Танит Ли - Игроки зимы
Только сейчас Оайве заметила, что движется по лучу света. Она подняла голову. Вокруг реи был обвязан канат, за который ее тянули. Канат поднимался вверх через фальшборт Красного корабля, где горел фонарь. Двое мужчин извлекли ее из воды, будто рыбу.
Каюта в центре корабля была темным помещением с низким потолком и без окон. Стены были выкрашены в красный цвет не только внутри, но и снаружи каюты, а пол, на котором она сидела, покрывали мягкие меховые ковры. Даже угли в закрепленных металлических жаровнях рдели багровым светом, словно хотели быть в тон всему остальному.
В воде Оайве потеряла свою накидку. Кто-то из команды принес ей грубый шерстяной плед, чтобы она могла обсушиться. Никто из мужчин не заговорил с нею и даже не взглянул на нее.
Сначала она настолько обессилела, что мысли о плене просто не приходили ей в голову, но теперь она пришла в замешательство. Несомненно, Седой намеренно опрокинул ее лодку: Зачем же тогда он ее спас? Может быть, он не хотел отвечать за ее гибель? Он мог убить ее еще в Храме. И не сделал этого.
Враждебное отношение команды напомнило ей о жителях деревень. И это запутало ее еще больше. Седой был магом, они же видели, что именно он вызвал бурю. Почему они считают опасной ее?!
Тут Седой вошел в каюту.
Она думала, что по-прежнему ненавидит его, но почему-то не почувствовала злости, ничего от прежней жажды мщения, а, напротив, необычайное облегчение — его лицо вызывало доверие и не внушало страха.
— Ну? — сказала она. — Что же дальше?
— Да, что же дальше? Не пожелаете ли вы уничтожить меня колдовством? Видите, вас не связали. Конечно, ведь вас не удержит ни один канат.
— Почему они меня боятся? После того, что сделали вы… Он рассмеялся. Его волчьи зубы произвели на нее
сильное впечатление.
— Я утверждал, что это сделали ВЫ; вы — искушенная колдунья и вызвали бурю, — объяснил я им. Я же только пытался предотвратить ее своими скромными Силами, но безуспешно. Вы должны были слышать, как они ликовали, посчитав, что вы утонули. Но я распорядился выловить вас.
Я сказал им, что благодаря купанию, ведьма лишается своих колдовских сил как минимум до следующего полнолуния, и что может произойти несчастье, если они позволят вам утонуть. Ну, как вам моя история? Они бы поверили всему, как бы безумно это ни прозвучало. Но вы и в самом деле потеряли в озере свою волшебную Силу, не так ли? Стоило разразиться шторму, и вы ударились в панику, как гусыня, которую преследует волк.
— Вы очень метко выбираете слова, — съязвила она. — Седой Волк!
Оайве ожидала, что это оскорбительное уточнение заставит его взорваться, выплеснет наружу все его зло, но этого не случилось. Лишь его глаза стали вдруг бледными и безжизненными, будто он каждый миг опасался нападения, которое, похоже, было первым подобного рода.
И тут она вспомнила голос, прозвучавший в ее ушах, когда она чуть не утонула, голос, своей насмешкой возвративший ее к жизни, голос Седого!
Оайве медленно заговорила, обдумывая каждое слово:
— Вы могли похитить реликвию, не заходя в Храм, однако явились лично и в своей излюбленной манере объявили мне, что намеревались совершить. Вам было ясно, что я должна буду последовать за вами. Вы возводили препятствия на моем пути, но я преодолела их. Возможно, вы знали, что я с этим справлюсь?..
И даже когда я потеряла связь с вами, все же оставалось предчувствие, что я должна была вас найти. Куртка и огородное пугало были указателем. Вы попросту теряли время в городе, хотя могли продолжить путешествие немедленно. Вы наняли корабль, который больше других бросался в глаза и… вызвали шторм, с помощью которого могли бы разделаться со мной. Вместо этого…
— Вы бы могли укротить бурю! — сказал он с осуждением. Неприятно удивленная, Оайве увидела, как потемнело от гнева его лицо. — Да, вы могли это сделать! Вам дарована Сила, только вам не хватило ума воспользоваться ею!
— Значит, вы бы хотели, чтобы я одолела вашу Магию? Это было испытание? И вы разочарованы, что я не справилась! Почему?
Седой пристально смотрел на нее, долго и настойчиво. Оайве могла выдержать взгляд любых глаз. Этому она научилась. Но выдержать взгляд его серых, как сталь, глаз было трудно. Она была не в состоянии прочитать, что жило в них, но они требовали, чтобы это было прочитано и понято.
— Я не могу вам этого сказать, — ответил Седой после долгой паузы. — Возможно, вы сами разберетесь, в чем суть дела. Это странная игра, которую мы ведем, вы и я. Есть еще и третий игрок, правда, он об этом пока ничего не знает… Оайве нерешительно сказала: — Кажется, вы хотите моей помощи. Другой причины вашего поведения я не могу представить. Но вы же могущественнее меня!
— Я? — удивился Седой и спросил. — Что есть могущество?
— Могущество в заклинаниях.
— Заклинания — это слова, а слова — шум. Заклинание — плавильный горн, в котором руда принимает форму Магии. Но маг — это вещество руды. Я допускаю, что не все жрицы вашего Храма были столь умны, как им полагается. Или они выбирались особым способом, который определял, какая из них будет располагать Силой? Каждый может выучить слова и жесты волшебного искусства, может идеально произносить каждый слог и в совершенстве выводить каждое движение руки, но если в нем нет Магии, он не сумеет ее творить. Иначе этот мир переполнили бы волшебники, или вы так не считаете?
— Меня обучали…
— Вы волшебница до мозга костей, и не из-за обучения. Не считайте себя слабее, чем вы есть на самом деле. Я оценил ваши способности. Когда я пришел в Святилище и застал жрицу сидящей за ткацким станком, как домовитая дочь рыбака, я решил, что она не лучше остальных. Но вы вызвали огонь, и это выдало ваш Дар. Тогда я подумал: «Вот колдунья с русалочьими волосами, подобными светлому металлу. Она может выжимать воду из камня и разрушать горы». И моя оценка подтверждалась до бури, Оайве.
Никогда прежде Седой не называл ее по имени. Он, должно быть, спросил его у рыбаков в деревне. Это создало между ними странную связь, хотя Оайве и не знала, почему. То, что он говорил о ее Магии, испугало и взволновало девушку. Каким-то образом она осознала истину его слов, правда, пока лишь неопределенную, расплывчатую, как неясные образы в тумане.
— Отдайте мне похищенную кость, реликвию и я обещаю помочь вам.
— О нет, — возразил Седой. — Вы не поняли. Я должен убегать с костью, а вы должны меня преследовать. Я вынужден делать это. Это та игра, о которой я уже упоминал.
— Это безумие!
— Заклятие, которое наложено на меня, совсем другое, не это, — шевельнулись его бескровные губы.
— Я должна продолжать преследовать вас, словно мы никогда не встречались?
