Саманта Хант - Изобретая все на свете
Отель — ласковое чудовище, спящий гигант, терпеливо сносит непрестанную суету множества гостей. Глаза лезут на лоб от дизайна в стиле арт-деко. Ковры в коридорах рассекают длинные яркие полумесяцы. Настенные лампы похожи на угловатые ирисы. Узоры повторяются, яркие краски словно рвутся с ящиков для сигар и торговых прилавков в вестибюле. Повсюду мир завтрашнего дня. Эффективность! Скорость! Хром и стекло! И Луиза представляет себя маленькой, но необходимой деталью блистающего отеля.
— Обслуживание номеров, — произносит она, тихонько стукнув в дверь.
Подождав, на всякий случай стучит еще раз.
Никто ей не отвечает, и она поворачивает ключ.
— Обслуживание номеров?
Номер пуст, и она вкатывает тележку внутрь, закрывая за собой дверь и вздергивая подбородок. Луизу каждый раз охватывает тихий восторг, когда она закрывает дверь наперекор официальному правилу: «Горничные отеля „Нью-Йоркер“ никогда не закрывают дверь в номера». Но Луиза закрывает. Всегда. Ей хочется быть самым большим секретом Нью-Йорка, и она становится им, скрывшись за одной из двух тысяч пятисот трех дверей.
Тут же прорывается наружу ее альтер эго — наполовину горничная, наполовину сыщик. Она роется в вещах постояльцев, просматривает оставленные бумаги, газеты иностранных городов или дорожные брошюры. Она просматривает счета. Она изучает поднос с посудой, чтобы выяснить, что они едят. Она осторожно открывает ящики шкафов и чемоданы. Осматривает разбросанное на полу грязное белье.
Она никогда ничего не берет. Просто ей любопытно. Она собирает людей по кусочкам, оставленным ими в номерах. И с этими воображаемыми людьми иметь дело намного проще, чем с настоящими постояльцами, капризными и придирчивыми. Она работает в отеле с тех пор, как окончила школу, и за это время отель стал для нее почти домом — домом, который она населила тысячами замечательных гостей, созданных из капронового лифчика, оставшегося в неубранной постели, и пары кожаных туфель со сбитыми каблуками.
Сияние лампочек, хруст пыли под ковриком у двери, рокот котельной, посылающей с этажа на этаж горячий пар в радиаторы ванных комнат — единственные звуки, кроме голосов, временами доносящихся из коридора.
«…Бедняжка родилась со сросшимися ножками, и мать не позволяла их разделить, решила, что родила русалочку. Ну, врачи настояли…» — дверь лифта закрывается и голос пропадает. Наконец Луиза берется за уборку. Меняет постельное белье и полотенца, вытряхивает мусор, наполняет автоматическую мыльницу и выпрямляется. Все очень просто. Трудно только ворочать «защитный луч». Какая-то умная голова в «Дженерал электрик» додумалась, что единственный способ идеально очистить ванные отеля «Нью-Йоркер» — это облучить их ультрафиолетом, после чего запечатать дверь целлофаном. «Защитный луч» стерилизует все. Он больше похож на искусственное легкое, чем на орудие уборщицы. Луизу он и чарует, и ужасает. Она включает аппарат и, усевшись на туалетный бачок, как завороженная следит за его лиловым лучом. Стерильность. Гипноз.
Второй номер в этот день выглядит вполне обыкновенным. Два окна выходят на Тридцать пятую улицу, шумящую далеко внизу, и оба открыты. Занавески развеваются на холодном ветру. Сегодня 1 января 1943-го. Она закрывает окна. Двуспальная кровать смята только с одного края. Женат. Небольшой беспорядок — как видно, постоялец здесь недавно. Но багажа много — приехал надолго. Смахивая пыль с письменного стола, она продолжает исследование — спички из вокзального кафе в Иллинойсе. Одна сигарета прикурена и сразу затушена, как будто курильщик попробовал новый сорт и счел его отвратительным. Возможно, он первый раз в городе. Открыв чемодан, она быстро убеждается, что постоялец — мужчина. С виду все нормально. Она быстро моет ванную, устанавливает луч, а сама тем временем чистит ковер в комнате. Но когда ролик щетки закатывается под кровать, он натыкается на что-то тяжелое и твердое. Что такое? Она падает на колени в поисках новой информации. Там, среди катышков пыли — солдатский сундучок. Зачем в таком просторном номере запихивать сундучок под кровать? Взбудораженная находкой, она вытаскивает ее наружу.
— Эй?
Луиза стучит по крышке сундука. Она готова к ужасному открытию — что мужчина из Иллинойса путешествует вместе с женой, запихнув ее в дорожный сундук. На стук не отвечают, потому она думает: «Она мертва! Он ее убил!» Внезапно перед ней открывается целая бездна вариантов. Что там в сундуке? Орудие убийства: может быть, мачете, или бомба, или аптечный запас ядов. Голуби фокусника или марионетка? Библии коммивояжера и энциклопедии. Бар заядлого пьяницы? Охотничий трофей — голова лося? Собранная моряком коллекция раковин? Она пробует открыть крышку.
— Эй? — снова обращается она к сундуку, приникая к крышке ухом. Ответа нет. — Эй?
Разве можно устоять перед подобной головоломкой? Ей уже кажется, что сундук тихо гудит, испуская в эфир все тайны вселенной, возможно собравшиеся здесь, в отеле «Нью-Йоркер». Что же там внутри?
— Эй? — окликает она в последний раз и стучит по крышке. — Ну и ладно! — ворчит Луиза и грубо запихивает сундук обратно под кровать.
Она поспешно заканчивает уборку и, злясь на неразрешимую загадку, заменяет не все грязные полотенца. Ванную она запечатывает целлофаном, зато жалеет мяты для подушки невыносимо таинственного иллинойсца.
Остальные номера в этот день не приносят урожая. Правда, жильцы одного номера оставили обручальные кольца по сторонам основательно помятой постели. Она усматривает в скомканных простынях обычную ссору, но потом ей вдруг представляется, что смятая постель оставлена ими с Артуром. И вместо обручальных колец она видит на столике у кровати очки Артура.
К тому времени как она заканчивает с тридцать четвертым этажом и переходит к последним оставшимся номерам на тридцать третьем, заходит солнце. Время к пяти. Она открывает номер 3325 универсальным ключом. Номером почти не пользовались и прибирать здесь особенно нечего. Она стаскивает с кровати белье и заменяет его чистым. Закончив, двумя руками захватывает за углы покрывало и встряхивает его над кроватью. В тот самый момент, когда покрывало расправляется во всю ширь, когда у нее напряжены мышцы спины и замерло на миг дыхание, отель «Нью-Йоркер» тоже перестает дышать, погрузившись в полную темноту.
Покрывало падает. Луиза стоит не шевелясь. Все так же темно. Она вслушивается. Ничего. Ни звука. Электричество высосали из воздуха, из проводов, кажется, даже из ее жил. Только что ее окружали звуки, гудение, электрическое сияние. Скользили вверх-вниз по шахтам лифты, гудели лампы и бытовые приборы, бурлил котел, шипели и булькали трубы отопления. И вот в один миг весь отель погружен в полную темноту и полную тишину: исчезли даже звуки, не связанные с электричеством, как будто и они испугались темноты. Затем в коридоре раздаются голоса всполошившихся постояльцев.
