Павел Корнев - Скользкий
– Патруль, – неожиданно для меня представился Гриша и показал местному какие-то корочки. – Как у вас?
Стараясь не выдать своего удивления, я перевел взгляд на изрезанные охранными символами бревна вышки. Ишь ты, сколько всего понакрутили. Еще и на гвозди заклятые не поскупились.
– Спокойно все. – Мужик кивнул, только мельком взглянув на удостоверение. Куда больше его интересовали мы сами. – Как гнездовье навьев на прошлой неделе вывели, так и спокойно все стало. Правда, вон в том лесочке стая вьюжников поселилась, но до нас не долетают. Сегодня пасмурно, так что смотрите…
– Это кто? – оглянулся на костер Григорий.
– Травники.
– Сами собирают? – поинтересовался я, оценив снаряжение собравшихся около костра людей. Не ахти у них со снаряжением, прямо скажем, не ахти…
– Какой! – усмехнулся, встопорщив усы, коренастый. – Скупщики.
Вот это запросто. Ходят от деревни к деревне, травы и ягоды, уже собранные, покупают. Думаю, если в сумках хорошенько покопаться, то и что-нибудь запрещенное найдется. Например, беляника, из которых Л-13 варят. А что? Запросто. Дело-то житейское.
– Мы по дороге до поворота на Песчаное дойдем? – зашуршал картой Григорий.
Блин, ну какой патрульный на людях картой пользоваться станет? Минус тебе, Гриша, однозначный минус. Мы же из себя все такие крутые, с завязанными глазами Приграничье с запада на восток и с севера на юг проходим. Это, уже местных порасспросив, среди своих…
– Дойдете. Поворот аккурат перед Столбом, верст через восемь будет. – Мужик на карту даже не посмотрел. – Там на развилке вправо берите.
– Спасибо, – что-то отметив карандашом на карте, поблагодарил коренастого Григорий и, видимо вспомнив про организованную у Октябрьского облаву, спросил: – Волки не шалят у вас?
– Бог миловал.
Мы вернулись на дорогу и двинулись дальше. Чего Гриша меня с собой брал, совершенно непонятно. На всякий случай? Похоже на то. Или хотел, чтобы я в курсе ситуации на маршруте был?
– Кто такие вьюжники? – решил уточнить Конопатый, когда до леса, про который говорил крестьянин, осталось метров двести.
– На белых летучих мышей похожи. Летом на людей не нападают, но ребенка или пьяного выстудить могут.
– Что сделать? – не понял прислушивавшийся к нашему разговору Мельников.
– Выстудить. Заморозить. Тепло высосать, – как мог, объяснил я. – Смотрите!
Выпорхнув из леса, стая стремительно махавших крыльями льдисто-белых летучих мышей окружила замешкавшуюся сороку, на миг сплелась вокруг нее в тугой комок и сразу же унеслась обратно. Упавшее с высоты тельце птицы с костяным звуком ударилось о землю.
– Ничего себе продукты быстрой заморозки! – присвистнул Напалм. – Может, возьмем? Вер, приготовишь?
– Только, чур, ты ее есть будешь, а свою порцию тушенки мне отдашь, – сразу же нашлась девушка.
– Не, я так не играю, – отказался пиромант. – Слышь, Лед, мне эта сорока про гавайскую синицу напомнила, которая мороза не боится и много чего на лету делать умеет…
– Ты это к чему? – Я не сразу сообразил, какую синицу имеет он в виду.
– Да так, вспомнилось. – Напалм искоса посмотрел на Веру, и та, покраснев, ушла вперед. – Вот…
Я покачал головой и ничего говорить не стал. У меня и своих проблем хватает, чтобы других уму-разуму учить. А тут еще того и гляди дождик зарядит…
– Как думаешь, Димитрий на Братство работал? – убедившись, что никто не может услышать наш разговор, спросил пиромант.
– Тут вариантов два. – Я решил держать язык за зубами и своими размышлениями не делиться. – Либо он специально к нам внедрился, либо его действительно вышибли из Братства. В первом случае с его хозяином все ясно. Во втором нанимателем может оказаться кто угодно. Хоть Лига.
– Да ты гонишь!
– А чего такого? Если уж они своим разрешили замуж выходить и из мужиков отряд формируют, то и брата наймут не задумываясь.
– Не, я все же думаю, что это Братство.
– Какой им резон наркотой торговать? – Мысль, что именно Братство наводнило Форт мозговертами, не укладывалась у меня в голове. Бред.
– Если разобраться, им на переезд в Туманный столько бабла надо, а мозговерты – это ж золотое дно!
– Ерунда.
Неожиданно мне показалось, что небо над небольшим хвойным лесом впереди как-то слишком уж быстро светлеет. Приглядевшись, я понял, что облака никуда не делись, просто с земли их что-то подсвечивает.
– Прикольно, что за иллюминация? – указала колдуну на оптическую аномалию Вера. Тот непонимающе посмотрел на нее, потом на небо, но так ничего и не ответил. Девушка обернулась ко мне: – Лед?
– Не знаю. – Я на всякий случай снял винтовку с предохранителя. – И не уверен, что хочу знать. Может, обойдем?
– Это Столб, – спокойно так пояснил Григорий, будто все сразу должны были понять, что это за чудо такое. – Просто воздух светится. Ночью километров за десять видно. Сергей Михайлович, вы разве ничего об этом не слышали?
– Нет, – тихо выдохнул колдун. Совсем раскис старый. Как говорится: ушел в себя, вернусь не скоро.
– В общем, светится воздух и светится. – Григорий остановился на развилке. Одна дорога уходила на юг, вторая шла через лес и вела прямо к Столбу. – Пройдем лес, потом еще километров семь по полю, и почти пришли.
– Может, привал устроим? – предложил Первый. Краснота вокруг татуировки у него спала, но шея оставалась слегка припухшей.
– Позже, – посмотрел на часы Конопатый. – Сергей Михайлович, вы нам ваш чудный чай заварить не забыли?
Колдун молча достал из сумки термос и протянул Григорию. Тот свинтил крышку, сделал глоток и передал мне. Я тоже отпил, но совсем чуть-чуть – остывший чай был еще гаже на вкус, чем горячий. Отдал термос Напалму. Пусть давится.
– Внимательней в лесу, – предупредил я всех. – Оружие проверьте.
– Разве это лес? – фыркнул Хан. – Ты еще три сосны рощей обзови.
– Надо будет – обзову, – внимательно осматривая вплотную подходившие к дороге кусты, огрызнулся я.
На лес эти посадки и впрямь не тянут. Вон уже и просвет с той стороны виден. Метров сто пройти, и мы снова в поле. Только вот всяким нехорошим тварям, чтобы от солнца схорониться, и одного дерева хватает. Из-за чего-чего, а из-за собственной глупости и непредусмотрительности умирать не собираюсь. И другим не дам – нам еще работу вместе работать – я уже смирился с мыслью, что сделать ноги до акции не получится. Да и свинство это по большому счету – так людей подставлять. Разве что шанс исключительный подвернется…
Воздух в лесу был другой. Более свежий, более влажный. А вот темнее стало ненамного. Что в поле пасмурно, что здесь. Растительность самая обычная: сосны, елки, снова сосны. Высоченные деревья в попытке отвоевать себе место под солнцем рвались к небу, и на долю подлеска света приходилось не так уж и много.
