Сергей Фомичев - Конвой
Убедившись в срыве атаки, Дастин прыгнул к монаху. Тот едва дышал, плюясь кровью, и пытался что-то сказать. Командир повернул его голову в сторону, давая стечь крови, но это не помогло. Булькнув ещё пару раз, Роман затих. Дастин громко выругался на языке, понятном только врагу.
Никто не следил за временем.
Казалось, что бой продолжался долго, не меньше часа, а то и двух. Однако на самом деле прошло всего минут пятнадцать-двадцать. Волошек не успел даже толком вспотеть.
Потеряв полсотни воинов, орки отошли на перегруппировку. Бригадиры собрались в сторонке и обсуждали положение, крича друг на друга и размахивая ручищами. Они полагали, будто могут совещаться сколько угодно, — конвою всё равно не уйти.
Они ошибались.
Из облаков вдруг вынырнула пара драконов. Сначала они казались лишь серебристыми крапинками на тёмном небе, но быстро прибывали в размерах. Можно было различить крылья, змеиный хвост, а затем и голову с косыми рожками над ушными щелями. Правил ли кто драконами, или они шли беспилотными, снизу было не разобрать.
Заложив над конвоем вираж, крылатые твари устремились вниз.
Два потока гудящего пламени накрыли орду, прошлись огненными смерчами из конца в конец, аккуратно огибая вершину холма. Завитки дыма срывались с земли, словно стружка от гигантского рубанка.
Затем драконы резко взмыли и исчезли среди туч. Им хватило единственного захода.
Какой мальчишка с малых лет не мечтал стать погонщиком драконов! Эти мускулистые парни, покрытые шрамами и ожогами, заставляли трепетать детские сердца. Даже первые витязи княжеских дружин уступали им и силой, и ловкостью, и отвагой. Ведь чтобы удержать дракона в узде, чтобы выдержать выписываемые им небесные кренделя, обычных человеческих сил недостаточно. А пенсия погонщика стала синонимом дождичка в четверг. «Когда погонщик драконов выйдет на пенсию», — говорили парням красавицы, намекая на тщетность ухаживаний.
Впрочем, Волошек если и мечтал об этой профессии, то тайно и не всерьёз. В их семье такая карьера не приветствовалась, считалась излишне вульгарной, или чем-то в этом роде.
Но драконами он бредил. Сколько часов корпел над моделями, вдыхая пары особого клея, тщательно подбирая детали: кусочки кожи, слюды, кварцевую крошку, блестящие чешуйки и жёлтые бусинки глаз… Сотни мельчайших элементов. Затем аккуратно раскрашивал модель, и запах клея сменяли ароматы красок. Тоже особых.
Хорошие наборы продавались у двух-трёх торговцев во всём городе. Но купцы, удерживая высокие цены, никогда не доставляли больших партий, и, чтобы получить желаемое, нужно было наведываться в их лавочки каждое утро.
Коллекция Волошека считалась среди сверстников самой богатой, и он разбирался в драконах не хуже самих погонщиков. В теории, разумеется.
Вся его комната была увешана и уставлена драконами. Одни изображались в полёте, с поджатыми лапами, другие — отрывающимися от земли или пасущимися на поле. А самые красивые, с взведённой точно у кобры шеей и распахнутой пастью, — атакующими. В его коллекции были и маленькие пражские, и пузатые тулузские, и быстролётные драконы из предместий Парижа и Лондона; бело-голубые шереметьевские, ярко-оранжевые полярные, жёлто-чёрные из Франкфурта…
Эти — зелёные, с тёмными полосами и красным отливом прозрачных крыльев, ну точно окушки, каких он ловил на Оке, — были ему незнакомы.
— Бориспольские, — определил Дастин. — Не знал, что босс с ними дружбу водит.
Драконы отработали столь филигранно, что, не задев никого из конвоя, выжгли вокруг всё на пятьсот шагов, и вершина холма торчала теперь на чёрной степи зелёным огуречным пупырышком. Мало кто из орков смог уйти живым, большинство остались лежать обгорелыми трупами. Тех же, кто догадался и успел добежать до повозок, вскочить или нырнуть под них, наёмники уничтожили быстро.
Орды не стало.
— Вот гадины летучие! — выругался подошедший Андал, зажимая тряпицей рану на руке. — Я чуть в штаны не сходил, когда они пламенем дыхнули. А в нос ударило так, что сразу перегар моего папаши вспомнился. Родитель мой то ещё пойло потреблял.
Волошек кинул ему аптечку и посмотрел на склон. Драконьему пламени сырая трава не помеха, однако степного пожара, вроде бы, удалось избежать. Над мёртвыми врагами и мёртвой землёй курились дымки, но открытого огня не было видно нигде.
— Боюсь, в этом мясном ряду мы наши окорока не отыщем, — заметил Рыжий. — А закусить по ошибке орком что-то не улыбается.
Он устало прислонился к повозке. Из распоротого мешка сыпалось тонкой струйкой пшено, намекая на избитые аллюзии о неумолимом течении времени и тленности всего сущего.
— Заткни чем-нибудь, — распорядился возникший откуда ни возьмись Дастин и, не дожидаясь ответа, отправился с осмотром по периметру гуляй — городка.
— Ещё одна такая придирка — и я решу, что командир меня недолюбливает, — пробурчал Рыжий, запихивая в дырку пучок уцелевшей травы.
— Он не может простить тебе разлитого масла, — пошутил Волошек.
Наёмники осмотрелись. Раны, полученные Дастином и Андалом, не вызывали опасений, а убитым конвой потерял только монаха. Его схоронили тут же на вершине холма. Рыжий подобрал обломки оглобли и соорудил из них крест.
— Не добрался ты до Альмагарда, — произнёс он над могилой. — А мы теперь и не узнаем, зачем ты рвался туда. Ты обменял свою жизнь на жизнь командира и тем самым выручил всех нас. И пусть твои грехи не перетянут добродетелей на божественном взвешивании…
Пока хоронили монаха, пока собирали уцелевшие от огня стрелы, пока расцепляли фургоны и запрягали в них лошадей, Дастин спустился с холма и отправился к тому месту, где накануне совещались вражеские командиры. Внимательно осмотрев трупы, он снял с бригадиров металлические значки, после чего вернулся обратно.
— Гуляйпольские, — заключил он, очистив медальоны от копоти.
— Любопытно, что делают они так далеко от родных мест? — заметила Ксюша. — На них непохоже.
— Да, странно, — кивнул командир.
— Надо бы убираться побыстрее, пока дружки их не подоспели, — пробурчал Хельмут. — С таким пожарищем никакого другого сигнала и не нужно. Вся степь считай уже в курсе.
— Пожалуй, — согласился Дастин и распорядился выступать.
* * *
Они неслись по равнине, стараясь уйти как можно дальше от выжженной плеши, а при удаче и вовсе покинуть степь. Дождь противился бегству. Драконы поджарили пейзаж, но одолеть вселенскую сырость им не по силам. Лошадям требовался отдых, да и наёмники больше бежали рядом с повозками, чем сидели на них, хотя такое послабление животные особо не замечали. Поэтому, когда конвой углубился, наконец, в спасительный лес, Дастин объявил привал.
