Танит Ли - Игроки зимы
— Это безумие!
— Заклятие, которое наложено на меня, совсем другое, не это, — шевельнулись его бескровные губы.
— Я должна продолжать преследовать вас, словно мы никогда не встречались?
— Да.
— Если вы мне ничего не расскажете, я не сумею ничего сделать для вас.
— Я назову вам свое имя, — пробормотал мужчина. — Да, несмотря на то, что, воспользовавшись им, вы можете причинить мне вред. Многие зовут меня Седым, но лишь немногие знают меня как Сирдина. Я выдаю вам свое имя не без причины. Однажды может понадобиться, чтобы вы назвали меня этим именем. Возможно, вы не сделаете этого. Кто знает?
— Сирдин, — прошептала Оайве. Зародившееся в ней сочувствие взяло верх над досадой. — Сирдин Седой.
— Я родился седым, — признался он. — Это посчитали предзнаменованием того, что мне нужно стать великим учеными и магом. Эти волосы отчеканили мою жизнь, сделав ее такой, какова она есть.
Дверь каюты открыл мужчина, кого называли Псом из-за его длинного носа, похожего на морду легавой собаки. Его приход разрушил связь, установившуюся между ними. Пес поставил около жаровни кружку с куском хлеба и вышел, не взглянув ни на Оайве, ни на Седого.
— Поешьте и поспите сегодняшнюю ночь здесь, — велел Седой девушке. — Завтра мы продолжим разыгрывать наши роли охотника и дичи. В предрассветных сумерках Курль снимется с якоря. До этого вас уже не должно быть на борту. Я подозреваю, что в Городе На Реке, мы приедем туда утром, команда собирается продать вас как рабыню, пока к вам не вернулась волшебная Сила.
Вполне может статься, что страх возьмет верх над разумом, и вы, вопреки моему совету, выпрыгните за борт. Но когда вы окажетесь на земле, вам нечего будет бояться. До реки полдня ходу. Потом вы сможете выйти на мой след на горных тропах.
— Может быть, вы объясните, каким образом я должна попасть на землю?
Седой улыбнулся.
— С помощью вашего волшебства, — ответил он.
Оайве пристально смотрела на него.
— Я говорю серьезно, — заверил он. — Для Посвященного есть немало возможностей выйти сухим из воды. Вы знаете, как я верю в ваш Дар!.. Или вы хотите отказаться и оставить кость мне?
— Если бы у меня были эти волшебные Силы, в которые вы пытаетесь меня заставить поверить, я могла бы убить вас тут же и забрать кость обратно, — сказала она с обидой.
— И все же попытайтесь! — Он усмехнулся и покинул каюту.
Оайве взяла принесенную матросом кружку и отпила глоток кислого вина. Она чувствовала себя обманутой и почти униженной, потому что перестала ненавидеть Седого. Она не могла больше проклинать его и вести с ним борьбу. Она чувствовала, что он находился в ужасном положении, более скверном, которое она вообще могла вообразить для человека. И он доверил ей свое настоящее имя, хотя колдунье ничего не стоило использовать это против него самого, обратив такую откровенность во зло. То, что он ей рассказал и посоветовал сделать, было лишено смысла. И все же она призналась себе, что готова последовать советам Седого.
Оайве склонила голову и погрузилась в себя, пытаясь найти хоть какой-нибудь ответ.
Когда небо возвестило о рассвете, Оайве тенью проскользнула к носу Красного корабля. На корме у штурвала стоял Курль. Озеро походило на жидкое стекло.
Оайве бросила за борт взятый из каюты ковер и он, развернувшись, поплыл по воде, как кровь. Она не знала подходящего заклинания, поэтому заколдовала ковер своими собственными словами.
— Неси меня, — пробормотала она. — Неси меня, словно я легкая как перо.
Курль, услышавший шепот, обернулся, всматриваясь в ту сторону, но не увидел жрицу, потому что она закрыла глаза, став невидимой.
Крепко зажмурившись, Оайве перелезла через фальшборт корабля и прыгнула на ковер. Подошвы коснулись густой шерсти. Во рту пересохло. Она не позволяла себе думать о том, что делала. Ковер унесет ее. Она легкая, как перышко.
Ковер не промок, он только слегка покачнулся. Оайве не отпускала поводья своих мыслей.
— Неси меня к берегу! Быстро, как птица!
Ковер старательно устремился вперед, унося ее с собою.
Только теперь девушка открыла глаза. Ее бил озноб от страха, который она не позволяла себе ощущать. Если она начнет сомневаться — она пойдет ко дну. Это было проще простого.
Ковер двигался с плеском, подобным ударам дождевых струй, разбрасывая вокруг холодные брызги.
Позади заревел увидевший ее Курль. Но ей нельзя было тратить на него ни времени, ни мыслей.
Приблизившийся пляж, усыпанный галькой, засверкал под первыми солнечными лучами, отразившимися от влажных камней. Отчаянное желание добраться до берега причиняло боль, как засевший в позвоночнике железный шип. Силой воли Оайве направила ковер к земле.
И вот он скользнул по гальке.
Оайве вскрикнула. Силы оставили ее, но она находилась уже на твердой земле. Она справилась с этим, создала волшебство, вызвала Магию без заклинаний, только силой своей воли! Именно так, как говорил Седой.
Девушка засмеялась. Повернув голову, она увидела Красный Корабль, по палубе которого взволнованно бегала команда.
Парус повернулся по ветру, и корабль поплыл по озеру, прочь от нее.
Оайве смеялась, набрав полные пригоршни мелкой гальки.
СТРАНА БЕЛЫХ МЕЧЕЙ
Водопад с ревом обрушивался в озеро, и ветер уносил его гром с собой. Город На Реке лежал совсем близко, как раз там, где озеро сужалось и начиналась река. Стена, защищая, окружала город, а за городом возвышалась еще одна стена — из невысоких гор, тяжело громоздящихся в небо. Через них пробивала себе путь река.
Оайве не стала заходить в город. С одного косогора она заметила у пристани судно с багряным парусом.
Вероятно, Курль и его люди уже насплетничали про нее. Она не осуждала их. То, что она сделала, основательно напугало и ее самое. Оайве двинулась вокруг города по проселочной дороге, которая в конце концов превратилась в скалистую горную тропку.
На перевале можно было купить лохматых пони, привычных к горным переходам. Седой, по всей видимости, уже приобрел одну из них, чтобы сохранить преимущество во времени. Оайве перестала ломать голову о мотивах его поведения. Новая истина, сформировавшись, отлилась в четкую форму.
Обстоятельства помешали ей отслужить обычный ритуал вчера и сегодня. Она забыла произнести слова ритуала и вспомнила о нем, когда положенное время давно миновало. Она заверяла Старейшего, что будет всегда и везде помнить о молитве. В этот вечер, когда солнце опускалось за вершины гор, она остановилась и произнесла древние слова с особым старанием.
В глубине сердца Оайве знала, что новая задача изменила ее. Все, что было связано со Святилищем, постепенно исчезало из ее памяти, словно свет догорающей свечи.
