшему первым зомби. Автоматные пули насквозь прошивали ходячий труп, но тот уверенно пер вперед.
