Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все
Ужасное видение посетило меня: я учусь играть на лютне. Или на фортепиано.
-Так что, – повысила голос бабушка, – не вздумай заявить, что ты не хочешь или не будешь. Ты будешь танцевать, даже если дяде придется тебя пороть каждый божий день. И вышивать ты тоже будешь. Не кривись! Я привезла сюда дикое, полуграмотное существо неопределенного пола. К твоему совершеннолетию я надеюсь увидеть здесь воспитанную девицу, которую не стыдно вывести в люди. Ты будешь достойна той фамилии, которую носишь! И никак иначе!
И я впервые почувствовала приближение настоящей беды. Фантазии у меня вполне хватило на то, чтобы представить, каково мне будет жить в чужом дому.
Так начались самые несчастные три года в моей жизни. Да, впоследствии мне пришлось пройти через множество жизненных неурядиц – доводилось голодать, тяжело работать, терять сознание от усталости, воровать кусок хлеба, чтобы протянуть еще пару дней, а потом, сцепив зубы, терпеть за это унизительную жестокую порку, но даже тогда мне не было хуже, чем в доме дяди Леонарда.
Особенно не любила меня тетка Вивиана, что моментально почувствовали слуги и не замедлили этим воспользоваться. Я ощущала себя военнопленным, которого кормят и одевают, однако при этом только и ждут, чтобы казнить по законам трибунала. Я была никто и ничто, жалкая нахлебница и деревенская дурочка.
А на исходе третьего года моего пребывания в дядюшкином доме, началась война с Аале. Аальские войска вошли в Артанд сразу же, не встретив особого сопротивления. Дядюшка Леонард очень переживал за бабушку, и даже хотел забрать ее из этого «кромешного ада», как он выразился. Но не успел он воплотить свою «бредовую идею», как выразилась тетка Вивиана, как артандские беженцы принесли грустную весть – усадьба сожжена дотла и бабушка погибла.
Мое положение в доме стало очень шатким.
Если раньше дядюшка Леонард меня защищал, чувствуя ответственность перед бабушкой, то теперь он без этого самого чувства ответственности стал куда более уязвимым и мягким. Тетка Вивиана и день, и ночь доказывала ему свою правоту в отношении меня, доводя дядюшку до белого каления.
Переломный момент в моей жизни наступил вечером, аккурат перед зимними праздниками. Я тайком забралась в библиотеку и читала, спрятавшись за портьерой. И конечно же, именно в это время дядюшка Леонард с женой пришли туда обсудить, как же со мной поступить.
Я сидела, закусив губу, и слушала, как они решают мое будущее.
-Леонард, взгляните правде в лицо! – тетка Вивиана была не на шутку зла. – Что вы собираетесь делать с этой сироткой? Ей уже тринадцать лет! Еще два года – и придется думать, за кого ее отдавать замуж. И добро бы была она красавицей! А так, кто ее возьмет без приданого?!! Пока за ней числилась эта развалюха в Артанде – это еще куда ни шло. А теперь?
-Но, Вивиана… – жалобно отвечал дядюшка, не выказывая никакого желания бороться. – Мы же не можем вышвырнуть ее из дому, как собаку! Она моя племянница! И матушка очень ее любила…
-Так какого дьявола она привезла ее сюда и оставила нам? Вместо двух детей, на которых нам едва хватает денег, мы должны содержать еще и вашу племянницу, которая непонятно откуда свалилась нам на голову! Я до сих пор не могу понять, как вы на это согласились! Пошли на поводу у своей матушки! Это же глупо! И матушка ваша, упокой боги ее душу, уже ничего не поделает. Я еще раз вам повторяю: в нашем доме ей не место! Вы присмотритесь к ней, Леонард! Это же настоящая деревенщина, которая даже шагу ступить не может, чтобы не опрокинуть что-нибудь! Кто на ней женится просто так? Учитель танцев после каждого урока с ней пьет отвар пустырника, а ее вышивки даже на полотенце не годятся! К музицированию даже малейшей склонности нет! Ей же только вилами навоз чистить в стойлах, а не на флейте играть! А как она смотрит? Дикие, тупые глаза, точь-в-точь как у коровы! Я вижу, она негативно влияет на Ивэнса! Вчера он зачем-то полез на яблоню в палисаднике и порвал штаны! Я вас спрашиваю: приходили ли в голову вашего сына подобные идеи до появления в доме этой деревенской дурочки?..
Дядюшка покорно слушал, потом снова сделал слабую попытку.
-И что я должен, по-вашему сделать? Вывезти в лес и отпустить?
Тетка всплеснула руками.
-Не притворяйтесь, что не понимаете меня! Мы не единственные ее родственники!
-Я уже пробовал, Вивиана! И вы это знаете! Никто из моих братьев и сестер не соглашается взять Каррен к себе!
Тетка опять всплеснула руками – у нее это жест свидетельствовал о крайнем раздражении.
-Ну вот! И вы еще мне что-то доказываете! Никто не соглашается, а вы должны! Хорошо, в таком случае отдадим ее в какую-нибудь школу при женском монастыре. И то дешевле! Ее научат вышивать, прясть и выдадут замуж за какого-нибудь идиота – проблема решена! Причем монастырь надо выбрать подальше от Изгарда. Например, в Каллесворде. И только попробуйте мне что-то возразить! Завтра же я узнаю, куда лучше ее отправить и мы вздохнем спокойно. Пусть божий промысел устроит ее судьбу, а не мы.
Дядюшка Леонард тяжело вздохнул и сказал:
-Хорошо, дорогая. Но не будем ей пока ничего говорить. Это сложный ребенок – Бог знает, как она это воспримет.
Я восприняла это серьезно.
…Я знала, что такое школа при монастыре. Все-таки круг моих познаний существенно расширился за то время, что я жила в городе – тут бабушка была права.
У Ирэн была подруга, не слишком близкая, но все же регулярно писавшая ей длинные письма. Ту девочку угораздило попасть монастырь – она была пятой дочерью в семье. Через год она умерла от чахотки, которая свирепствовала в сырых и холодных комнатах, где жили воспитанницы. Говорили, что даже в тюрьме выжить легче, потому что кормят там не в пример сытнее и не соблюдают посты. Кроме всего прочего, в то время я совершенно не хотела замуж – ни через два года, ни через десять.
В своей комнате я осмотрелась, перевела дыхание и попыталась мыслить разумно. Конечно же, мне понадобятся деньги. Кое-что у меня есть, но для бегства этого мало. Можно взять драгоценности Ирэн, но тогда меня будут искать. А я не хочу, чтобы меня искали. Я хочу никогда больше не встречаться с моими родственниками.
И я принялась складывать свои вещи в сумку. Перетряхивая шкатулку с нехитрыми безделушками, я увидела медальон с портретом матушки. Как всегда с миниатюры на меня холодно глядели яркие глаза холеной красавицы, совершенно не похожей на меня. Повинуясь какому-то мимолетному импульсу, я надела медальон. Может быть, мне показалось, что он поможет мне в тяжелую минуту?..
Я уже упоминала, что всегда имела склонность к некоторой мечтательности.
