Гала Рихтер - Семь историй Чарли-Нелепость-Рихтера
— Кто ко мне приехал? Риди? — вопрос был идиотский. Ко мне мог приехать только Дик. Зачем? — Какого…то есть почему?
Полина остановилась и сказала мягко, но с какой-то странной интонацией:
— Лучше, если он расскажет тебе сам, Чарли. И не задавай мне пожалуйста никаких вопросов, я все равно не смогу тебе на них ответить. Хорошо?
— Не слишком-то, — признался я. Она посмотрела виновато.
— Пойдем. Нас ждут.
Раньше, когда я тусовался во всех этих приютах для детей с криминальными наклонностями, Риди меня не навещал. Я всегда подозревал, что он был готов отдать свой годовой заработок тому, кто закроет меня в небольшой комнатке с зарешеченными окнами, и не будет выпускать до самой его пенсии. Какого такого хрена он приперся сейчас, я не понимал в принципе.
Дик в кабинете миссис Чанг был не один. С ним была женщина лет тридцати, темноволосая, и чем-то смутно знакомая. Она была красивой, элегантно одетой, но я почему-то представил ее себе в старых джинсах и футболке…непременно серой. Я ее знал, определенно знал, но за годы моих скитаний по миру я знавал кучу народа, и запомнить лицо каждого было просто невозможно.
— Привет, Дик. Каким… тебя занесло, погода-то нелетная, — поприветствовал я его, — Здрасте, мэм.
Женщина ничего не ответила, а Риди невесело усмехнулся:
— Дела, Чарли, деваться некуда.
— А какие?
— Связанные с тобой, балда, — пояснил он, — Или ты думаешь, что я здесь полюбоваться на лиственницы?
— А почему бы нет? Красивые, триста пятьдесят лет растут, национальное достояние. А ко мне зашел по старой дружбе…
— Заткнись, а, — попросил Риди, — Тут тебя искали и нашли.
Женщина, которая доселе молчала, наконец, подала голос, и я внезапно понял, откуда я ее знаю.
— Здравствуй, Чарли, — сказала она, и я отшатнулся.
Передо мной стояла моя мать.
* * *
Дик нашел меня в парке. Я стоял, задрав голову к небу и мое лицо было мокрым от падающего снега. Я был в одном свитере, в котором выбежал на улицу, и порядком уже замерз. Риди накинул на меня свое пальто.
— Ты в порядке?
— Нет!
— Пойдем в здание. Тебе нужно выпить чего-нибудь горячего.
— Нет! Я не пойду туда, пока она не уберется из школы. И из моей жизни.
— Ты заболеешь и помрешь, — серьезно сказал Дик. Помолчал и добавил. — Она — твоя мать и ничто в мире этого не изменит.
— Она не имеет родительских прав. Пусть катится к чертям! — я был зол, и меня трясло от бешенства, холода и испуга. Больше всего на свете я мечтал о том, что это все сон, просто один из моих постоянных спутников — кошмаров.
— Она тебя нашла. Она искала тебя, значит, ты ей нужен.
Я в упор взглянул на Риди:
— А где она была последние шесть лет, а? Когда меня били? Когда я воровал? Когда подыхал с голоду? Где? Она? Была? Где ее носило, когда ты определял меня в очередной приют, прекрасно зная, что я сбегу оттуда через месяц? А?
Дик сел на скамейку, занесенную первым несмелым снегом. Достал из кармана пачку своего незаменимого "Кэптен Блэка", затянулся и предложил мне. Сигарета грела пальцы, но внутри словно поселился небольших размеров айсберг.
— Я знаю, — проговорил он, — Я сказал ей то же. Но она захотела тебя увидеть. Формально, я не имею права ей препятствовать, а, зная то, как ты к этому относишься, решил поехать с ней. Чтобы никто не натворил глупостей.
— Чего она хочет? — я выдавливал из себя слова силой. Говорить отчего-то было трудно.
— Может быть, вернуть тебя.
— Я не игрушка, которую можно сначала выкинуть, а потом подобрать, постирать и снова ею играться.
— Она — твоя мать.
Я грязно выругался. Стало чуть полегче.
— Передай ей, — попросил я, — что я не хочу ее видеть и знать. Моя мать умерла. Точка.
Дик провел рукой по моим лохмам.
— Тебе пора стричься. С этими своими волосам ты похож на злую девочку, — сказал он ласково, — Я бы хотел такого сына как ты, Чарли, боюсь только это уж больно хлопотно.
— Поэтому она меня и бросила, да? — резко спросил я. — Потому что хлопотно.
От куска льда, что поселился в груди, было больно дышать. Я молчал и Дик молчал тоже.
— Пойдем, — сказал он тихо после нескольких минут тишины, — Не дело это сидеть здесь на холоде.
— Пока она не уберется, никуда я не пойду. Ясно?
— Ясно, — подозрительно покладисто сказал Дик, — Но если ты не тронешься с места, я дотащу тебя до школы силой. Учитывая соотношение твоей и моей массы, сделать это будет легко. Усек? Так что пошли, а с твоей мамашей я сам разберусь.
Когда Риди обещает дотащить вас куда-то силой, лучше не сопротивляться. Я пробовал пару раз — ни черта не вышло. Меня просто сгребли в охапку, перекинули через плечо и даже пикнуть не дали.
Мы уже дошли до крыльца, когда я дернул Дика за рукав свитера.
— Что?
— Не позволяй ей больше сюда приезжать. Скажи, что я ее видеть не хочу, и слышать и вспоминать о ней. Слышишь? Скажи, что ей запрещено это, натрави на нее Полину, соври что-нибудь, но не позволяй! Обещай, мне, Дик, пожалуйста.
Меня, наверное, колошматило, поэтому Риди обнял меня (чего никогда в жизни себе не позволял, да и я бы сопротивлялся таким телячьим нежностям), и я уткнулся лицом в его свитер и попытался сдержать рвущийся наружу вой.
— Обещаю, Чарли, — расслышал я его глухой голос и, наконец, разревелся.
Полина Чанг довела меня до моей комнаты и тихо прикрыла за собой дверь, когда я потерянно сел на кровать. Она не задавала вопросов, не утешала и ничего не говорила. Если быть честным, то я был ей благодарен. Меня знобило и, не раздеваясь, я залез под одеяло, и постарался уснуть. Мне снились какие-то мрачные подвалы, лабиринты и чудовища, от которых я убегал, и проснулся я в холодном поту, оттого что в комнате был включен свет и кто-то, негромко чертыхаясь, чинил сломанную мной еще неделю назад книжную полку.
— Какого хрена? — разозлился я. Питер Чейс обернулся, поправил очки, съехавшие набок, и пожал плечами:
— Дверь была не заперта, а ты кричал во сне. Я решил посидеть здесь — на всякий случай.
— Я в порядке, можешь больше не караулить.
— Хамить было не обязательно, — сообщил Питер, — Что-то случилось?
— Ни-че-го, — по слогам произнес я, — Питер, меньше всего на свете мне бы хотелось с кем-то сейчас общаться. Я серьезно. Извини.
За окном уже было темно, снег все падал такими же огромными хлопьями, у меня явно была повышена температура и мне было откровенно плевать на то, обидится Питер или нет. Просто плевать.
— Ладно. Ухожу. Если вдруг захочешь поговорить, то…
