Заболотская Мария - И.о. поместного чародея. Теперь уж все
Точно такое же выражение появилось и на лице тетки Вивианы, которая спустилась вслед за дядей Леонардом в гостиную, где мы с бабушкой робко сидели на диване.
Едва я только увидела дядю Леонарда, как сразу решила, что мой отец был на него похож. Мне хотелось бы думать, что у него был такой же благородный вид и гордая осанка отставного военного. А вот тетка Вивиана мне не понравилась – крупная, холеная дама с опущенными уголками рта, отчего казалось, что она даже дышать одним со мной воздухом брезгует.
Бабушка бросилась обнимать дядю Леонарда, я же осталась сидеть на месте, не зная, куда себя приткнуть. Тетка Вивиана, также сомневающаяся, как ей следует поступить в этой ситуации, рассматривала меня с таким выражением лица, будто решала, что лучше со мной сделать – зажарить или сварить.
Затем бабушка, впомнив о правилах хорошего тона, представила меня им, и я удостоилась двух вежливых, но весьма холодных кивков. После этого я была выдворена из гостиной на кухню, где я, наконец-то смогла утолить зверский голод, терзавший меня все время нашего путешествия. Бабушка же вместе с дядей и его женой остались в гостиной.
Я изнывала от нетерпения и любопытства. Ясно было, что там говорят про меня. Что именно они говорят? Как со мной поступят? Быть может, мы с бабушкой останемся пожить здесь? Вот бы было здорово!
От раздумий меня отвлекло появление невысокой, светловолосой девочки в бледно-розовом платье – моей кузины Ирэн.
Она растерянно смотрела на меня, явно сомневаясь в том, умею ли я говорить или нет. После продолжительного молчания я решила, что это уже не интересно и со всем доступным мне радушием сказала что-то вроде «здрасьте». Кузина нервно обняла меня, явно сознавая всю нелепость происходящего, и предложила осмотреть дом. Я согласилась, понимая, что иначе снова наступит глупое молчание, способное испортить аппетит даже мне.
Итак, я брела за Ирэн, на ходу дожевывая бутерброд с сыром, и таращилась на ее изумительное платье. Оно совсем не походило на мое и в душу мою закралось сомнение – а так ли уж хороши штаны с рубахой, по которым я так тосковала?.. Раньше я даже при слове «платье» презрительно кривилась. Но тогда я и не знала, что платья – это не просто длинный подол с кусачим воротником. Вот бы и мне примерить такой наряд, как у кузины…
-А тут у нас портреты всех родственников, – между тем говорила Ирэн, с опаской косясь на меня. – Вот портрет тети Люцинды из Каллесворда, вот она же со своей дочерью Катрин, вот дядюшка Вольдемар, вот тетка Алисия, вот тетка Хельга…
Я с интересом разглядывала важные, холеные лица, с которыми, оказывается, состояла в родстве. Все они были изображены в величаво-спокойных позах, восседая в креслах либо же на диванах с бархатной обивкой, и одеты соответствующе. Кузина Катрин, например, по виду – моя ровесница, была наряжена в совершенно кукольное, голубое атласное платье, которое оттеняло ее пепельные, волнистые волосы. Кузина Диана, совсем маленькая девочка, щеголяла ярко-красным бархатом с золотым галуном, а тетка Алисия, ее мать – просто сияла от обилия украшений. И можно понять мое потрясение, когда после очередного портрета с тщательно выписанными бархатом, золотом и драгоценными камнями моему взгляду явилось нечто растрепанное, серо-бурое и ссутуленное. Только чудом я успела сдержать недоуменное восклицание, потому что с опозданием поняла: эта неопрятная, лохматая и запыленная девчонка с угрюмым взглядом – я. Да, это я – бледная, некрасивая, с запавшими от усталости глазами, в уродливейшем изо всех когда-либо существовавших платьев, стояла напротив огромного зеркала и таращилась на свое отражение.
Раньше я не видела таких зеркал – настоящее зеркальное стекло было очень дорогим, и в провинции даже в богатых домах довольствовались простыми серебряными или медными зеркалами, я же могла пользоваться разве что надраенной до блеска кастрюлей. И вот я наконец увидала, отчетливо и во всех подробностях, что из себя представляю. Да уж, радоваться тут было нечему.
«Угораздило же…» – печально подумала я, изучая свое отражение. Ирэн покосилась на меня, заметив мое кислое лицо. В ее взгляде я без труда прочитала что-то вроде: «Слава богу, что я не такая». В ответ я презрительно вздернула нос и подумала, что в таком ужасном платье, как мое, и она бы выглядела как чучело. А в целом – что во мне плохого? Не горбата, не коса, не ряба… Еще не хватало, нюни перед этой ангелоподобной кузиной распустить!..
Но в душе, конечно, я была уязвлена.
Потом бабушка забрала меня из кухни, куда с облегчением вернула меня кузина, и отвела наверх. Нас поселили в совершенно изумительной комнате, где над кроватью был настоящий балдахин, как у принцессы из сказок. Бабушка ничегошеньки мне не рассказала про сою беседу с дядей Леонардом и я едва смогла уснуть, все не переставая думать о проклятом зеркале.
Мне снились те девушки, с балкона. Их драгоценности так сверкали, что у меня даже слезы на глаза наворачивались. Они, смеясь, показывали на мое запыленное платье и грубые туфли белоснежными пальчиками, унизанными кольцами. Сквозь сон я чувствовала, как по лицу у меня бегут горячие слезы.
Даже полному олуху было ясно, что это сновидение не просто так, а со смыслом и меня ждут большие испытания. Я немного умела толковать сны и пришла к выводу, что грядут перемены к худшему, сопряженные с неудачами. По меньшей мере, должна была испортиться погода.
Утром, когда я проснулась, бабушка уже была одета и готова отправиться в дорогу.
-Ну, Каррен, – сказала она, – веди себя хорошо. Не огорчай дядю Леонарда, дружи с Ирэн и Ивэнсом. Помни, что ты тоже воспитанная девочка. Ах да! Не вздумай употреблять тут те слова, от которых мне было дурно в Артанде. Я-то привыкла к твоей лексике, но вот Леонарда может удар хватить – он всегда был помешан на правилах хорошего тона. Упаси тебя Бог вытирать руки об скатерть! Не ковыряйся в носу.
Я хватала воздух ртом, не в силах произнести ни слова.
-…даже думать забудь о штанах. Босой по дому не ходи. Читай побольше книг, может это хоть как-то расширит твой кругозор, а то мне иногда не верится, что я могла воспитать такого варвара, – продолжала бабушка. – Учиться ты будешь вместе с Ирэн, поэтому постарайся не ударить в грязь лицом и слушай учителей. Кроме всего прочего, ты будешь обучаться танцам и игре на музыкальных инструментах, как полагается воспитанной барышне, так что…
-Чего?!! – прорвало меня.
Ужасное видение посетило меня: я учусь играть на лютне. Или на фортепиано.
-Так что, – повысила голос бабушка, – не вздумай заявить, что ты не хочешь или не будешь. Ты будешь танцевать, даже если дяде придется тебя пороть каждый божий день. И вышивать ты тоже будешь. Не кривись! Я привезла сюда дикое, полуграмотное существо неопределенного пола. К твоему совершеннолетию я надеюсь увидеть здесь воспитанную девицу, которую не стыдно вывести в люди. Ты будешь достойна той фамилии, которую носишь! И никак иначе!
